Башни полуночи

–  У вас какое-то дело?
– спросил Мэт.
– Или заскочили просто так, чтобы посидеть на голове у моего управляющего?

–  Я слышала, ты сегодня снова был во дворце? Значит, ты правда знаком с королевой?

Мэт пожал плечами.

–  Илэйн довольно милая девушка. Определённо, очень хорошенькая.

–  Тебе больше не удастся меня удивить, Мэтрим Коутон, - заметила Сеталль.
– Я поняла, что ты часто говоришь что-либо именно с этой целью.

Правда?

–  Я говорю то, что думаю, госпожа Анан. Какая вам разница, знаком ли я с королевой?

–  Просто ещё один кусочек головоломки, которую ты собой представляешь, - сказала Сеталль.

– Сегодня я получила письмо от Джолин.

–  Что ей от вас понадобилось?

–  Она ни о чём не просила. Просто хотела дать знать, что они благополучно добрались до Тар Валона.

–  Должно быть, вы неверно его прочли.

Она наградила его упрекающим взглядом.

–  Джолин Седай очень тебя уважает, мастер Коутон. Она часто очень хорошо о тебе отзывалась, и о том, как ты спас не только её, но и двоих других. В своём письме она справлялась о тебе.

Мэт моргнул.

–  Правда? Она так говорила?

Сеталль кивнула.

–  Чтоб мне сгореть, - произнёс он.
– Я даже немного сожалею о том, что из-за меня её рот посинел. Но судя по тому, как она со мной обращалась, вовсе не скажешь, что она так меня ценила.

–  Подобные отзывы способны раздуть мужское самомнение. Кажется, и того, как она с тобой обращалась, было достаточно.

–  Она - Айз Седай, - пробормотал Мэт.
– Она с каждым встречным обращается так, словно он грязь, которую нужно отскрести от сапог.

Сеталль сердито уставилась на него. У неё был особый сложившийся образ: частью добрая бабушка, частью - придворная дама, и вместе с тем - не терпящая всякого вздора хозяйка гостиницы.

–  Простите, - сказал он.
– Некоторые Айз Седай не такие вредные, как прочие. Я не хотел вас оскорблять.

–  Принимаю это в качестве комплимента, - ответила Сеталль.
– Хотя я и не Айз Седай.

Мэт пожал плечами, нащупав под ногами небольшой камень. Он воспользовался им, чтобы заменить прижимавший бумаги башмак. Пролившиеся за последние несколько дней дожди оставили в воздухе приятную свежесть.

–  Знаю, вы говорили, что это не больно, - промолвил Мэт, - но… на что это похоже? То, что вы потеряли?

Она поджала губы.

–  Какое блюдо из тех, что ты пробовал, было самым вкусным, Мэтрим Коутон? Что бы ты предпочёл всем другим?

–  Мамины сладкие пирожки, - не раздумывая, ответил Мэт.

–  Что ж, вот на это и похоже, - ответила Сеталль.
– Знать, что ты мог есть эти пирожки каждый день, но теперь тебе в них отказано. Твои приятели - о, они могут есть их сколько влезет. Ты им завидуешь, и это причиняет боль, но в то же время ты счастлив. По крайней мере, хоть кто-то может наслаждаться тем, чем ты уже не можешь.

Мэт медленно кивнул.

–  А почему ты, Мэтрим Коутон, так ненавидишь Айз Седай?
– спросила Сеталль.

–  Я их вовсе не ненавижу, - ответила Мэт.
– Чтоб мне сгореть, это не так. Но порой мужчина не может выполнить и двух дел без того, чтобы женщина не потребовала одно переделать, а второе не делать вовсе.

–  Тебе не обязательно прислушиваться к их советам, и, ручаюсь, ты мог бы признать, что в основном это хорошие советы.

Мэт пожал плечами.

–  Иногда мужчина хочет поступать так, как считает нужным, без указаний со стороны, что он делает не так и что не так в нём самом. Вот и всё.

–  И это не имеет никакого отношения к твоему… своеобразному восприятию знатных людей? В конце концов, большинство Айз Седай ведёт себя так, словно все они поголовно благородного происхождения.

–  Не имею ничего против знати, - ответил Мэт, поправляя куртку.
– Просто я не рвусь принадлежать к ней сам.

–  Почему?

Мэт сидел несколько мгновений неподвижно. Почему же? Наконец он посмотрел на ногу и надел башмак:

–  Всё дело в башмаках.

–  В башмаках?
– Сеталль выглядела полностью сбитой с толку.

–  Именно, в них, - кивнул Мэт, затягивая шнурки.
– Всё из-за башмаков.

–  Но…

–  Видите ли, - сказал Мэт, туго завязывая шнурок, - многим людям не нужно беспокоиться о том, какие башмаки надеть. Они бедняки. Если спросить кого-нибудь из них: «Какие башмаки ты собираешься надеть сегодня, Моп?» Его ответ будет простым: «Знаешь, Мэт, у меня всего одна пара, поэтому, полагаю, её-то я и надену».

Мэт помедлил.

–  Или, поскольку вы, Сеталль, не я, вам они так не ответят. Они не будут называть вас Мэт, верно?

–  Понятно, - весёлым тоном ответила она.

–  В любом случае, для тех, у кого водится немножко деньжат, вопрос о том, какие башмаки надеть, усложняется. Посмотрите, к примеру, на обычного человека вроде меня… - Он покосился на неё.
– И заметьте, я человек обычный.

–  Ну конечно.

–  Треклятски верно, обычный, - сказал Мэт, закончив со шнурками и выпрямляясь.
– У обычного человека может быть три пары обуви. Худшую он надевает тогда, когда приходится работать над чем-нибудь не самым приятным. Они могут начать натирать через пару шагов, и в них может оказаться парочка дыр, но они всё равно хороши для ваших ног. И вам не страшно испачкать их в поле или в сарае.

–  Хорошо, - согласилась Сеталль.

–  Теперь перейдём ко второй по качеству, - сказал Мэт.
– Это ваша повседневная обувь. В ней вы ходите, к примеру, на ужин к соседям. Или, в моём случае, их вы надеваете, собираясь в бой. Это отличные башмаки, в них удобно, вам не стыдно в них появиться и всё такое прочее.

–  А самая лучшая пара?
– спросила Сеталль.
– Ты надеваешь её, собираясь на светские приёмы, балы или ужины с важными местными сановниками?

–  Балы? Приёмы у сановников? Проклятый пепел, женщина! Я-то думал, вы простая хозяйка гостиницы.

Сеталль слегка покраснела.

–  Мы не шляемся по балам, - пояснил Мэт.
– Но если будет нужно, подозреваю, что туда сойдёт и вторая пара. Если они подходят для визитов к соседской старушке Хембрю, значит они треклятски хорошо сгодятся и чтоб отдавить ноги любым согласившимся с вами потанцевать дурочкам.

–  Так для чего же тогда лучшая пара?

–  Для путешествий, - ответил Мэт.
– Каждый фермер знает цену отличным башмакам в дальнем пути.

Сеталль призадумалась.

–  Хорошо. Так какое же это отношение имеет к знати?