Башня Рассвета

Даже когда они скользнули в ее просторную палатку, он продолжил успокаивать инстинкты, которые выплыли на поверхность в тот момент, когда те стражники окружили их и потянулись за своими мечами.

Какая-то маленькая часть его была глубоко, до дрожи колен благодарна, что ни один из стражей не был из тех, с которыми он тренировал этими неделями, — что он не был вынужден сделать этот выбор, пересечь эту черту между ними.

Но он видел ужас в глазах Ирэн. Как только она поняла, что произойдет, что бы произошло, если бы возлюбленная принцессы и Кашин не вмешались, чтобы разрядить ситуацию.

Шаол знал, что Ирэн сделала это для него.

За насмешливое, ненавистное оскорбление.

И по пути в палатку с ней, прогуливаясь между кушетками, столами и подушками… Шаол также понимал, что она хорошо осведомлена об остальном.

Он сел на закругленную ручку стула, прислонив трость рядом с ним, и ждал.

Ирэн обернулась к нему, ошеломляющая в этом фиолетовом платье, которое чуть не выбило его колени из-под него, когда она впервые вышла из палатки. Не только из-за того, насколько хорошо оно на ней сидело, но и из-за полоски мягкой кожи. Изгибов. Ее оттенка и света.

— Прежде чем ты начнешь кричать, — заявила Ирэн, — я должна сказать, что то, что только что произошло, является доказательством того, что я не должна выходить замуж за принца.

Шаол скрестил руки на груди.

— Я жил с принцем большую часть своей жизни, и я бы сказал совсем наоборот.

Она махнула рукой, шагая дальше.

— Я знаю, что это было глупо.

— Невероятно глупо.

Ирэн зашипела — не на него. На воспоминания. На свою вспыльчивость.

— Я не жалею об этом.

Улыбка растянулась на его губах.

— Эту картину, я, вероятно, запомню на всю оставшуюся жизнь.

Он запомнит. То, как ноги Хасар перелетели через ее голову, ее кричащее лицо прямо перед тем, как она ударилась об воду.

— Как ты можешь быть таким довольным?

— О, я не доволен, — его губы на самом изогнуты в улыбке. — Но было, безусловно, интересно наблюдать за тем, как твой вспыльчивый характер отражается на ком-то, кроме меня.

— Я не вспыльчивая.

Он поднял брови.

— Я знаю множество людей с вспыльчивым темпераментом, и твой, Ирэн Тауэрс, входит в число лучших из них.

— Как и Аэлины Галатинии.

На его лицо упала тень.

— Она была бы счастлива увидеть, как Хасар падает в бассейн.

— Неужели она действительно вышла замуж за того принца Фэ?

— Может быть. Похоже на то.

— Ты что… расстроен из-за этого?

И хотя она спросила это небрежно, в этой маске целителя, с видом спокойного любопытства, он тщательно подбирал слова.

— Аэлина была очень важна для меня. Она все еще важна… хоть и по-другому. И какое-то время… это было нелегко — изменить мечты, которые я хотел видеть в своем будущем. Особенно сны с ней.

Ирэн наклонила голову, свет фонаря танцевал в ее мягких кудрях.

— Почему?

— Потому что, когда я встретил Аэлину, когда я влюбился в нее, она не… Она жила под другим именем. Другой титул и личность. И отношения между нами развалились, прежде чем я узнал правду, но… Кажется, я знал. Когда я понял, что она действительно Аэлина. Я знал, что между ней и Дорином, я…

— Ты никогда не покинешь Адарлан. Или его.

Он возился с тростью, которая была рядом с ним, обводя руками гладкое дерево.

— Я думаю, она тоже это знала. Задолго до этого. Но она все еще… Она однажды уехала. Это долгая история, но она одна отправилась на Вендалин. И именно там она встретила принца Рована. И из уважения ко мне, потому что мы на самом деле не закончили отношения, она ждала. Для него. Они оба это сделали. И когда она вернулась в Рафтхол, это закончилось. Между нами, я имею в виду. Официально. Ужасно. Я плохо справлялся с этим, и она тоже, и это просто… Мы помирились, прежде чем наши пути разошлись несколько месяцев назад. И они ушли вместе. Как и должно быть. Они… Если ты когда-нибудь увидишь их, ты поймешь. Как и Хасар, она нелегкий человек, чтобы быть с ней, чтобы понимать ее. Аэлина пугает всех. — Он фыркнул. — Но не его. Я думаю, именно поэтому она влюбилась в него, несмотря на ее лучшие намерения. Рован видел кем Аэлина была и кто она сейчас, и он не боялся.

На мгновение Ирэн замолчала.

— А ты боялся?

— Это был… сложный период для меня. Все, что я знал, было разрушено. Все. И она… Я думаю, в большинстве своем, я винил в этом ее. Стал видеть в ней монстра.

— Она была им?

— Полагаю, это зависит от того, кто рассказывает историю, — Шаол изучал сложный узор красно-зеленого коврика под его сапогами. — Но я так не думаю сейчас. Нет больше никого, кому бы я доверил вести эту войну. Никого, кому бы я доверил взять на себя весь Морат. Кроме Аэлины. Даже Дорину. Если есть какой-то способ победить, она найдет его. Цена может быть высокой, но она это сделает. — Он покачал головой. — И это твой день рождения. Мы должны говорить о хороших вещах.

Ирэн не улыбнулась.

— Ты ждал ее, когда она ушла. Не так ли? Даже зная, кем она была на самом деле.

Он не признавался в этом даже самому себе.

Его горло сжалось.

— Да.

Теперь она изучала этот тканый ковер под их ногами.

— Но ты… ты уже не любишь ее?

— Нет, — сказал он и не имел в виду ничего другого. Он тихо добавил: — Или Несрин.

Ее брови поднялись, но он обхватил рукой трость, тихонько простонал, поднимаясь на ноги, и направился к ней. Она отслеживала каждое его движение, не в силах отменить исцеление, ее глаза метались от его ног к талии, к тому, как он держал трость.

Шаол остановился на шаг от нее, вытащив из кармана небольшой сверток. Тихо, он протянул его ей, черный бархат, как рябь дюн за ними.

— Что это?

Он только протянул сложенный кусок ткани.

— У них не было коробочки, которая бы мне понравилась, поэтому я просто использовал ткань…

Ирэн взяла это из его руки, ее пальцы слегка тряслись, когда она откидывала края свертка, который он носил весь день.

В свете фонаря серебряный медальон мерцал и танцевал, когда она подняла его, держа между пальцев, широко раскрыв глаза.

— Я не могу принять это.

— Тебе лучше сделать это, — сказал он, когда она опустила овальный медальон в ладонь, чтобы осмотреть его. — На нем выгравированы твои инициалы.

Действительно, она уже прослеживала закрученные буквы, которые он попросил ювелира в Антике выгравировать спереди. Она перевернула его на другую сторону…

Ирэн положила руку на горло, прямо над шрамом.

— Горы. И моря, — прошептала она.

— Итак, ты никогда не забудешь, что поднялась на них и пересекла их. Это ты — только ты… здесь.