Башня страха

Несмотря на предательство и подхалимство Насифа, Аарон допускал, что он искренне любит жену и сына, заботится о них. Может, именно в этих чувствах кроется корень его предательства. Аарон вспомнил, как все сильнее и сильнее волновался Насиф с приближением срока родов Рейхи. Кто знает, не убедил ли он себя, что геродиане отпустят его к разлюбезной супруге, если он откроет для них ворота башни.

Люди способны и на худшие деяния — и по куда менее возвышенным причинам.

Аарон судорожно сглотнул, в горле пересохло.

— Двух украденных детей уже нашли, — выдавил он. — На прошлой неделе, в Харе. У болота, из которого вытекает Козлиный ручей, его все собираются осушить…

Насиф начал проявлять признаки жизни, глаза его блеснули. Лейла с благодарностью взглянула на мужа.

Аарон продолжал:

— Ребятишки были в полном порядке. Здоровы, сыты, одеты. Только ничего не помнили.

— Где ты это слышал, Аарон? Когда? — Теперь Насиф был весь внимание. — Если б такое в самом деле случилось, слухи дошли бы и до меня.

— Вчера на работе. От одного типа по прозвищу Билли-козел. Он конопатит днища судов, а живет как раз за болотом, у которого нашли детей.

Внезапный интерес Насифа смутил Аарона. Он-то сказал просто так, не потому, что считал свое сообщение особенно важным, так, просто тень надежды. Вчера его мысли были всецело заняты Арифом, он и не слушал как следует. Кушмаррах — огромный город, в нем всякое случается, бывает и похищенных детей находят.

— Как же так, Аарон? Столь важные новости должны были быть известны всем в городе.

— Опомнись. Это не новости. У нас с тобой есть причина беспокоиться. Но у большинства ее нет. Билли-козел рассказал мне об этом только потому, что видел, как я извожусь из-за Арифа. Он просто хотел подбодрить меня.

— Нашли двоих, могут найти и еще, возможно, многих. А никто ничего не говорит.

— Хорошие новости разносятся не так быстро, как худые. Аарон заметил, что Рейха тоже перестала рыдать и жадно прислушивается. Лицо ее просветлело от безумной надежды.

— Надо разузнать поподробнее, — заявил Насиф. — Я порасспрашиваю, может, выяснится еще что-нибудь.

"Зачем я только начал», — промелькнуло у Аарона в голове. Он ведь хотел лишь немного утешить их.

— Кстати, дартары, которые пытались спасти Зуки, — заговорила Лейла, — похоже, они считают, что похищение — дело рук Живых.

Аарон вздохнул. Он не сомневался, рано или поздно Лейла заведет об этом речь. Если уж ей что втемяшится в голову… точная копия своей матушки.

— Чушь, — отрезал Насиф.

— Откуда ты знаешь?

Аарон не стал повторять жене уверения бел-Сидека, хотя она, как и все соседи, подозревала, что калека связан с Союзом Живых и, возможно, занимает в нем не последнее место. Не стоит его супруге подливать масла в огонь, считал Аарон, сплетен и так предостаточно.

— Знаю, и все, — ответил Насиф с уверенностью, которая заставила Аарона содрогнуться.

Насиф — член Союза Живых? Но он ведь служил Городу…

Аарона точно озарило, сразу тысячи вопросов зароились в голове. Ему явно предстоит долгая бессонная ночь.

Насиф не обратил внимания на неожиданную рассеянность Аарона: он был слишком занят своими мыслями.

Лейла, однако, подозрительно покосилась на мужа. Обязательно начнет задавать вопросы. Отвечать ли на них — первое решение, которое ему предстоит принять, и если отвечать — сколько он может открыть ей…

Зуки наконец забылся тревожным сном, прерываемым всхлипами и вскриками других ребятишек в клетке.

До Мумы Эйзел дотащился с одной мыслью — пожрать хорошенько и залезть в горячую ванну. Нет, впрочем, ванна — лишнее. А потом завалиться спать. Завтра надо решить, что он будет делать на неделе. Чаровнице, пожалуй, не помешает повариться в собственному соку.

Рвануть в Слоновьи скалы на охоту? Но это чересчур напоминает обычные его занятия. Может, лучше в ал-Куарду, порыбачить в тамошних ямах… Без разницы, лишь бы побыть одному, уйти от людей, которые дергают его в разные стороны, сбросить с себя цепи долга, чести, верности, которыми его пытаются опутать, скрыться где-нибудь, где каждый шаг не будет балансированием над пропастью.

Эйзел выбрал столик в углу, благо было уже достаточно поздно, посетителей в закусочной осталось немного, а свободных мест сколько угодно.

Может, лучше дать ей поразмыслить недельки две? Или даже месяц. Пусть прислушается наконец к доводам разума.

И тут Эйзел вздрогнул от неприятного изумления: он заметил Муму. Подумать только, Мума сам прислуживает за столом, Мума на ногах в столь поздний час! Эйзел огляделся украдкой, ища причину чудного поведения хозяина. Дивились и другие посетители, но дивились с великолепно разыгранным равнодушием.

Мума подошел к его столику.

— Привет, Мума.

— Привет, Эйзел.

Мума отпустился на стул.

— Припозднился ты сегодня.

— Меня вытащили из постели.

— Неприятно, черт возьми, явиться сюда в такое время и застать тебя на ногах. Все равно что прийти домой и обнаружить на крыше стаю стервятников. Сразу ждешь плохих новостей.

— Гм…

— Что на этот раз?

— Письмишко получил, что еще? — Мума по столу подтолкнул записку к Эйзелу. — Знак тебе известен. Еще бы.

— Ага. Давно получил?

— С полчаса. Свеженькое.

— Гм… В таком случае пора подкрепиться.

— Знак тебе известен.

— Мне ведь нужно время прочесть эту проклятую писульку, верно?

— Конечно. Чего тебе принести?

— Что-нибудь, что можно взять с собой.

— Сейчас принесу. — Мума поднялся и заковылял прочь.

Эйзел прочел послание.

"Как получишь, приходи».

Без подписи.

Изящная простота. Ни геродианам, ни дартарам записка ничего не скажет. Даже печатка снаружи — грубо нарисованный пальмовый воробей — ничего не символизирует, не имеет явного значения. Если письмо и попадет в руки врагов, они не обратят на него внимания, разве что в совершенно особых обстоятельствах.

Вернулся Мума с буханкой хлеба и головкой козьего сыра.

— Ну, сегодня закачу пир горой, — пробурчал Эйзел.

— Ты уходишь?

— Конечно. А какие варианты? Ты сыновей разбудил? Вокруг вроде бы спокойно, но кто знает… Худшая опасность — скрытая опасность.

— Разбудил. Они тебя прикроют.

Значит, кто бы ни попытался преследовать Эйзела, его ждут серьезные неприятности.

Эйзел встал, бросил на стол монету, собрал пожитки.

— До встречи, Мума.

— Удачи тебе.