Башня тишины

Он прислушался, пытаясь понять, в сознании ли Дауд. Ничего не вышло. Как будто все звуки мира пропали, кроме голосов. Руслан прикинул, как еще можно проверить, жив ли Дауд вообще. Можно нащупать ногой, но это малоинформативно… Разве что гуль пнет его в ответ.

Руслан вдруг осознал, что усиливается не только голос. Когда Дауд попытался оттащить его от скалы, физическое воздействие явно возросло. Если сейчас пнуть Дауда, то можно переломать ему кости…

Холод стал распространяться по позвоночнику вверх и вниз. В груди и животе еще сохранялось тепло (хотя, очевидно, ненадолго), а вот голова… Как будто бы мысли замерзли… Лицо плохо шевелилось…

Он снова вспомнил проклятые качели, которые лизнул нарочно. Просто потому, что мама сказала не лизать. Ну и что? Прилип, конечно…

Сознание совсем заволокло, Руслан будто бы слышал треск льда. Он повернул голову в сторону Дауда, глубоко вдохнул через нос, задержал дыхание на пару секунд и подул. Снова втянул воздух носом. Если воздействие, оказываемое ими друг на друга, усиливается, то есть вероятность, что дыхание разморозит Дауда.

После третьего выдоха он совсем замерз. Тело стало каким-то далеким, воспоминания реальными, объемными. Дауд рассказывал недавно о чужой памяти? Ну вот, например, постоянно повторяющееся воспоминание. Не сон, нет.

Он обессилен, связан, почти ничего не видит. Один глаз совсем заплыл, другой залит кровью. Но смотреть тут не на что. Он лежит в собственном доме. Веревки затянуты так туго, что он почти не может дышать.

— Убью! Убью и заберу его жен! — спорит с кем-то голос.

Точнее сказать, ни с кем. Он безумен. Это все знают. И остается только надеяться, что голоса в голове убедят его не убивать.

— Я склоняюсь перед твоей волей, — вдруг говорит голос. — Я заточу его в темницу!

И снова он чувствует свободное падение. И снова круг света над ним стремительно сужается, а потом вдруг взрывается, рассыпается на несколько кругов.

Руслан почувствовал, что по его лицу течет вода. Нет, не поток, скорее просто капли стекают к бровям, собираются в уголках глаз, на кончике носа. Текут по щекам, застревают в щетине. Он почему-то чувствовал каждый волосок, с которым соприкасаются капли.

— Живой? — спросил Дауд.

— Нет.

— Ничего страшного, да. Я тоже — и ничего.

— Прости, — поняв, что пошутил не очень корректно, вздохнул Руслан.

— Ты ни при чем, — отмахнулся Дауд. — Как себя чувствуешь?

— Чем ты меня разморозил? Водой? — Руслан принялся стряхивать с головы капли. — Откуда ты ее взял-то?

— А? — растерялся Дауд. — Попросил вон туриста, да. Люди в мелочах добродушные.

— А ты сам как? Успел замерзнуть или… — До Руслана наконец дошло. — Опиши-ка последние пять минут.

— Чего рассказывать? Ты гавалдаш стучал, меня попросил другой стучать. Потом я тебе звоню, не берешь. Пришел сюда, ты лежишь. Полил тебя водичкой, ты сидишь. Надо было все-таки что-то на голову, да!

— Пу-пу-пу, блять…

— Не ругайся, да! — в голосе Дауда возникли странные красно-черные разводы. — Сколько говорю!

— Почему? — искренне заинтересовался Руслан. — Дело ведь явно не в твоих эстетических страданиях?

— Я не знаю. — Судя по обычному, охристому, совсем без фиолетовых оттенков, голосу, Дауд не врал. — На меня такие слова странно действуют. Я как будто… У меня как будто сердце сжимается, да! Как будто что-то очень неправильное происходит. Я от этого злюсь, разума мало становится, силы много.

— Хотя по-азербайджански ты ругаешься, — хмыкнул Руслан. — Но я запомню. Вполне вероятно, мы скоро окажемся в ситуации, когда твоя сила будет нужнее, чем мозги.

— Не мозги, Руслан-муэллим, разум. Что дальше? Опять камни стучать?

— Нет, не надо. Вон к той скале меня подведи.

— Квадратной?

— Угу.

Дауд помог Руслану встать, взял его под локоть и аккуратно подвел к гигантскому камню, от которого тянуло жаром. Даже на расстоянии в полметра. Руслан не без опаски прикоснулся к горячему, шершавому камню.

— Ничего…

— А что должно быть?

— Хоть что-то!

— Зачем кричишь? Вон дырка в камне есть, пойдет?

— Если бы ты был человеком, а не ебани-гулем…

— А-ба-ни.

— То ты бы ходил в школу. И там обрел бы истину. Знание! Главную сакральную формулу человечества, в некотором смысле.

— Не хочу знать, — предупредил Дауд.

— Никто не хотел. Потому что никто и никогда не был готов к истине.

— Давай уже, да!

— Не дырка, а отверстие.

— Отверстие в камне, — предложил новую версию Дауд.

— Возможно, там был меч.

— Широковато. Рука пролезет.

— Суй.

— Это так похоже на людей. Ты эту дырку даже не видел, а уже — суй!

— Сам суну, где она?

Дауд, судя по звукам, уже запустил руку в какую-то расщелину. Некоторое время возился там, потом хмыкнул.

— Пусто. Но там что-то было.

— Ты это как понял?

— Выемка. Это рукотворное что-то, да.

— Какой формы? Кольцо?

— Да, откуда знаешь? — не особо удивился Дауд.

— Один из атрибутов Кшатра Варью. Другой меч.

— Я думал, ты шутишь! Про меч в камне!

— Артур не шутил и нам не велел. Пошли отсюда.

Дауд привычно взял Руслана под руку и аккуратно повел куда-то. Вероятно, к машине. Снова запахло едой, зашумели дети. Как будто они вышли из-под некоего купола, скрывающего их от мира.

— А как выглядит кольцо? Рисунок есть?

— Ага, фотография.

— Ясно… — вздохнул Дауд. — Может быть, я видел это кольцо.

— У Амины?

— Бяли.

— Появилось после того, как сюда ездила?

— Бяли.

— Великолепно, восхитительно, на!

— Зачем ругаешься?! — Дауд так возмутился, что даже отпустил руку Руслана, и тот тут же споткнулся.

— У меня есть смутное подозрение, видишь ли, что без кольца хер тебе, а не Дом песен!

Повисла тишина. Руслан стоял, ожидая, как Дауд себя проявит, чтобы хотя бы сориентироваться в пространстве.

— Какие еще атрибуты у этих… бессмертных?

— Ну… Сложно. Весы, животные, вода, огонь, растения…

— Какие животные?

— Полезные… Корова, собака…

— Это я бы заметил, — возразил Дауд.

— Это не доказывает, что без кольца можно войти в башню.

— И что? Сдаемся, да? Тебя сожрет джинн, я никогда не найду Амину. Идет, да?

Руслан глупо развел руками. Он ведь даже не знал, как на самом деле выглядит этот жест. Только в аудиокнигах про него слышал. А там все всё время разводили руками.