Башня Зеленого Ангела. Том 1

Тиамак обнаружил, что его отчаянно трясет от возбуждения и страха, когда посмотрел в доброе, слегка смущенное лицо Сеаллио, сторожа.

Камарис. Герцог говорил, что это Камарис, – подумал ошеломленный Тиамак. – Рыцарь. Давший клятву… спасать невинных.

Старик положил руку на плечо Тиамака и повел его обратно по переулку.

Ночью вранну снились фигуры в белом с глазами, подобными пылающим колесам. Они приближались к нему по воде, словно хлопавшие на ветру паруса. Он барахтался в одной из речушек Вранна, отчаянно пытаясь спастись, но что-то удерживало его ногу. И чем больше он сопротивлялся, тем труднее ему становилось держаться на воде.

Темноволосая девочка наблюдала за ним с берега, серьезная и молчаливая. На этот раз ее очертания были такими размытыми, что он едва мог ее разглядеть – будто она была соткана из тумана. В конце концов, еще до того как сон закончился и Тиамак, задыхаясь, проснулся, она потускнела окончательно.

Дайавен, гадавшая по кристаллу, превратила свою пещеру в горах в нечто, очень похожее на маленький дом, в котором она когда-то жила в пригороде Эрнисдарка, на границе Сиркойла. Ее крошечное жилище отделяли от соседей шерстяные шали, развешанные в дверном проеме. Когда Мегвин осторожно отвела в сторону одну из них, наружу вырвались клубы сладкого дыма.

Сон с мерцавшими огнями был таким ярким и, очевидным образом, важным, что Мегвин никак не могла заставить себя заняться текущими делами. Хотя ее народ во многом нуждался и она делала все, что возможно, чтобы им помочь, целый день она пребывала в тумане, и ее разум и сердце блуждали где-то далеко, когда она прикасалась к дрожавшим пальцам стариков или брала детей на руки.

Много лет назад Дайавен являлась жрицей Мирчи, но нарушила свои клятвы – никто не знал причин, во всяком случае точного ответа, хотя слухи ходили самые разные, – покинула Орден и стала жить одна. Ее считали безумной, но Дайавен делала истинные прорицания, толковала сны и лечила. Многие встревоженные граждане Эрнисдарка, оставив чашу с фруктами и монетами Бриниоху или Ринну, ждали наступления темноты и шли к Дайавен, чтобы получить помощь. Мегвин помнила, как видела ее однажды на рынке возле Таига, и помнила, что ее длинные светлые волосы развевались, точно знамя. Однако няня быстро увела Мегвин, словно даже смотреть на Дайавен было опасно.

Вот почему после яркого и сбивавшего с толку сна Мегвин решила обратиться к ней за помощью, подумав, что если кто-то и способен его понять, так несомненно это Дайавен.

Несмотря на дымную завесу, густую, точно туман Иннискрича, внутри пещера прорицательницы оказалась на удивление аккуратной. Она тщательно расставила вещи, которые ей удалось унести из своего дома в Эрнисдарке: коллекцию блестящих предметов, которая могла вызвать зависть сороки. На стенах пещеры висела дюжина ожерелий из бус, и в них отражался свет огня, подобно каплям воды в паутине. Небольшие кучки безделушек, главным образом шарики из металла и полированного камня, лежали на плоской части скалы, служившей столом. В многочисленных нишах стояли инструменты прорицательницы, зеркала всех размеров – от крупного, как поднос, до ногтя большого пальца, – сделанные из полированного металла или дорогого стекла, круглые, квадратные, в форме эллипса или кошачьего глаза. Мегвин завораживало такое количество ярких предметов, собранных в одном месте. Дитя сельского королевского двора, где зеркальце леди – если не считать репутации – являлось главным сокровищем, она никогда не видела ничего подобного.

Когда-то Дайавен была красива, во всяком случае, так говорили, однако сейчас поверить в это было сложно. На худом морщинистом лице прорицательницы привлекали внимание лишь карие глаза с приподнятыми уголками и большой рот. Волосы, еще длинные и густые, заметно поседели. Мегвин подумала, что теперь Дайавен выглядит как худая, быстро стареющая женщина.

Дайавен насмешливо улыбнулась.

– О, малышка Мегвин, пришла за любовным зельем? Если ты хочешь заполучить графа, сначала тебе придется подогреть ему кровь, иначе талисман не сработает. Он очень осторожен, можешь мне поверить.

Удивление Мегвин мгновенно превратилось в потрясение и ярость. Как прорицательница узнала о ее чувствах к Эолейру? Неужели ее секрет известен всем и над ней смеются у каждого костра? На миг ответственность за судьбы подданных отца исчезла. Зачем сражаться за неблагодарных насмешников?

– Почему ты это сказала? – резко спросила Мегвин. – С чего взяла, что я кого-то люблю?

Дайавен рассмеялась, ее совершенно не волновал гнев Мегвин.

– Я та, что знает. Именно это я делаю, королевская дочь.

В течение нескольких долгих мгновений в глазах Мегвин стояли слезы от дыма и дерзких слов Дайавен. Сейчас ей хотелось только одного – повернуться и уйти. Но разум все-таки взял верх. Возможно, о дочери Ллута действительно ходили разные слухи и старый Краобан прав, что подобные вещи неизбежны. А Дайавен как раз из тех, кто охотно слушает разговоры, и полезные незначительные факты делают ее пророчества более убедительными. Но если она из тех, кто использует подобные хитрости, сможет ли она помочь Мегвин решить новую проблему?

Словно подслушав ее мысли, Дайавен жестом предложила Мегвин сесть на гладкий камень, накрытый шалью.

– Я слышу разговоры, это правда. Не требуется магического искусства, чтобы понять твои чувства к графу Эолейру, – мне достаточно было увидеть вас вместе, чтобы понять все, что требовалось. Но у Дайавен есть не только хорошие уши и проницательный взгляд. – Она засунула длинную палку в камин, во все стороны полетели искры и повалил желтоватый дым, потом бросила оценивающий взгляд на Мегвин. – Тогда чего ты хочешь?

Когда Мегвин объяснила, что нуждается в помощи прорицательницы в толковании ее снов, Дайавен сразу приняла деловой вид, но отказалась принять еду и одежду, предложенные Мегвин.

– Нет, королевская дочь, – сказала она с жесткой улыбкой. – Я помогу тебе сейчас, и ты будешь у меня в долгу. Так мне подходит больше. Ты согласна?

После того как Дайавен заверила Мегвин, что долг не будет связан с ее первенцем, тенью, душой, или голосом, или любыми другими похожими вещами, она согласилась.

– Не беспокойся, – рассмеялась Дайавен. – Забудь про истории, которые рассказывают у очага. Нет, однажды мне потребуется помощь… и тогда я к тебе обращусь. Ты дитя Дома Эрна, а я всего лишь бедная прорицательница.

Мегвин рассказала Дайавен содержание последнего сна, а также о других странных вещах, которые ей снились в предшествовавшие месяцы, и о том, что произошло, когда она, следуя за видениями, спустилась вместе с Эолейром под землю.

Дым в маленькой пещере стал таким густым, что, когда Мегвин закончила рассказывать о Мезуту’а и его обитателях, ей пришлось выйти наружу, чтобы отдышаться. У Мегвин возникло странное ощущение, словно она покинула свое тело, но в большой пещере она быстро пришла в себя и к ней вернулась ясность мысли.

– Твоя история сама по себе почти достаточная плата, королевская дочь, – сказала прорицательница, когда Мегвин закончила. – До меня доходили слухи, но я не знала, верить ли им. Дварры живут под землей, под нами! – Она сделала непонятное движение пальцами. – Впрочем, я всегда считала, что в туннелях Грианспога скрываются загадки, а не просто мертвое прошлое.

Мегвин нахмурилась.

– А что ты скажешь о моем сне? О «высоком месте» и о том, что время пришло? Какое время?

Дайавен кивнула, подползла к стене на четвереньках, провела пальцами по нескольким зеркалам, наконец выбрала одно и принесла его к камину. Оно было маленьким, в деревянной оправе, почти черной от времени.