Башня Зеленого Ангела. Том 2

Царапанье прекратилось, но он продолжал стоять в мучительной нерешительности перед расходившимися в разные стороны коридорами. Даже несмотря на то, что он оставлял камни, отмечая свой путь, он легко мог заблудиться, но не сомневался, что один из туннелей ведет наверх, к сердцу песни – глухой, зовущей, вынимавшей душу мелодии Великого меча. Он не хотел совершить ошибку и потом долго искать обратную дорогу. Он ослабел от голода и усталости.

Возможно, он простоял так час или день. Наконец, зародившись, точно легкий пылевой дьявол, ветер из правого прохода потянул его за волосы. Через мгновение что-то вылетело из него и промчалось мимо – духи, бродившие по темным, призрачным дорогам. Голоса эхом зазвучали у него в голове, тусклые и безнадежные.

…Водоем. Мы должны искать его у Водоема. Он знает, что делать…

Скорбь. Они призвали последнюю скорбь…

Когда щебетавшие существа пролетали мимо, слепой Гутвульф медленно улыбнулся. Кем бы они ни были, призраками мертвых или унылыми результатами его собственного безумия, они наверняка пришли из самых глубоких и древних частей лабиринта. Они пришли снизу… а он стремился наверх.

Он повернул и пошел по левому туннелю.

* * *

Засыпанные мусором обломки массивных ворот Наглимунда были ниже окружавшей их стены, а груды битого камня давали опоры для ног, и графу Эолейру представлялось логичным, что это место лучше других подходило для начала наступления. Однако он с удивлением обнаружил, что ситхи собрались напротив неповрежденного участка стены.

Он оставил Мегвин и встревоженных смертных воинов на попечение Изорна, а сам поднялся по заснеженному склону к Джирики и Ликимейе, которые находились внутри разрушенного здания в нескольких сотнях элей от внешней стены. Ликимейя бросила на него быстрый взгляд, а Джирики кивнул.

– Время почти наступило, – сказал ситхи. – Мы призвали м’йон раши – разрушителей.

Эолейр смотрел на собравшихся перед стеной ситхи. Они перестали петь, но не стали отходить от стены. Интересно, почему они рискуют попасть под стрелы норнов, когда то, чего они намеревались добиться пением, похоже, свершилось?

– Разрушители? – спросил Эолейр. – Вы имеете в виду тараны?

Джирики покачал головой и слабо улыбнулся:

– У нас нет истории подобных вещей, граф. Эолейр. Наверное, мы смогли бы построить подобную машину, но мы решили опираться на знания, которыми располагаем. – Он помрачнел. – Точнее, на то, что нам удалось узнать у тинукеда’я. – Он махнул рукой. – Взгляните, появились м’йон раши.

К стене приближался квартет ситхи. Хотя Эолейр их не узнал, он подумал, что они ничем не отличались от сотен Мирных, разбивших лагерь в тени Наглимунда. Все были стройными, с золотой кожей. Как и у остальных ситхи, среди них не нашлось даже двух похожих по цвету доспехов или волос, что спадали на плечи из-под шлемов; м’йон раши сияли на фоне снега, точно чудом попавшие сюда тропические птицы. Единственное различие, которое граф сумел заметить между ними и остальными соплеменниками Джирики, состояло в том, что каждый держал в руке увенчанный сферой голубого кристаллического камня темный посох из того же странного серо-черного материала, что и меч Джирики Индрейю.

Джирики отвернулся от эрнистирийца и отдал приказ. Его мать поднялась на ноги и что-то добавила. Отряд лучников ситхи окружил группу рядом со стенами, они наложили стрелы и натянули тетиву, после чего застыли, обратив взгляды к пустой стене.

Командир м’йон раши, женщина ситхи с зелеными, как трава, волосами и доспехами, подняла посох и медленно повернула его в сторону стены, словно боролась с сильным напором воды. Когда голубой самоцвет нанес удар, м’йон раши произнесли один громкий слог, и Эолейр почувствовал, как у него задрожали все кости, словно что-то огромное упало с ним рядом. На мгновение ему показалось, что земля у него под ногами переместилась.

– Что?.. – выдохнул он, пытаясь сохранить равновесие.

Стоявший рядом Джирики поднял руку, призывая его к молчанию.

Трое ситхи шагнули вперед, присоединившись к женщине в зеленом, начали что-то скандировать, и каждый по очереди направлял посох, чтобы нанести удар – образуя треугольник вокруг первого; их движения были на удивление медленными, но каждый раз удар отдавался в земле, и Эолейр, как и все остальные, чувствовал, как она вздрагивает под ногами.

Граф Над-Муллаха смотрел не отрывая глаз – на расстоянии в дюжину элей вверх и вниз вдоль стены, там, где стояли м’йон раши, с камней посыпался снег. Эолейр заметил, что четыре серо-голубые сферы на посохах стали более светлыми, словно с ними что-то происходило – казалось, они покрылись сетью мелких трещин.

Ситхи убрали посохи от стены, и их скандирование стало громче. Женщина ситхи нанесла новый удар, на этот раз она двигалась немного быстрее, и внезапно по ледяной земле прокатился безмолвный раскат грома. Остальные м’йон раши последовали ее примеру, и каждый удар подчеркивало громко произнесенное слово. Когда они атаковали в третий раз, с верхней части высокой стены посыпались камни, исчезавшие в высоких снежных сугробах.

Граф не мог скрыть удивления:

– Я никогда не видел ничего подобного!

Джирики повернулся, его лицо с высокими скулами оставалось безмятежным.

– Вам следует вернуться к вашим воинам. Очень скоро наступит момент, когда они должны быть в полной готовности.

Эолейр, который не мог оторвать взгляда от необычного представления, отошел назад по склону, стараясь удерживать равновесие при помощи широко расставленных в стороны рук, когда земля норовила сбить его с ног.

После четвертого удара большой участок каменной кладки рассыпался и упал внутрь, оставив наверху огромную брешь – словно гигантское существо сожрало кусок стены. Эолейр наконец понял значение слов Джирики и поспешил к Изорну и ждавшим приказа эрнистирийцам.

– Приготовьтесь! – крикнул он. – Сейчас начнем!

Земля содрогнулась в пятый раз, и этот удар получился самым сильным. Эолейр потерял равновесие, упал вперед и покатился вниз по склону, а обжигающе холодный снег попал ему в нос и рот. Он не сомневался, что его солдаты будут смеяться, но они не сводили глаз с горы у него за спиной.

Эолейр оглянулся. Огромная стена Наглимунда, толщиной в два человеческих роста, растворялась, точно песочный замок, по которому ударила волна. Слышался громкий скрежет камня по камню, но не более того. Стена рухнула на землю, на белые берега, с жутковатым приглушенным звуком, огромные хлопья снега взвились вверх и полетели во все стороны, воздух наполнился белым туманом, который почти полностью закрыл видимость.

Когда туман рассеялся, м’йон раши отступили. В стене Наглимунда появилась дыра диаметром в дюжину элей, открыв темные внутренности двора. Людское море стало медленно заполнять дыру. Сияли глаза. Мерцали наконечники копий.

Эолейр вскочил на ноги.

– Эрнистирийцы! – закричал он. – Ко мне! Час настал!

Но солдаты графа остались на месте, а из бреши в стене Наглимунда стремительно хлынула толпа – быстрая и бесчисленная, точно термиты из разрушенного гнезда.

Из рядов ситхи послышался громкий стук клинков о щиты, затем в воздух взмыло множество стрел, погубивших норнов, что бежали в первых рядах вниз по склону. Некоторые враги были также вооружены луками – они поднялись на сохранившиеся стены и стали стрелять оттуда вниз. Однако по большей части воины с каждой стороны не собирались терять время. С нетерпением любовников древние родственники атаковали друг друга.