Башня
Шрифт:
— Вот и хорошо… — Он снова свесился с крыши кабины, наполовину скрывшись в люке. — Марина! Дайте мне свои руки… Пожалуйста.
Эта женщина действовала на него как дурман и, похоже, сама не понимала, какой огромной властью над ним она обладает. Она все время оставалась немного в стороне — в стороне и чуть-чуть сверху (Кстину ужасно хотелось встать перед ней на колени и, поймав ее узкую ступню, поставить себе на голову; он не знал почему, просто хотелось), но от этого ее чары не рассеивались, наоборот — только усиливались. Эта женщина была его сладким ядом, тем ядом, который он готов был пить бесконечно.
«Пожалуйста…
Он почувствовал кончики ее пальцев и, перехватив, крепко сжал ее запястья; Марина в ответ изо всех сил обвила пальцами его руки. Кстин напрягся и потащил ее наверх.
Да, это был не Валерик. Ее тело было потяжелее, но Кстин благословлял каждый килограмм этого тела, каждый сантиметр талии, каждый волос на ее голове и каждую легкую морщинку в уголках ее глаз. Все это было ЕГО — хоть на одно короткое мгновение, и всем этим хотелось обладать. Впитать в себя и ощутить — на один мимолетный миг, вмещающий в себя целую жизнь, слиться с ней, стать одной плотью и кровью.
Он натужно пыхтел, вытаскивая ее из люка, и думал, что, наверное, вся его предыдущая жизнь стоила одной этой секунды.
Конечно, стоила! Стоила всей жизни и даже чуть больше. Ведь это была ОНА!
Кстин вытащил ее из люка наполовину и прохрипел: «Помогайте!» Марина оперлась на края спасительного квадрата и подтянулась на руках.
Если бы на месте Марины был кто-то другой — неважно, мужчина или женщина, — Кстин ухватил бы его за пояс брюк и вытащил из люка, как редиску из грядки. Но поступить так с Мариной казалось ему неловким. «Хотя какая, к черту, неловкость? В Башне, которая вот-вот грохнется?»
Он засуетился, пытаясь ей помочь, и все не мог понять как.
Кстин осторожно взял ее за подмышки и подтянул вверх. Марина села на крышу кабины и стала вытаскивать из люка ноги.
— Все хорошо, Марина… — бормотал Кстин.
Она встала на крыше кабины и положила руки ему на плечи.
— Как… ты здесь оказался?
Кстин очень хотел ее поцеловать и вместе с тем понимал, что сейчас не самый подходящий момент для поцелуя.
Во-первых, рядом был Валерик. Во-вторых, сам он был весь грязный — настолько грязный, что боялся к ней прикоснуться. И в-третьих, кто, позвольте спросить, целуется, стоя на крыше лифта, который вот-вот может рухнуть? «Мы же не в кино… »
Он мягко убрал ее руки.
— Так… Проезжал мимо…
Он нагнулся и подхватил Валерика.
— Видишь дырку? Залезай.
Кстин поднял его, и мальчик ухватился за край проема. Кстин в который раз похвалил себя за предусмотрительность: «Края уже не острые; он не порежется».
Кстин подставил ладонь под кроссовки мальчика и выжал его, как гирю, подумав, что в парне явно не больше двух пудов.
— Валера! Жди меня там! — закричала Марина.
Теперь настала ее очередь. Кстин опустился на четвереньки.
— Вставайте!
Она колебалась, будто никак не могла решиться.
— Ну же! Быстрее! Вставайте и держитесь за трос!
Марина осторожно поставила ногу ему на спину.
— Обеими! Не бойтесь, я прочный!
Марина коротко ойкнула и залезла на него.
— Теперь я буду потихоньку разгибаться,
а вы — переходите на плечи…Он стал медленно подниматься. Марина взвизгнула, и у Кстина это вызвало улыбку.
— Не бойтесь! Все хорошо! — Он чувствовал, как ее маленькие ножки аккуратно ступают по его спине, приближаясь к плечам. — Ну?
— Сейчас… — Марина отпустила трос и ухватилась за край проема. — Держусь!
— Отлично… — Кстин задрал голову. — Надо еще немного.
Он разогнулся до конца, подняв Марину настолько, чтобы она смогла по пояс высунуться в проем.
— Вылезайте!
Внезапно он почувствовал нарастающую дрожь под ногами. Дрожь и глухой гул, доносившийся откуда-то снизу. Он услышал, как закричала Марина на площадке этажа.
Кстин перегнулся через край кабины и посмотрел вниз. Стенки шахты трясло, как в ознобе, снизу быстро поднималось огромное облако пыли.
Кстин посмотрел на трос и тут же понял, что браться за него не стоит. Натренированное тело отреагировало мгновенно: он еще не успел подумать, что собирается сделать, а ноги уже действовали.
Кстин отступил назад, затем коротко разбежался, оттолкнулся от боковой бетонной стены и подпрыгнул.
Краем глаза он заметил, что кабина, дрогнув, уплывает вниз. Сначала медленно, затем — все быстрее и быстрее… Петли троса стали разматываться…
Он успел повернуться в воздухе на девяносто градусов и ухватиться за край проема. Отчаянно помогая себе ступнями и коленями, Кстин стал подтягиваться.
Гул нарастал и превратился в настоящий грохот. Трос позади него натянулся, как струна, и лопнул — с громким мелодичным звуком. Даже сквозь толстую кожу куртки Кстин спиной ощутил противный тонкий свист, спугнувший стайку холодных мурашек между лопатками. Он слышал, как где-то наверху, уже совсем близко, конец троса бьется о стенки шахты и подумал, что если металлическая змея, только казавшаяся такой тонкой и изящной, ударит его, то он сорвется.
Кстин напрягся изо всех сил и резким рывком забросил тело в проем. Лег животом на пол и перекатился на спину. Он едва успел вытащить ноги и упереться ими в дверь лифта. Пятки — даже сквозь подошвы кроссовок и металл — ощутили сильный удар. Это конец троса с торчащими во все стороны стальными нитями, пролетая мимо, хлестнул по двери.
— Фу-у-у! — Кстин с облегчением выдохнул, перекатился на бок и резко встал.
Он посмотрел на бледное дрожащее лицо Марины. Марина была одета в легкую блузку, бывшую некогда белой. Кстин поморщился и снял куртку.
— Надевайте!
— Зачем?
— Сейчас не то время, чтобы спорить. Надевайте, я настаиваю. И даже требую… — Он вспомнил свою вчерашнюю тираду о том, что мужчина не должен ничего выпрашивать, а только настаивать и требовать, и улыбнулся. Боже, как он, должно быть, глупо выглядел!
Он заставил ее надеть куртку и натянуть на голову.
— Не застегивайтесь! Вот так — запахнитесь и придерживайте руками. Теперь ты, ковбой! — он обернулся к Валерику. — Иди сюда!
Мальчик подошел.
Кстин схватил его под мышки.
— Ну-ка, обними меня! Нет, не за шею — наискосок. Да, — он оторвал мальчика от пола. — А теперь обхвати ногами. Хорошо!
Валерик держался цепко, и Кстин подумал, что видел нечто подобное в программе «В мире животных»: так шимпанзе и гориллы носят своих детенышей.