Басилевс

– Повтори! – прохрипел Пилумн, трезвея.

– Ой, больно! – вскричала галатка. – Тарулас в эргастуле царского дворца.

– Я сплю… – помотал лохматой головой Пилумн. – Это мне снится… – он подошел к тазу с водой, плеснул на лицо и грудь. – Сейчас все пройдет… – словно незрячий, он прикоснулся рукой к девушке. – Нет, это не видение. Скажи еще раз.

– Тарулас просил тебя разыскать. Он надеется на твою помощь.

– Он жив… Жив! О, боги! – возопил просиявший Пилумн, подхватил девушку на руки и закружил по своему убежищу в каком-то нелепом диком танце. – Ай, Рутилий, ай, Тарулас… Барра!

Вход в эргастул был отгорожен от улицы высокой каменной стеной с воротами. В небольшом дворике слонялись унылые стражи подземелья – пятеро наемников из Крита. Стоял тихий летний вечер, и им были хорошо слышны звуки кифары, доносившиеся из распахнутых окон царского дворца. Там пировала синопская знать и придворные. Царица Лаодика наверстывала упущенное – при Митридате Евергете празднества устраивались редко, в основном по случаю победы над врагами, в честь стратегов.

– Да, им весело… – один из наемников, узколицый и черноволосый, зло сплюнул. – А тут в горле пересохло, будто песку наглотался.

– Не мешало бы и нам пропустить глоток-другой хорошего винца, – философски заметил рослый гоплит с рассеченной верхней губой.

– И получить полсотни палочных ударов, – ехидно вставил третий, коренастый и короткорукий.

– А кто узнает? – узколицый бросил мимолетный взгляд на двух стражей, чуть поодаль лениво игравших в кости на щелчки по носу.

– Если сами не проболтаемся или дежурный лохаг [146] не наскочит – никто, – рослый наемник с вожделением посмотрел на калитку в воротах – неподалеку от эргастула, на соседней улице, была харчевня, где столовались гоплиты царской хилии.

Note 146

Лохаг – командир подразделения из 16 воинов.

– С нашими дырявыми кошельками можно рассчитывать разве что на помои, подаваемые в харчевнях на пристани, – коренастый невесело ухмыльнулся.

И в это время кто-то с силой забарабанил в калитку.

– Эй, Фарнакион, открывай, ржавый якорь тебе в ребро!

– Посмотри, кто этот наглец, – приказал старший из стражников, узколицый, коренастый гоплиту.

Тот открыл калитку, и в дворик ввалился здоровенный детина в одежде моряка. В волосатых мускулистых лапищах он держал наполненный под завязку бурдюк. Его квадратное лицо расплылось в блаженной улыбке.

– Фарнакион, дружище! Вот я… Давай чаши. Нальем и… – моряк недоуменным взглядом окинул стражников. – К-куда я попал? Где Фарнакион?

– Он пьян, – коренастый выразительно подмигнул своим товарищам и кивком показал на бурдюк. – Эй, приятель! Что там у тебя? – он потянул бурдюк к себе.

– Э-э, куда? Меня звал Фарнакион… у него праздник… Где вы его спрятали? Фарнакио-он!

– Придет он. Скоро… – коренастый обнял моряка за плечи. – Подождем. А пока давай попробуем винцо. Или у тебя в бурдюке дешевая кислятина?

– Да ты… ты что?! Я его привез из… неважно откуда, но лучшего в Синопе вам не найти. Не веришь? Подставляй чашу!

Моряк распустил завязки бурдюка, и в шлем гоплита хлынула пенящаяся струя.

– Постой, – придержал старший коренастого, уже приложившегося к краю шлема. – Дай ему, – показал на моряка. – Сначала пусть он…

– Мр-р… – заурчал моряк, схватил шлем и прильнул к нему, как страждущий к роднику.

– Остановись, хватит! – коренастый с трудом забрал у моряка необычную чашу и в точности повторил его действия…

Вскоре во дворике царского эргастула стало весело – вино и впрямь оказалось отменным. Тем временем стало совсем темно и кто-то из стражников зажег факел. Моряк, окинув довольным взглядом изрядно захмелевших гоплитов, незаметно для них подошел к калитке, отодвинул засовы и тихо посвистел. Услышав такой же свист в ответ, он весело оскалил зубы и вразвалку подошел к пирующим стражам царской темницы.

Дальнейшее свершилось настолько быстро, что стражники не успели не только поднять тревогу, но и опомниться. Схватив двух наемников за шиворот, моряк столкнул их лбами, и они свалились, как подкошенные. Еще два удара огромным кулачищем – и на ногах остался только старший стражник. Он успел выхватить меч из ножен, но в дворик уже вбежали вооруженные люди, и кто-то из них ударил его мечом плашмя. Гоплит тихо охнул и медленно осел на каменные плиты.

– Связать! – приказал переодетый моряком Пилумн. – Где ключи?

Ключи оказались у старшего стражника.

– Четыре человека останутся здесь, остальные – за мной! Если что – шумните…

Пилумн стремительно шагал по подземелью, считая повороты. За решетками он видел призрачные тени, мало напоминающие людей – изможденные, в истлевших одеждах, с безумными глазами. Они молча смотрели на Пилумна и его товарищей, и в их взглядах было что-то такое, от чего даже ожесточившееся из-за невзгод и лишений сердце бывшего легионера дрогнуло и больно сжалось.

«Превеликие боги! – бормотал он, чувствуя, как волна ненависти вдруг ударила ему в голову. – Зачем вы так несправедливо поступили с людьми, разделив их на господ и рабов? На нищих и богатых? На тех, кто строит темницы, и на тех, для кого они предназначены? Будь трижды проклят тот, кто впервые заковал своего ближнего в кандалы…»

– Эй, Пилумн! – радостный голос Таруласа вернул отставного легионера к действительности.

– Рутилий, брат! Погоди, я сейчас… – не дожидаясь, пока подберут ключи, Пилумн оторвал замок и открыл камеру.

Тарулас и Пилумн обнялись; отставной легионер даже прослезился.

– Уходим, быстрее! – наконец опомнился Пилумн. – Ты можешь идти? – спросил он гопломаха.

– Да… – Тарулас исхудал, но на ногах держался твердо. – Пилумн, нужно освободить и остальных.

– Некогда, брат, некогда! Скоро сменяется стража, нужно успеть.

– Время есть… Выпустим их отсюда, Пилумн.

– Рутилий, я тебя понимаю. Но нас могут прихлопнуть здесь, как в мышеловке. Идем! – он потянул за собой упирающегося друга.

Неизвестно, чем бы закончился их спор, но тут в эргастуле раздался свист – сигнал тревоги.

– Бегом! – вскричал Пилумн и они поторопились к выходу.

Возле калитки было шумно – со стороны улицы слышалась ругань и звон оружия.

– Открывайте, бараны! Вы что, уснули? Или пьянствуете? Ах, скоты… Ну, погодите…

На ворота обрушился град ударов, сопровождаемый отборной руганью.

– Будем пробиваться… – шепнул Пилумн своим товарищам. – Держи… – он вручил гопломаху меч одного из стражников.