Басни в прозе

Ворона была удивлена и искренно обрадована тем, что ее сочли за орла. "Незачем выводить лисицу из этого заблуждения", - подумала она.

И, преисполненная глупого великодушия, она бросила лисе свою добычу и гордо полетела прочь.

Лиса смеясь подхватила мясо и с злорадством съела его. Но скоро ее радость обратилась в болезненное ощущение; яд начал действовать, и она издохла.

Пусть бы и вам, проклятые лицемеры, в награду за ваши хвалы не добиться ничего, кроме яда.

СКУПЕЦ

– О я, несчастный!
– плакался скряга своему соседу.

– Этой ночью у меня похитили сокровища, которые я укрыл в моем саду, а на их место положили вот этот проклятый камень.

– Ты все равно бы не воспользовался своими сокровищами, - отвечал ему сосед.
– Вообрази, что этот камень и есть твое сокровище, и ты ни насколько не обеднел.

– Если б я даже ни насколько не обеднел, разве не стал другой настолько же богаче! Другой - настолько же богаче! Вот что сводит меня с ума.

ВОРОН

Лисица видела, как ворон крал пищу с жертвенников, тем самым существуя за счет жертв, приносимых богам. И она размышляла про себя: "Хотела бы я знать, потому ли ворону достается часть жертвоприношений, что он - вещая птица, или его считают вещей птицей потому, что у него хватает дерзости делить жертвы с богами".

ВИНОГРАД

Я знаю одного поэта, которому крикливые похвалы его мелких подражателей повредили больше, чем завистливое презрение строгих ценителей искусства.

– Он ведь кислый!
– сказала лисица о винограде после безуспешных попыток допрыгнуть до него. Ее слова услышал воробей и произнес:

– Этот виноград кислый? Мне он не кажется таким!

Он подлетел к нему, попробовал и, найдя его чрезвычайно сладким, подозвал сотню своих собратьев - любителей полакомиться.

– Попробуйте-ка, попробуйте же!
– кричал он.
– Лисице взбрело в голову назвать этот превосходный виноград кислым!

Они все попробовали, и через несколько мгновений виноград был приведен в такое состояние, что ни одна лисица не пыталась больше его доставать.

ТЕРНОВЫЙ КУСТ

– Ну, скажи пожалуйста, почему ты так жадно цепляешься за одежду прохожего?
– спросила ива у тернового куста.
– Чего ты хочешь? К чему она тебе?

– Ни к чему!
– ответил терновый куст.
– Она мне вовсе не нужна. Я просто хочу разорвать ее.

СОЛОВЕЙ И ЖАВОРОНОК

Ну что сказать тем поэтам, которые так любят парить где-то в поднебесье, выводя из терпения большинство своих читателей? Только то, что однажды сказал соловей жаворонку: "Друг мой, ты улетаешь так высоко, чтобы тебя не было слышно?"

ИСТОРИЯ СТАРОГО ВОЛКА

(В семи частях)

I

Когда злодей волк дожил до преклонного возраста, он принял хитрое решение подружиться с пастухами. И вот он отправился в путь и пришел к пастуху, стада которого паслись ближе всего к его логову.

– Пастух, - заговорил он, - ты называешь меня кровожадным разбойником, а ведь я на самом деле не таков. Правда, когда я голоден, мне приходится пользоваться твоими овечками, - ведь голод причиняет страдания. Избавь меня от голода, сделай так, чтобы я всегда был сыт, и тогда ты будешь мною вполне доволен. Ведь я самое кроткое, самое смирное животное, когда сыт.

– Когда ты сыт? Не спорю. Но когда же ты бываешь сыт? Ты и жадность ненасытны. Ступай своей дорогой!

II

Ничего не добившись, волк пошел ко второму пастуху.

– Пастух, тебе известно, что за год я могу утащить у тебя немало овец, - так начал он свою речь, - если же ты согласишься давать мне каждый год шесть овец, этого с меня будет довольно. И твои собаки тебе будут тогда, конечно, не нужны, и сам ты сможешь спать спокойно.

– Шесть овец, - промолвил пастух, - да это ж целое стадо!

– Ну ладно, ради тебя я готов довольствоваться пятью, - сказал волк.

– Нет, ты шутишь - пять овец! Больше пяти я даже Пану не приношу в жертву за весь год.

– Может быть, четыре?
– спросил волк, на что пастух только насмешливо покачал головой.

– Три?.. Две?..

– Ни одной!
– был наконец ответ.
– Ведь это ж глупо - платить дань врагу, от которого меня может уберечь моя бдительность.

III

"Два раза не бывать, зато третий раз - не миновать!" - подумал волк, подходя к третьему пастуху

– Как мне неприятно, что я прослыл среди вас пастухов, за самого жестокого, самого бессовестного зверя, - проговорил он.
– Но тебе, Монтан, я сейчас докажу, насколько несправедливы ко мне люди. Давай мне только каждый год по овце, и твое стадо может преспокойно пастись в лесу, который считается опасным из-за меня. Одна овца - какой пустяк! Можно ли быть более великодушным, более бескорыстным, чем я сейчас? Ты смеешься пастух? Чему же ты смеешься?

– О, ничему! Скажи-ка лучше, приятель, сколько тебе лет?
– спросил пастух.

– Какое тебе дело до моих лет? Как бы я ни был стар, я еще в состоянии задушить твоих самых любимых ягнят!

– Не сердись, старина Изегрим! Жаль только, что немного запоздал ты со своим предложением. Твои изъеденные зубы выдают тебя. Ты представляешься бескорыстным только для того, чтобы с большей легкостью и наименьшей опасностью добывать себе пропитание.

IV

Волк разозлился, но все же овладел собой и пошел к четвертому пастуху. У того как раз перед тем издох его верный пес, и - волк воспользовался этим обстоятельством.

– Пастух, - заговорил он, - я поссорился с моими собратьями в лесу, и уж теперь мне с ними никогда не помириться. А ты знаешь, что добра тебе от них не ждать. Если же ты возьмешь меня вместо твоего умершего пса, ручаюсь, что не видать им твоих овец, как своих ушей.

– Ты, что же, хочешь защищать их от своих собратьев в лесу?
– промолвил пастух.

– Ну да, о чем же я веду разговор! Разумеется!

– Что ж, это не дурно! Но если я приму тебя в свое стадо, кто тогда защитит моих бедных овец от тебя? Взять вора в дом, чтобы защититься от воров вне дома, - это мы, люди, считаем...