Сосед соседа звал откушать;Но умысел другой тут был:Хозяин музыку любилИ заманил к себе соседа певчих слушать.Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова,И у кого что силы стало.В ушах у гостя затрещалоИ закружилась голова.«Помилуй ты меня, – сказал он с удивленьем, —Чем любоваться тут? Твой хорГорланит вздор!» —«То правда, – отвечал хозяин с умиленьем, —Они немножечко дерут;Зато уж в рот хмельного не берут.И все с прекрасным повеленьем».А я скажу: по мне уж лучше пей,Да дело разумей.
IV. Ворона и курица
Когда Смоленский Князь,Противу дерзости искусством воружась,Вандалам новым сеть поставилИ на погибель им Москву оставил,Тогда все жители, и малый и большой,Часа не тратя, собралисяИ вон из стен московских поднялися,Как из улья пчелиный рой.Ворона с кровли тут на эту всю тревогуСпокойно, чистя нос, глядит.«А ты что ж, кумушка, в дорогу? —Ей с возу Курица кричит. —Ведь говорят, что у порогуНаш супостат». —«Мне что до этого за дело? —Вещунья ей в ответ. –
Я здесь останусь смело.Вот ваши сестры – как хотят;А ведь Ворон ни жарят, ни варят:Так мне с гостьми не мудрено ужиться,А, может быть, еще удастся поживитьсяСырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.Прощай, хохлаточка, счастливый путь!»Ворона подлинно осталась;Но, вместо всех поживок ей,Как голодом морить Смоленский стал гостей —Она сама к ним в суп попалась.Так часто человек в расчетах слеп и глуп.За счастьем, кажется, ты по пятам несешься:А как на деле с ним сочтешься —Попался, как ворона в суп!
V. Ларчик
Случается нередко намИ труд и мудрость видеть там,Где стоит только догадаться,За дело просто взяться.К кому-то принесли от мастера Ларец.Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.Вот входит в комнату механики мудрец.Взглянув на Ларчик, он сказал: «Ларец с секретом,Так; он и без замка;А я берусь открыть; да, да, уверен в этом;Не смейтесь так исподтишка!Я отыщу секрет и Ларчик вам открою:В механике и я чего-нибудь да стою».Вот за Ларец принялся он:Вертит его со всех сторонИ голову свою ломает;То гвоздик, то другой, то скобку пожимает.Тут, глядя на него, инойКачает головой;Те шепчутся, а те смеются меж собой.В ушах лишь только отдается:«Не тут, не так, не там!» Механик пуще рвется.Потел, потел; но, наконец, устал,От Ларчика отсталИ, как открыть его, никак не догадался:А Ларчик просто открывался.
VI. Лягушка и вол
Лягушка, на лугу увидевши Вола,Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:Она завистлива была.И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?» —Подруге говорит. «Нет, кумушка, далеко!» —«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.Ну, каково?Пополнилась ли я?» – «Почти что ничего». —«Ну, как теперь?» – «Все то ж». Пыхтела да пыхтелаИ кончила моя затейница на том,Что, не сравнявшися с Волом,С натуги лопнула и – околела.Пример такой на свете не один:И диво ли, когда жить хочет мещанин,Как именитый гражданин,А сошка мелкая, как знатный дворянин.
VII. Разборчивая невеста
Невеста-девушка смышляла жениха;Тут нет еще греха,Да вот что грех: она была спесива.Сыщи ей жениха, чтоб был хорош, умен,И в лентах, и в чести, и молод был бы он(Красавица была немножко прихотлива):Ну, чтобы все имел – кто ж может все иметь?Еще и то заметь,Чтобы любить ее, а ревновать не сметь.Хоть чудно, только так была она счастлива,Что женихи, как на отбор,Презнатные катили к ней на двор.Но в выборе ее и вкус и мысли тонки:Такие женихи другим невестам клад,А ей они на взглядНе женихи, а женишонки!Ну, как ей выбирать из этих женихов?Тот не в чинах, другой без орденов;А тот бы и в чинах, да жаль, карманы пусты;То нос широк, то брови густы;Тут этак, там не так;Ну, не прийдет никто по мысли ей никак.Посмолкли женихи, годка два перепали;Другие новых свах заслали:Да только женихи середней уж руки.«Какие простаки! —Твердит красавица, – по них ли я невеста?Ну, право, их затеи не у места!И не таких я жениховС двора с поклоном проводила;Пойду ль я за кого из этих чудаков?Как будто б я себя замужством торопила,Мне жизнь девическа ничуть не тяжела:День весела, и ночь я, право, сплю спокойно:Так замуж кинуться ничуть мне не пристойно».Толпа и эта уплыла.Потом, отказы слыша те же,Уж стали женихи навертываться реже.Проходит год,Никто нейдет;Еще минул годок, еще уплыл год целой:К ней свах никто не шлет.Вот наша девушка уж стала девой зрелой.Зачнет считать своих подруг(А ей считать большой досуг):Та замужем давно, другую сговорили;Ее как будто позабыли.Закралась грусть в красавицыну грудь.Посмотришь: зеркало докладывать ей стало,Что каждый день, а что-нибудьИз прелести ее лихое время крало.Сперва румянца нет; там живости в глазах;Умильны ямочки пропали на щеках;Веселость, резвости как будто ускользнули;Там волоска два-три седые проглянули:Беда со всех сторон!Бывало, без нее собранье не прелестно;От пленников ее вкруг ней бывало тесно:А ныне, ах! ее зовут уж на бостон!Вот тут спесивица переменяет тон.Рассудок ей велит замужством торопиться:Перестает она гордиться.Как косо на мужчин девица ни глядит,А сердце ей за нас всегда свое твердит.Чтоб в одиночестве не кончить веку,Красавица, пока совсем не отцвела,За первого, кто к ней присватался, пошла:И рада, рада уж была,Что вышла за калеку.
VIII. Парнас
Когда из Греции вон выгнали боговИ по мирянам их делить поместья стали,Кому-то и Парнас тогда отмежевали;Хозяин новый стал пасти на нем Ослов.Ослы, не знаю как-то, знали,Что прежде Музы тут живали,И говорят: «Недаром насПригнали на Парнас:Знать, Музы свету надоели,И хочет он, чтоб мы здесь пели». —«Смотрите же, – кричит один, – не унывай!Я затяну, а вы не отставай!Друзья, робеть не надо!Прославим наше стадоИ громче девяти сестерПодымем музыку и свой составим хор!А чтобы нашего не сбили с толку братства,То заведем такой порядок мы у нас:Коль нет в чьем голосе ослиного приятства,Не принимать тех на Парнас».Одобрили Ослы ословоКрасно-хитро-сплетенно слово:И новый хор певцов такую дичь занес,Как будто тронулся обоз,В котором тысяча немазаных колес.Но чем окончилось разно-красиво пенье?Хозяин, потеряв терпенье,Их всех загнал с Парнаса в хлев.Мне хочется, невеждам не во гнев,Весьма старинное напомнить мненье:Что если
голова пуста,То голове ума не придадут места.
IX. Оракул
В каком-то капище был деревянный бог,И стал он говорить пророчески ответыИ мудрые давать советы.За то, от головы до ногОбвешан и сребром и златом,Стоял в наряде пребогатом,Завален жертвами, мольбами заглушенИ фимиамом задушен.В Оракула все верят слепо;Как вдруг, – о чудо, о позор! —Заговорил Оракул вздор:Стал отвечать нескладно и нелепо;И кто к нему зачем ни подойдет,Оракул наш что молвит, то соврет;Ну так, что всякий дивовался,Куда пророческий в нем дар девался!А дело в том,Что идол был пустой и саживались в немЖрецы вещать мирянам.И так,Пока был умный жрец, кумир не путал врак;А как засел в него дурак,То идол стал болван болваном.Я слышал – правда ль? – будто встарьСудей таких видали,Которые весьма умны бывали,Пока у них был умный секретарь.
X. Василек
В глуши расцветший ВасилекВдруг захирел, завял почти до половины,И, голову склоня на стебелек,Уныло ждал своей кончины;Зефиру между тем он жалобно шептал:«Ах, если бы скорее день насталИ солнце красное поля здесь осветило,Быть может, и меня оно бы оживило?» —«Уж как ты прост, мой друг! —Ему сказал, вблизи копаясь, жук. —Неужли солнышку лишь только и заботы,Чтобы смотреть, как ты растешь,И вянешь ты, или цветешь?Поверь, что у него ни время, ни охотыНа это нет.Когда бы ты летал, как я, да знал бы свет,То видел бы, что здесь луга, поля и нивыИм только и живут, им только и счастливы.Оно своею теплотойОгромные дубы и кедры согреваетИ удивительною красотойЦветы душистые богато убирает;Да только те цветыСовсем не то, что ты:Они такой цены и красоты,Что само время их, жалея, косит,А ты ни пышен, ни пахуч,Так солнца ты своей докукою не мучь!Поверь, что на тебя оно луча не бросит,И добиваться ты пустого перестань,Молчи и вянь!»Но солнышко взошло, природу осветило.По царству Флорину рассыпало лучи,И бедный Василек, завянувший в ночи,Небесным взором оживило.О вы, кому в удел судьбою данВысокий сан!Вы с солнца моего пример себе берите!Смотрите:Куда лишь луч его достанет, там оноБылинке ль, кедру ли – благотворит равноИ радость по себе и счастье оставляет;Зато и вид его горит во всех сердцах,Как чистый луч в восточных хрусталях,И всё его благословляет.
XI. Роща и огонь
С разбором выбирай друзей.Когда корысть себя личиной дружбы кроет, —Она тебе лишь яму роет.Чтоб эту истину понять еще ясней,Послушай басенки моей.Зимою Огонек под Рощей тлился;Как видно, тут он был дорожными забыт.Час от часу Огонь слабее становился;Дров новых нет; Огонь мой чуть горитИ, видя свой конец, так Роще говорит:«Скажи мне, Роща дорогая!За что твоя так участь жестока,Что на тебе не видно ни листка,И мерзнешь ты совсем нагая?» —«Затем, что, вся в снегу,Зимой ни зеленеть, ни цвесть я не могу», —Огню так Роща отвечает.«Безделица! – Огонь ей продолжает, —Лишь подружись со мной; тебе я помогу.Я солнцев брат и зимнею пороюЧудес не меньше солнца строю.Спроси в теплицах об Огне:Зимой, когда кругом и снег и вьюга веет,Там все или цветет, иль зреет:А всё за всё спасибо мне.Хвалить себя хоть не пристало,И хвастовства я не люблю,Но солнцу в силе я никак не уступлю.Как здесь оно спесиво ни блистало,Но без вреда снегам спустилось на ночлег;А около меня, смотри, как тает снег,Так если зеленеть желаешь ты зимою,Как летом и весною,Дай у себя мне уголок!»Вот дело слажено: уж в Роще ОгонекСтановится Огнем; Огонь не дремлет:Бежит по ветвям, по сучкам;Клубами черный дым несется к облакам,И пламя лютое всю Рощу вдруг объемлет.Погибло все вконец, – и там, где в знойны дниПрохожий находил убежище в тени,Лишь обгорелые пеньки стоят одни.И нечему дивиться:Как дереву с огнем дружиться?
XII. Чиж и еж
Уединение любя,Чиж робкий на заре чирикал про себя,Не для того, чтобы похвал ему хотелось,И не за что; так как-то пелось!Вот, в блеске и во славе всей,Феб лучезарный из морейПоднялся.Казалось, что с собой он жизнь принес всему,И в сретенье емуХор громких соловьев в густых лесах раздался.Мой Чиж замолк. «Ты что ж, —Спросил его с насмешкой Еж, —Приятель, не поешь?» —«Затем, что голоса такого не имею,Чтоб Феба я достойно величал, —Сквозь слез Чиж бедный отвечал, —А слабым голосом я Феба петь не смею».Так я крушуся и жалею,Что лиры Пиндара мне не дано в удел:Я б Александра пел.
XIII. Волк и ягненок
У сильного всегда бессильный виноват:Тому в Истории мы тьму примеров слышим,Но мы Истории не пишем;А вот о том как в Баснях говорят.Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;И надобно ж беде случиться,Что около тех мест голодный рыскал Волк.Ягненка видит он, на добычу стремится;Но, делу дать хотя законный вид и толк,Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рыломЗдесь чистое мутить питьеМоеС песком и с илом?За дерзость таковуЯ голову с тебя сорву». —«Когда светлейший Волк позволит,Осмелюсь я донесть, что ниже по ручьюОт Светлости его шагов я на сто пью;И гневаться напрасно он изволит:Питья мутить ему никак я не могу». —«Поэтому я лгу!Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!Да помнится, что ты еще в запрошлом летеМне здесь же как-то нагрубил:Я этого, приятель, не забыл!» —«Помилуй, мне еще и отроду нет году», —Ягненок говорит. «Так это был твой брат». —«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сватИ, словом, кто-нибудь из вашего же роду.Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,Вы все мне зла хотитеИ, если можете, то мне всегда вредите,Но я с тобой за их разведаюсь грехи». —«Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать,Досуг мне разбирать вины твои, щенок!Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».Сказал – и в темный лес Ягненка поволок.