Бастарды

* * *

С приближением часа собаки, часовые все больше расслаблялись, решив, что ночь прошла и вскоре отряд тронется в путь. Но это было иллюзией. Небольшие облака то и дело скрывали полную луну. По ночной степи пробегали темные пятна, и это позволило отряду ветеранов подобраться вплотную к стоянке наемников.

Медленно взяв стоянку в кольцо, ветераны приготовились к атаке. Сигналом готовности стал крик неясыти, болотной совы. Изредка эти ночные охотники залетали в степь в поисках добычи. Так что подобный крик не должен был вызвать подозрений у караульных. У караульных, но не у Ал-Тора.

Что-то в крике птицы насторожило воина. Вжавшись в осеннюю траву за широким, вытянутым в высоту валуном, словно палец, указывающий в ночное небо, юноша внимательно всмотрелся в темноту степи. Очень скоро его внимательность была вознаграждена.

По степи, следуя в тенях от облаков, бесплотными тенями, совершенно бесшумно скользили человеческие фигуры. Убедившись, что тени в степи не плод его воображения, юноша решил подождать, что будет дальше.

Вскоре весь лагерь был окружен. Раздался тихий шорох вынимаемого из ножен оружия, но ни один клинок не блеснул в лунном свете. Еще в лагере ветераны нанесли на оружие сажу от костров. Это был один из старых приемов, которые гвардейцы переняли от асассинов. Сажей же были разрисованы и лица бойцов.

Из своего убежища юноша внимательно наблюдал за действиями нападавших. Ему понравились слаженность и четкость, с которыми действовали неизвестные, окружившие лагерь.

Караульные медленно бродили по границе лагеря, больше стараясь не заснуть, чем охранять стоянку. Снова прокричала неясыть и степь медленно и бесшумно зашевелилась. Неизвестные осторожно сжали кольцо, четыре тени одновременно взмахнули руками, и караульные беззвучно повалились в траву.

Они так и не поняли, что произошло. Просто вдруг из темноты прилетело что-то, что с тихим стуком вонзилось в затылок каждому из караульных. Метательные звездочки были всажены в ямки на шеях. Отточенные до бритвенной остроты лучи перебили позвоночники. Наемники умерли, не успев даже захрипеть.

Это тоже был прием профессиональных убийц. Очень часто они убивали именно так, не давая жертве даже понять, что произошло. Но подобную смерть они дарили только для охранения тишины. Когда надо было убрать тех, кто мог поднять тревогу и помешать их планам. Жертвы же зачастую умирали намного тяжелее.

Убедившись, что часовые не подают признаков жизни, нападавшие скользнули в лагерь, и началась резня. Удары наносились быстро и четко. Убиваемые успевали только вздрогнуть и дернуться несколько раз. Но это были рывки агонии.

Большая часть сотни была уже уничтожена, когда пропажа пленника была замечена Живоглотом. Перевернувшись с боку на бок, он ткнул кулаком в то место, где должен был находиться пленник, но пудовый кулак с размаху врезался не в живое тело пленника, а в камень, у которого он устроился на ночлег.

Почувствовав боль, Живоглот поднял голову и взглядом поискал своего подопечного. Не увидев юношу у камня, наемник поднялся и шагнул за валун, надеясь найти его там. В этот момент внимание его привлекли безмолвные фигуры, скользившие по лагерю.

Несмотря на природную тупость, Живоглот был солдатом и прекрасно понимал, что посторонних в лагере находиться не должно. А если они есть, значит, часовые проспали, и сотне грозит беда.

Подхватив с земли топор, Живоглот глубоко вдохнул, и степь огласил рев бешеного буйвола.

– Тревога! В лагере чужие! Тревога, подъем, тревога!

– Заткнись, гоблин иблисов! – раздался в ответ рев не слабее его собственного и на Живоглота надвинулся человек, по габаритам не уступавший наемнику.

Вскинув топор, Живоглот нанес удар, который должен был располовинить нападавшего. Но не в этот раз. Противник вскинул огромную шипастую булаву, жестко встречая удар топора. Посыпавшиеся от удара искры на мгновение осветили противников, а оружие в их руках завибрировало, заставляя бойцов отступить и приготовиться к долгой схватке.

За свою долгую службу Живоглот не раз встречал сильных людей, но равных ему по силам еще не находилось. Обычно все заканчивалось через три-четыре удара. Пару раз находились шустрые ребята, продержавшиеся больше двух минут, уходя от ударов его топора.

Но в этот раз все пошло не так. Абсолютно все. Живоглот наносил удары в полную силу, стараясь побыстрее разобраться со своим противником, но на каждый удар наемника его противник наносил ответный удар, и сила их ничуть не уступала в силе ударов самого Живоглота.

Разбуженные криком наемники моментально оказались на ногах. Это были опытные солдаты, не позволявшие себе роскоши медленного перехода от сна к яви. Частенько от скорости этого перехода зависит жизнь наемников.

Тут же завязался смертельный бой, но даже спавшие с оружием наемники не смогли оказать нападавшим достойного сопротивления. Только сотник Деметрис и десяток наемников продолжали ожесточенное сопротивление.

Яростно отбиваясь от нападавших, они пробились к пасшимся неподалеку стреноженным лошадям и, вскочив верхом, понеслись в степь, бросив все пожитки.

Ночная атака лишила наемников всего имущества. Отступать им пришлось босиком и без седел. Деметрис был вне себя от ярости, но даже самая бешеная злость не могла ничего изменить. Они смогли сохранить главное, жизни и оружие, остальное – дело наживное.

Поле боя осталось за нападавшими, только Живоглот и его противник продолжали осыпать друг друга ударами чудовищной силы. Огромный топор, с размаху опустившийся на брошенное седло, просто разрубил его пополам, а шипы гердана снесли верхушку валуна, возле которого происходила схватка.

Наконец, противнику Живоглота просто надоела эта бесконечная пляска, и, размахнувшись изо всех сил, он нанес удар, просто отбросивший Живоглота на несколько шагов. Подставленный под чудовищный удар топор блокировал его, но окованное железом ясеневое топорище не выдержало.

Сверкнув в свете заходящей луны, широкий топор отлетел в сторону, вращаясь и жужжа, как настоящая метательная звезда. Свой полет топор закончил, жалобно звякнув о камень. Добрая сталь не выдержала столкновения с вечным жителем степи. Широкое, выгнутое полумесяцем лезвие треснуло, и на землю упали две половины грозного оружия.

Увидев, что его любимое оружие погибло, Живоглот взревел и, вскочив на ноги, кинулся на противника голыми руками. Было просто невероятно, что такая огромная туша может двигаться с такой скоростью.

Противник Живоглота, увидев, что несущийся на него наемник безоружен, быстро перекинул гердан в левую руку и нанес удар кулаком. Над лагерем раздался глухой удар, какой можно услышать на бойне, когда кувалдой бьют в лоб быка. Реакция Живоглота была такой же. Утробно охнув, огромный наемник рухнул в полный рост. Силу этого падения почувствовали все стоявшие рядом, когда земля ощутимо дрогнула.