Бастиано Романо

— В моем доме нет лабораторий по производству метамфетамина, — запротестовала я. Я встретила его шаг своим, и мы стояли нос к носу, моя голова была наклонена вверх, а его — вниз. — Ты хочешь сказать, что я защитила твою сестру от того, чтобы она осталась одна в баре без присмотра, потому что в ее жизни нет ни одного ответственного взрослого, кроме меня.

Он выглядел так, будто мог пробить стену.

— Ты могла бы позвонить.

— Мы звонили. Ты не ответил. Твой отец не ответил. Твоя мама не ответила. Отличные взрослые у нее в жизни. — Я сложила руки на груди, как щит. Но вместо того, чтобы защитить меня, это движение притянуло меня ближе к нему. Его кожа обжигала мне предплечья.

— Ты не понимаешь.

— Просвети меня.

Он открыл рот. Закрыл его. Открыл снова. Вместо того чтобы рассказать мне, какого черта ему понадобилось бросать свою младшую сестру, о которой он якобы так заботился, он спросил:

— Где она?

— Спит в моей кровати. Сейчас три часа ночи, и ты не станешь будить эту девочку, бросив ее.

— Ладно.

Мы смотрели друг на друга, оба находясь в странном тупике. Я изучала его. Мешки под глазами. Его обычно аккуратные волосы торчали в разные стороны. Морщины разбросаны по его расстегнутому пуговичному комбинезону. Я не знала, что делать с этой его версией.

Жалость и непреодолимое желание помочь ему переполняли меня. Я должна была быть сумасшедшей. Наверняка.

Я смягчила голос.

— Что случилось?

Почему?

Почему я спросила об этом?

Почему меня это волновало?

Почему?

Просто почему?

Ты — Юпитер, а он — Ганимед, вращающийся вокруг тебя, словно ты — его планета, а он — твоя луна.

Может быть, Винс ошибся. Может, Бастиан был Юпитером, а я — Ганимедом, вращающимся вокруг Бастиана, не в силах отстраниться от его притяжения. Боже, Ганимед был таким идиотом. Ему нужен был Иисус и вмешательство.

Гнев Бастиана все еще кипел вокруг нас. Он выглядел так, словно искал выхода; я не знала, смогу ли я дать ему его.

— Он ушел. — Слова вырвались из него, сорвались с губ и впились когтями в мое горло.

Я чувствовала его боль до самой глубины души и не могла этого объяснить. Мне даже не нравился Бастиан как человек, так почему же я чувствовала его боль, как свою собственную? Ничто в наших отношениях не имело смысла. Мы должны были бороться, и бороться, и бороться, и бороться. Он не должен был делать мне массаж. Он не должен был слушать, как я горюю о смерти мамы. Он не должен был помогать мне добраться до дома и укладывать меня спать. Он не должен был таскать для меня сотни фунтов льда.

Он должен был быть злодеем в этой истории, а я — героем. Я ни разу не подумала, что все будет наоборот.

Тогда не предавай его.

Я отогнала эту мысль. Я уже решила уйти из бюро. Я просто не знала, как это сделать. Но сегодня, хотя бы на одну ночь, может быть, я смогу хоть раз почувствовать себя спасителем.

Я сделала еще один шаг и, подняв руку, коснулась его лица.

— Чем я могу помочь? Кто ушел?

Его челюсть дрогнула, и стало заметно, как он старается держать себя в руках.

— Винсент.

Я постаралась подавить свою реакцию.

— Когда ты виделся с ним в последний раз?

— В ночь свадьбы Ашера.

И я видела его после этого. Неужели я была последней, кто его видел? То, что Винс навестил меня незадолго до своего исчезновения, не могло быть совпадением.

Почему вы здесь? — спросила я его.

Чтобы разобраться.

Что еще он сказал?

Что у меня есть его благословение на отношения с Бастиано.

Чтобы исцелить его. Чтобы спасти его. Чтобы вылечить его. Быть его семьей, когда я не смогу.

Это не были слова человека, готового жить. Это были слова человека, готовящегося к смерти. Но я не могла сказать об этом Бастиану. Он никогда не поймет, если я не объясню ему весь разговор. Тот, в котором Винс открыл, что знает все мои маленькие грязные секреты, всю мою разрушительную ложь, заключенную в одну обманчивую упаковку.

Вместо того чтобы сказать правду, я зарылась в еще более глубокую яму, вырытую чувством вины и наполненную угрызениями совести.

— Останься.

— Прости?

— Уже поздно. Твоей сестре нужно выспаться. Полагаю, утром ты проснешься, чтобы искать Винсента, и тебе понадобится сон. У меня есть раскладной диван. Матрас ужасный, но это лучше, чем будить Тесси, ехать к тебе и засыпать, чтобы проснуться через несколько часов. Так что… оставайся.

— Где ты будешь спать?

— Диван-кровать достаточно большой для нас обоих.

Он кивнул головой, его глаза поблагодарили меня вместо слов. Облегчение в его плечах только углубило чувство вины под моей кожей, пока кончики пальцев не стали гореть от желания поцарапать ее.

А когда мы оба нырнули под одеяло и он обхватил меня за талию, словно не мог удержаться, я почувствовала себя самым худшим человеком на свете.

Не Юпитер.

Даже не Ганимед.

Апата.

Богиня мошенничества и обмана.

ГЛАВА 26

Почему мой долг требует от меня

разбивать свое собственное сердце?

Рейчел Хок

АРИАНА ДЕ ЛУКА

Дни без Винса: 2

Я проснулась от того, что рука обхватила меня за талию, и не шевелилась, насколько позволяло дыхание. Я потеряла чувствительность правой руки. Подняв ее в воздух, я легонько потрясла, стараясь изо всех сил не разбудить Бастиана.

— Что ты делаешь?

Мой взгляд метнулся к Тесси, стоящей в конце крошечного коридора.

Она наклонила голову и уставилась на Бастиана рядом со мной.

— Это мой брат?

Я на секунду задумалась о том, чтобы солгать.

— Да.

— О. Ты можешь разбудить его? Я хочу есть.

— Я не сплю. — Его голос вибрировал на моей шее, он убрал руку и потянулся, как будто каждый день просыпался рядом с женщинами. — Луна приготовит для тебя завтрак, когда мы доберемся до моего дома.

— Где ты был прошлой ночью?

Я повернула голову к Бастиану, вглядываясь в его лицо. Я читала это в его глазах. Он не хотел говорить Тесси, но и не хотел лгать.

Я сделала выбор за него.

— Поможешь мне выбрать наряд на день, Тесси?

— Хорошо! — Она убежала в мою комнату, и я услышала, как открылась дверца шкафа, даже не успев выкрикнуть разрешение.