Батыева погибель

Услышав царящий в тереме грохот, шум и гам, который могло бы производить целое стадо взбесившихся бабуинов, Серегин вопросительно посмотрел сперва на Евпатия Коловрата, а потом на хозяина терема. Мол, что, нукеры Бату-хана уже здесь и грабят терем? Может, мне свистнуть своих, чтобы они пришли и прекратили это безобразие?

В ответ воевода со вздохом рассказал про принятое князем решение отправить своих женщин в безопасное место и пояснил, что проще выдрессировать дикую лесную рысь, чем заставить бабу осмысленно и четко выполнять мужские распоряжения.

– Да?! – с удивлением приподнял одну бровь Серегин. – Не замечал. У меня женщины ведут себя вменяемо и вполне разумно, всегда делая то, что надо для дела, а не то, что им хочется.

Евпатий Коловрат в ответ на эти слова со вздохом покосился на рязанского князя, пожав при этом плечами. Мол, каков поп, таков и приход. А сам князь с завистью глянул на замерших как изваяния амазонок, чьи лица не выражали ничего, кроме холодного равнодушия, да и сопровождавшие Серегина Ника-Кобра с Гретхен, в которых явно угадывались высокопоставленные особы, тоже не изъявляли желания суетиться и закатывать истерики.

Серегин оценивающе посмотрел на рязанского князя Юрия Игоревича.

– Эвакуация это хорошо, просто замечательно, – задумчиво произнес он, – только в этот план надо внести маленькие коррективы и эвакуировать не только княжеское семейство, а убрать из города вообще всех некомбатантов, то есть лиц, которые не в состоянии сражаться с врагом. С одной стороны, эвакуация должна быть абсолютно добровольной, с другой стороны, необходимо в обязательном порядке поместить в безопасное место всех женщин и детей. Все же армия Бату-хана еще очень сильна, и возможно, что Рязань придется сдать, превратив в огненную ловушку. Но в таком случае, если выживут люди, выживет и сама Рязань. Ведь город – это не стены и дома, которые можно отстроить заново, это в первую очередь люди, а женщины и дети – это будущее стольного града Рязанской земли…

Конец ознакомительного фрагмента.