Батюшка есаул

– У нас горит, Ваше Благородие! Вот-вот ребенок родиться – жена неспокойна.

– Смотрю, уже казачьи традиции в обращении к старшим изучил, – хмыкнул с улыбкой подъесаул. – Так держать! Ну раз срочно вам жилье надо, то пусть супруга твоя к моей Наталье прям завтра с утра приходит, да и решают. Вот адрес.

– Благодарю, Ваше Благородие! – отчеканил Сотников, взял листок бумаги с адресом и вышел из кабинета.

На следующее утро Наталья увидела из окна дома, как в их калитку вошла небольшого роста женщина с темными вьющимися волосами, её непраздное положение выдавал уже довольно сильно выпирающий живот под широкой светлой блузой. «Видимо, это и есть супруга нового офицера в сотни мужа», – догадалась хозяйка и поспешила навстречу гостье.

– Доброго утречка! Проходите пожалуйста! – поприветствовала Наталья женщину, приглашая в дом.

– Здравствуйте! Я Шарлота, супруга … – начала было объясняться гостья, но хозяйка её по-свойски перебила, озаряя в ответ дружелюбной улыбкой, словно они были знакомы много лет: – Да я уже поняла! Я Наталья! Проходи, сейчас тебя чайком или компотиком угощу, да поболтаем.

– Ой, не ловко вас так надолго беспокоить… Может лучше сразу пойти квартиру смотреть, – смущенно залепетала Шарлота, но Наталья на это еще шире заулыбалась и стала тихонечко подталкивать гостью к крыльцу, придерживать её сзади, чтобы та ненароком не оступилась на ступеньках, уже тяжело поддающихся беременной женщине.

– Ну куда спешить: утро ранее, всё успеем! Как тебя муж с таким бременем вообще из дома выпустил? Родишь вот-вот! – вознегодовала Наталья, наблюдая, как пыхтит, взбираясь на крыльцо, гостья. – Это как же по городу на осмотры с тобой идти?! Ты же еле передвигаешься уже! Сам-то муж, что, не может дом приглядеть!?

– Некогда ему, – оправдывалась Шарлота, усаживаясь за стол на кухне. – Служба же у него новая ответственная. Хотя жизнь так развернулась, что вся жизнь новая: и город, и служба. А Богу было угодно нам еще и ребеночка послать именно сейчас… Но ничего – справимся! Тише, малыш! Ух, распинался! – поглаживала ласково свой живот женщина.

– Ох, мужики! – всплеснула руками Наталья. – Только о службе думают, а о бабах позаботиться-то и некому… Приходиться только на себя и на Бога надеяться, – наливая чай гостье, сокрушалась Наталья. – А ты нашей веры-то будешь? – вдруг поинтересовалась она осторожно у гостьи. – Имя у тебя ненашенское – Шарлотта…

– Просто мама любила всё французское, – смущенно пролепетала, словно оправдываясь, новая знакомая. – А я еще и темненькая родилась…

– Да ну и Бог с ним, с именем-то, главное ж чтоб человек хороший, – махнула рукой Наталья по-свойски. – Ты не переживай: в городе у нас люди в основном добрые, отзывчивые, хотя, конечно, всякое бывает, особенно нынче, когда много скорбей от войны. Люди поозлобились многие: выживают потому что…

– Да, конечно, – согласно кивала головой Шарлота, прихлебывая из кружки напиток. – Скорей бы война закончилась… А из чего чай? Очень вкусный.

– Иван-чай и шиповника чуток.

– Ой, а с бременем можно такое? – забеспокоилась вдруг гостья.

– Даже полезно! – рассмеялась на это Наталья по-доброму. – Помню, моя сестра также тряслась, когда первенца ждала. Не мутит тебя?

– Сейчас нет, но бывает частенько, – охотно общалась Шарлота, разглядывая кухню. – Уютно здесь. А дети есть у вас?

– Есть. Только старшие рано на площадь за продуктами ушли, а младший спит еще, лежебока.

– Ого! Трое уже! Погодки поди? – предположила гостья, оценивая сравнительно молодой возраст хозяйки.

– Нет, не погодки: старшей двенадцать, средней восемь, а младшему шесть годков. Приемные они… Сестры моей покойной детки… – ровным тоном разъяснила Наталья в ответ на растущее удивление в широко распахнутых темных глазах гостьи. Затем, зажмурившись на секунду, словно отгоняя грустные воспоминания, добавила. – Почти два года уже с нами живут. Сестра в Енисейске померла от болезни, а муж её погиб почти сразу после призыва на войну. Вот мы и взяли, потому как более и некому было. Не престарелым же родителям с детьми малыми связываться.

– Вы простите, я не знала… – почувствовала легкую неловкость Шарлота.

– Это ничего, – наскоро перебила её извинения Наталья. – Это же прекрасно, что у нас с мужем сразу столько деток появилось, да и родные уже они нам совсем.

– Давайте я у вас адреса домов возьму и пойду уже, – приподнялась со скамьи Шарлота. – У вас же дети, вам совершенно, наверное, некогда…

– Ну и беспокойная ты, Шарлота! Куда тебя одну с таким пузом пущу?! Сейчас бричку найдем, да поедем. А дети у меня самостоятельные: не груднички уж поди. Завтрак – вот, а дальше сами разберутся. Сиди тут, жди меня с извозчиком! И никуда не дергайся! Поняла?

– Да, хорошо, – послушно кивнула женщина и снова присела за стол.

Долгих поисков жилья для Сотниковых не случилось: уже вторая осматриваемая квартира пришлась Шарлотте по душе.

– Вот и Слава Богу! Решили всё к обеду! Устраивайтесь с мужем, хлопочите, а мне пора. Извозчик тебя, Шарлотточка, довезет, а я сама пойду дальше: еще дела есть недалече. Ты обращайся, если что, не стесняйся! – рассталась Наталья с новой знакомой, которую по-женски ей было немного жалко: уж очень очевидна была неприспособленность этой утонченной белокожей молодой женщины к полевым условиям нынешней жизни.

Вечером дома, поделившись новостями дня с мужем, Наталья между делом бросила как бы невзначай: – Как Шарлотту отправила, к родителям твоим заходила. Матушка маслом поделилась, ситца девчонкам на платья отрезала. А в воскресение на обед к ним приглашают после молебна.

Повисла молчаливая пауза, но вопросительно-испытывающий взгляд супруги не дал Михаилу шанса оставить эту информацию без ответа: – Помирить хочешь?! Дело нужное, только выйдет ли…

– Если сами пригласили, то теперь, выходит, твой шажок навстречу должен быть.

– С матерью сговорились?! Отец рад, поди, что его правда взяла: на фронт снова не пустили, – только я-то отступать не намерен! Так и будем опять каждый на своем стоять, – сомневался казак в добром исходе встречи.

– Да уж, яблоко-то от яблони недалеко упало! Оба упертые! – всплеснула руками Наталья. – Бога-то побойся! Ради заповеди: почитай родителей своих, – сделай матери поклон, да отцу не перечь два часа, – настойчиво увещевала Наталья. – Не соглашайся с отцом, коли не хочешь, но и не спорь!

– Что ж, ты пожалуй права, посетим отчий дом, – смирился-таки супруг.

Щедрое солнце наступившего воскресения с раннего утра обещало погожий летний день, словно созданный для мира и добра. Колокольный звон городских храмов торопил православных христиан на службу. Семья Каргополовых не была исключением. Под сводами каменной Благовещенской церкви встретились старшее и младшее поколения этой исконно казачьей семьи. Михаил скупо, но с улыбкой ответил на приветственные объятия матери, тут же переключившейся на Наталью и детей: каждого поцеловала в лобик, потрепав по щечкам. Его отец же, Михаил Семенович Каргополов, вышедший уже в отставку в чине полковника и служивший теперь Отечеству в красноярской государственной думе, с виду был строг и серьезен. Он довольно сдержанно кивнул головой в знак первого приветствия родным, однако, без широких объятий, но сразу отозвался на предложенное сыном рукопожатие.