Батюшка сыскной воевода. Трилогия.
Шрифт:
— А вона уже за лесочком и дымки приветственные видны! Небось мамка баньку топит, пироги печёт, гусей-курочек жарит, нас полным столом дожидаючись. Не кручинься, маменька! Скачет-едет в сельцо родимое бывший Митька беспутный, а ныне — самый что ни есть наипервейший милиционер!..
Каюсь... Мне стоило бы ещё тогда обратить внимание на его болтовню и потребовать разворота кобылы назад. Увы, не успел... Но уважительные причины у меня тоже были, потому что, внезапно выскочив из кустов, дорогу нам преградили два рослых молодца, одинаковых с лица! В руках у каждого покачивался дрын из двадцатилетней берёзы, а глаза такие озорные-озорные...
—
Я молча приложил палец к губам, указывая на спящую бабулю. Близнецы понятливо кивнули, но преступные действия всё же продолжили, тормознув нашу кобылу под уздцы.
— Это ктой-то тут по нашим-то дорогам ездит, а дани-подати-то и не плачиват? — строгим таким, но умеренной громкости голосом предложил выяснить один.
Вообще-то в телеге под соломой лежала длиннющая стрелецкая пищаль, но чего доставать эту дуру, если у нас свой младший сотрудник есть?
— Деревня необразованная, — виновато обернулся ко мне Митяй, — на печи сидят, лаптем щи хлебают, форму милицейскую отродясь не видели. Не извольте беспокоиться, Никита Иванович, я уж с ними по-свойски, на уровне профилактики, без вызова в отделение побеседую.
— Тихо, вежливо и корректно, — напомнил я. — Нехорошо будет возвращаться к маменьке на заслуженный отдых с синяками в пол-лица.
— Поберегусь, — обещался он и, спрыгнув с телеги, прямо на моих глазах, без всякого предупреждения врезал ближайшему молодцу кулаком в ухо!
Всё, профилактика началась — первый правонарушитель отлетел в кусты...
— Ой, а и кто ж энто такой быстрый будет? Никак Митька-беспутный объявилси, — спокойно поинтересовался его братец, пытаясь огреть дубьём нашего младшего сотрудника. Митяй легко увернулся и подсмотренным у меня приёмом дзюдо отправил второго умника в другие кусты, на противоположную сторону дороги.
— Был беспутный, да весь вышел! Ныне — «милицейский чин» моё прозвание, да так, чтоб с отчеством...
К моему немалому удивлению, первый верзила вышел за очередной порцией своими ногами. Ухо у него было красное, но выражение лица спокойное и гостеприимное, как у трансформаторной будки.
— Чёй-то меня комарик-то в ушко куснул, али, может, и мушка-то какая сослепу тыкнулась... Милицейский, говоришь-то, а не врёшь ли, часом, соседушка?
Митя честно отметил болтуна и по второму уху...
— Соседушка? — с телеги поинтересовался я. — Мить, ты их знаешь, что ли?
— А то, — на мгновение откликнулся он, дав плюху другому братцу. — Наши олухи, деревенские, сызмальства шалостями известные — Прошка да Ерошка! Два близнеца, как из одного яй...
Тут он отвлёкся и сам словил берёзовым бревном в лоб. Треск раздался... Как вы поняли, пересушенная древесина не выдержала столкновения. Наш герой лукошкинских баталий искренне обиделся и начал валять близняшек всерьёз. Яга, проснувшись, приоткрыла один глаз:
— Всё ли под контролем, Никитушка?
— Всё-всё, бабуль... Спите, Митька уже одного под пнём закопал, второго кобчиком об ёлку стучит. Так что скоро поедем...
— И то дело, вздремну-ка я, старая. — Бабка повернулась на другой бок и через мгновение сладко сопела по-прежнему.
Митяй подбежал буквально через минуту, оба здоровяка-братца за ним следом.
— Никита Иванович, можем трогаться! Воспитательная деятельность на уровне проведена, местное население ждёт. А ребят маменька моя
послала, до вечера нас по дороге встретить да шуткой какой развлечь...— Ну я так и понял. Поехали?
Мне не хотелось лишний раз говорить, что деревню я не люблю, что шутки у них дубовые, чувство юмора недоразвитое, а на топлёном молоке с пенками я лично загнусь уже к вечеру. Впрочем, вечер заслуживал отдельного описания...
Начнём с того, что встречала нас хлебом-солью вся Подберёзовка — восемь изб, четыре сарая, два овина и разъединственная баня (блин, сауна!) на всех. Однако, думаю, в каждом дворе народцу было прописано прилично — высыпали и дети, и старики, а девок красных вообще немерено... Особо не шумели, флажками приветственно не размахивали, стояли молча, с живым любопытством в глазах, кулаки прятали за спиной. Я так понял — нас здесь несколько опасались. Причём угадайте, из-за кого!
— Тпру-у, стоять, залётная! — Митяй бодро натянул поводья.
Мы остановились перед широко распахнутыми воротами самого большого и ухоженного дома.
— Добро пожаловать, батюшка сыскной воевода! — густым взволнованным голосом приветствовал меня благодушный, опрятно одетый мужик лет эдак пятидесяти, с медной бляхой старосты на добротном армяке.
— Здравия желаю. — Я деликатно потеребил Ягу за кацавейку и спрыгнул с телеги.
Затёкшие ноги отдались иголками в пятках. Бабка приоткрыла один глаз, бегло осмотрев территорию, но вылезать явно не собиралась.
— А вот не побрезгуйте хлеба-соли откушать.
Из-за ворот выкатилась совершенно невообразимых объемов тётка с традиционным подносом. Да с чего ж брезговать-то? Полотенце чистое, хлеб свежий, соль... странная какая-то, серая, словно перемешанная с пеплом.
— Глянь-кась, ест... — с непонятным удовлетворением отметили наши недавние знакомцы Прохор с Ерофеем.
Вся деревенская публика затаила дыхание...
— Спасибо, всё вкусно, — вежливо дожевал я.
— Так не изволите ли в избу пройти, — вновь поклонился староста. — Ужо, почитай, третий день стол накрытым держим....
— Какой день? — не поверил я, представляя прокисший оливье, но наш младший сотрудник уже по-хозяйски кинул кому-то вожжи — парковать кобылу, и деловито шмыгнул в ворота. Мгновением позже прогремел его уверенный бас:
— Ей-ей, не врут, Никита Иванович! Сделано, как приказано. Стандартам качества соответствует, капустка с брусничкою, сам проверял...
Оставалось пожать плечами, подать руку сползающей с телеги Бабе-Яге и торжественно прошествовать в дом. Где, кстати, сразу же цыкнуть на Митяя, вольготно расположившегося во главе щедро накрытого стола. Всё в лучших традициях русской деревни — щи, каша, пироги, грибы, капуста, жареный гусь и ведёрная бутыль мутного самогону...
— А я, признаться, думал, что ужинать мы будем у твоей маменьки, нет?
— Марфа Петровна изволили сказать, что позднее будут, — опередив Митю, вежливо встряла хозяйка. — Наряжаются они...
Хм, судя по тону, маменька была тут не последним человеком. А вообще нас за столом сидело немного — ну, староста с супругой, мы трое — вот, собственно, всё. Прочий крещёный люд прилип носами к окошку, а громкие голоса близнецов долетали и до нашего слуха. Не полностью, но какие-то занимательные моменты я даже воспроизведу: