Батюшка сыскной воевода. Трилогия.

— Но...

— Не он это, Никитушка, уж на что поверь мне, старой, не он! Не в его привычках, не в его манерах, не в его замашках злодейских с пистолетом кремнёвым по кустам в засадах ползать. Ты вот вроде про монетку какую-то говорил, ась?

— Да, секундочку, её Маняша нашла, а...

Меня прервал вежливый стук в ворота. Не громко, неагрессивно, но ворота упали...

— Там кузнец пришёл, Маняшин папа, — без особой радости доложил наш младший сотрудник, глянув в окошко. — Небось насчёт дочки вопросы интимные задавать станет...

Я не знаю, что в Митькином тоне мне не понравилось, но выходить за дверь почему-то сразу же расхотелось. Мысль о том, что такой крутой культурист-пауэрлифтер может понять мой невинный поход с его дочкой в лес чуточку превратно... не грела ни капли. Знаем мы этих деревенских, сначала бьют, а уже потом спрашивают. Нет, иногда, конечно, говорят, за что, хотя последнее обычно выражается в общедоступной формулировке, типа «сам знаешь...».

— Мить, — чуть дрогнувшим голосом попросил я, — ты это... сходи, разберись по-вашему, что там, в чём проблема-то?

— На верную смерть посылаете, — широко перекрестился он. — Однако ж пойду, отчего не пойти? Не за-ради славы ратной али долга служебного, так... Давненько мы с ним силой не мерялись, а повезёт, дык и с тестем будущим поближе познакомимся. Прощайте на всякий случай...

Яга что-то мудрила над моей дырявой фуражкой, зачем-то пытаясь протолкнуть найденную монетку в пулевое отверстие. Снаружи раздались голоса, короткий (вопрос — ответ) диалог, и тяжёлый звук упавшего тела...

— Никитушка, — не отрываясь, бросила бабка.

Я всё понял, встал и пошёл. Ноги были ватными, настроение похоронным, зато уверенность в том, что мой напарник как-то не так попытался разрешить ситуацию, — полновесной, как кулак Майка Тайсона!

* * *

У ворот, виновато переминаясь с ноги на ногу, стоял Маняшин папа. Непривычно тихий Митька безмолвно висел на заборе штанами кверху. Мне это очень не понравилось...

— Гражданин, вы что это себе позволяете!

— Да я... прощенья просим... — Игнат Андреевич со вздохом развёл руками, больше похожими на ковши экскаватора.

— Не понял... Так вы что, пришли сюда вывесить на заборе нашего младшего сотрудника и попросить прощения?

— Я... это...

— Пили?

— После работы и поп не запрещает, а пью оттого, что вдовые мы. Единственная радость — дочь любимая. — Неожиданно кузнец заговорил длинными предложениями, показывая начитанность и ум, которые всегда трудно предполагать в большом и сильном человеке физического труда. — Я бы на парня вашего отродясь руку не поднял, соображение имею и законы чту. Сам он с глупостями непонятными полез, всё твердил что-то вроде: «А ну, тесть неведомый, посторонись, зашибу!» и «Не бывать двум медведям вокруг одной лебёдушки...». Мне и самому невдомёк, чего хотел? В грудь меня кулаком ударил два раза... зачем? Я и... передвинул его, от греха подальше...

— Тогда уж вы нас извините. — Я смущённо вытер выступивший пот. — Митя в целом хороший, только заигрывается в непримиримую борьбу с преступностью. Мы его поругаем, он больше не будет...

— Да я и не в обидах, я чего приходил-то... Маняша говорила, будто стреляли в вас сегодня. Так вот, я человека чужого за селом видел. Важно ли?

— Важно, заходите! Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь...

— А..?

— А Митя пусть повисит, придёт в себя поумнеет.

Он ушёл от нас примерно через полчаса, кстати, Митьку всё-таки занёс сразу и сгрузил в сенях. Наш хитрец успешно притворялся мёртвым, пока Маняшин отец не откланялся. Кузнец действительно принёс важную информацию.

Ему заказывали каминные щипцы и кочергу узорной ковки для мышкинского терема, боярин решил несколько переустроить быт в европейском ключе. А вот возвращаясь домой, он едва не сбил выскочившего на дорогу незнакомца в чёрном платье. Игнат Андреевич готов поклясться, что от неизвестного исходил слабый запах пороха.

Человек в чёрном извинился и быстро скрылся из виду, а за ужином счастливая дочь разболтала папеньке, как она вела взаправдашнее расследование, и там в них с Никитой Иванычем даже стреляли! Кузнец сделал выводы и пошёл к нам...

— Получается, что преступник (предполагаемый преступник!) ходит в чёрном, ростом ниже Кощея, знаком с огнестрельным оружием и...

— Монетка вот, иноземная. — Яга припечатала серебряный кругляш к столу. — Тока чьего государства, не ведаю...

— Тут вроде орёл изображён. — Я в раздумье наморщил лоб. — Значит, может быть, немецкая или польская. А может, и ещё чья-то, надо у Абрама Моисеевича спросить, он ростовщик, он их все знать обязан... Есть ещё что-то по делу о Карге-Гордыне?

— А то нет, — бодро вскинула бровь наша лихая экспертиза. — Уж я-то на ноги всех подняла: и птиц, и зверей, и гадов подземных-наземных плавучих, да надобное и выяснила! Тока выяснение для нас не особо выгодное, бают, не победить её нам никак. Кощеюшка-то по молодости ейной да наивности девичьей в гроб её заманил, а ныне она за стока лет... ух, и накопила злобушки, никого не помилует!

— Одна тётка покойная! — недоверчиво влез Митя из сеней.

— Да ежели б покойная, — со значением ответствовала Яга. — Покойные, вишь, так и прозываются оттого, что спокойно лежат. А уж коли и встанут, так им кол осиновый в грудь, да и вся недолга! А энта особа живой захоронена была... Да ещё один секрет имеется, о котором нас злодей вдовый в известность не ввёл — угадайте-ка?

— Шамаханы, — безошибочно поморщился я.

— Истинно! Прав ты был в прошлый раз, Никитушка, не растёт дитё без матери, не мог один Кощей мощами своими такие орды плодить. Она ему их нарожала, да много-о... Не способом природным, человеческим, а магией древней, сакральной. Оттого-то шамаханы долгие годы мать свою Гордыню более отца почитали. Вот он и не стерпел, зависть его взяла, а может, и перепугался всерьёз, что жена с шамаханами верными сама от него избавится. Ну и... упёк её, знамое дело... От мужиков бабам завсегда одни проблемы были. Удовольствию-то, ежели вдуматься, с гулькин нос, а уж забот! Да и удовольствие тоже, баба с вымыслом завсегда сама себя и не так приласкает, а куда как заковыристее...

— Бабуль, — опомнился я, — что-то вас явно не в ту степь понесло... С чего бы это?

— Охти ж мне, — краснея, хлопнула себя по щекам Яга. — И впрямь переклинило где-то... а тут ить Митенька-скромник неженатым будет. О чём-то, бишь мы?

— О том, как остановить эту беспокойную красавицу!

— Дык, — снова влез Митька, по-прежнему подавая голос из сеней, — раз Никита Иванович говорит, будто раскоп в горе Проклятой есть, так надо бы его солью сызнова засыпать, и вся недолга!

— Это сделать стоит в любом случае. — Я пометил себе пунктик в блокноте. — Но мы по-прежнему не знаем, куда подевались два местных соледобытчика и кто стоит за «человеком в чёрном». Вырисовывается непонятная заинтересованность некого субъекта (или группы лиц) в дестабилизации российской внутренней политики. Мы имеем на руках практически активированную ядерную бомбу с тикающим таймером. И мне кажется, это дело ещё только начинается...