Байкер

Оказалось, еще как сможет. Появившись в мастерской часа через два после нее, Рэндалл самым будничным тоном осведомился, не хочет ли Диана кофе. Диана кое-как справилась с собой, выдавила улыбку и ответила, что очень хочет. Правда, не удержалась и спросила вдогонку:

– Все нормально?

– Все хорошо, - ответил Рэндалл, не удивившись.
– Сегодня посмотрю один байк, может, куплю его. Правда, он не на ходу, но думаю, без проблем смогу его починить.

– Зачем покупать?
– Диана села к столу, подперла рукой подбородок и стала смотреть, как Рэндалл варит кофе.
– Если хочешь, бери Марию. Я, наверное, правда не буду на ней больше ездить. Чандра давно говорила, что не стоит...

– Нет, Марию я не возьму.

– Но она, честно, не нужна мне.

– Не в этом дело, - помедлив, сказал Рэндалл, и что-то в его голосе заставило Диану удивленно раскрыть глаза:

– Ты боишься?

– Боюсь, - согласился он спокойно. Поставил перед Дианой кружку с кофе, взял свою и тоже присел к столу.
– А ты не боялась бы?
– и он выразительно посмотрел в угол, где стояло, тускло отблескивая металлом, его тяжелое кресло, зачем-то привезенное Чандрой в последний ее визит. До сих пор у Рэндалла не дошли руки его разобрать. Диана подозревала, что ему не хочется его касаться.

– Во всяком случае, - тихонько сказала Диана, - если бы и боялась, то ни за что не призналась бы.

– А мне плевать, кто что подумает, Ди.

– Ага, я это давно заметила. Сегодня, так вообще думала, до драки дойдет.

– Терпеть не могу дурацких вопросов...

– Кого-нибудь еще вспомнил?
– спросила Диана с опаской (а вдруг и этот вопрос относится к разряду дурацих?)..

– Как сказать... вроде лица знакомые, но кто, как зовут - ничего не помню. В общем, хорошего мало. Пришлось валять дурака.

Как бы то ни было, а Рэндалл стал гораздо общительнее. Диана припомнить не могла, когда он говорил так много и так охотно. Притом, что настроение у него было отнюдь не радужное.

– Зато им теперь будет о чем поговорить, - саркастически продолжал Рэндалл.
– Подумать только: Покойник раздобыл новые ноги!.. Хорошо еще, Чандра им не подвернулась. Уж из нее-то они бы выжали все, что можно.

– Интересно, вернется она или нет?
– вздохнула Диана. У нее имелись свои причины желать скорейшего возвращения Чандры, хотя сколь-нибудь теплых чувств к зеленоглазой стерве она не питала.

– Вернется, куда она денется. Тебя она уж точно на произвол судьбы не бросит.

– Почему ты так думаешь?
– удивилась Диана.
– Какое ей до меня дело?

Рэндалл пожал плечами.

– Не знаю. По-моему, ты ей нравишься.

Вот уж чушь! мысленно возмутилась Диана. Все ровно наоборот: Чандра меня, кажется, терпеть не может. А если и возилась со мной, то только потому, что кто-то ее попросил. Кто? ну, Брайан, наверное... Вот к нему она, вроде, неплохо относится (и даже сверх того). И к Дани тоже.

– Когда они вернутся, - проговорил Рэндалл, глядя в свою кружку с таким вниманием, будто надеялся обнаружить на дне что-то важное, - я, наверное, уеду куда-нибудь. Если, конечно, не вспомню... Легче уж жить там, где ничего и никого не знаешь.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты уезжал, - с храбростью отчаяния сказала Диана.

Он бросил на нее быстрый взгляд и снова уткнулся в кружку.

– Все равно ничего у нас не получится, Ди. Понимаешь, тебя-то я вспомнил, и то, о чем мечтал - тоже, но... во мне этого больше нет. Все ушло.

– Так не бывает, чтобы - все.

– Бывает. У тебя ведь и самой было так же, иначе... иначе сейчас с тобой был бы тот человек, с которым ты...
– Рэндалл, как-то странно дернув ртом, умолк. А ведь он врет, поняла Диана. Врет, что ничего в нем больше нет.

Пока не стемнело, он отправился смотреть байк, который ему предлагали купить. Диана с радостью пошла бы с ним, но он не звал, а навязываться не хотелось. В конце концов, у нее не было никаких прав таскаться за ним.

Вернувшись под утро - от него снова пахло спиртным - он почти весело сообщил Диане, что байк не на ходу, но он его купил и будет возвращать к жизни.

Впервые с дня возвращения в мастерскую Рэндалл нашел, чем себя занять.

Вдвоем с бывшим хозяином байка они притащили машину во двор, и теперь он часами ковырялся с железками: что-то подкручивал, подтягивал, подпаивал и подваривал. Диана раньше никогда толком не видела, как он работает, и наблюдая за ним, получала настоящее удовольствие - так ловко у него все получалось. Руки у Рэндалла росли откуда надо, и он всегда знал, что делает. Одно только огорчало Диану. Принимаясь за работу, он неизменно ставил рядом с собой бутылку виски или водки, и пил их всегда неразбавленными. До потери человеческого облика он никогда не напивался, но все же радоваться было нечему. И спать он теперь ложился только когда уже был изрядно под хмелем... Диана мучилась, глядя на него, но не знала, как подступиться и что сказать. С каждым его словом все отчетливее проявлялась проведенная Рэндаллом черта, которой он отделил себя от Дианы.

Иногда он просил ее помочь по мелочи - подержать или подать что-нибудь, и девушка с радостью соглашалась. С жадностью она пользовалась любым предлогом, чтобы побыть с ним рядом. Если случалось ненароком коснуться его, душа ее от счастья замирала. Вот, значит, как оно бывает, думала Диана, когда полюбишь человека... Неужели и Рэндалла с такой же неумолимой силой тянуло ко мне? А я, чем ответила я на его попытку приблизиться? Хуже, чем равнодушием...

По крайней мере, он не гнал ее. Между ними установились отношения сродни тем, что связывали Диану с братьями. Как мало ей было этого! Она чувствовала себя как узник, которого держат впроголодь - дают пищи ровно столько, чтобы поддержать в нем жизнь. Рэндалла же, похоже, все устраивало.

Впрочем, он и с остальными девушками, которые вдруг начали откровенно липнуть к нему, держался небрежно и насмешливо - что вовсе их не отпугивало. Не смущало их и то, что он нисколько не скрывал свою связь с Юлией. Вероятно, Рэндаллу было все равно, с одной девицей крутить любовь, с двумя или с тремя. Чем больше, тем лучше. Диана едва не со слезами вспоминала предостережение старшего брата: "Он всегда был обаятельным сукиным сыном... бабам нравился... Всех девчонок перетрахал..."

С каждым днем Рэндалл становился крепче и увереннее в себе, и его все сильнее заносило. В нем не осталось почти ничего от того сдержанного, мрачноватого, неразговорчивого парня, которого когда-то впервые увидела Диана. Теперь это был хулиганистый и задиристый - нет, не мальчишка, хотя мальчишеские черты в двадцатисемилетнем Рэндалле, без сомнения, остались; Диана иногда думала, что такими, вероятно, в старые-старые времена были безбашенные бродяги и авантюристы - из тех, которые по поводу и без повода размахивали шпагами и лазали в окна к благородным дамам. Временами Рэндалл даже мог подурачиться, но, говоря откровенно, дурачился и даже шутил он по большей части зло... и над собою тоже. И ни черта он не боялся. Мог бросить собеседнику (или собутыльнику) в лицо откровенно похабное оскорбление, а потом спокойно смотреть ему в глаза и ждать, как он отреагирует. Просто чудо, что его еще ни разу не отколотили, но, полагала Диана, это было дело времени. Ссоры он затевал то и дело, причем этак небрежно, походя. В общем, Рэндалл становился совершенно невыносим.

А Черная Мария пылилась себе на заднем дворе. Диана твердо держала слово и если гоняла по пустоши, то на братовом байке. Рэндалл вообще не смотрел в сторону Марии и к ней не приближался. И это выглядело странно: ведь именно Мария помогла частично пробудиться его памяти, а он и теперь не желал ничего сильнее, чем возвращения воспоминаний. Видимо, страх все-таки пересиливал стремление вспомнить. Всем свойствены слабости, и бешеный Покойник тоже кое-чего боялся.