Байки об искусстве, прекрасных дамах и фееричных кражах. Комплект из 3 книг
Шрифт:
Хорошо, что при этом разговоре никого лишнего не присутствовало, потому что со стороны Григорий казался кроликом, внемлющем змею. Он отводит взгляд, встряхивает головой, трогает кончиками пальцев роспись золотом на миниатюре с «Благовестием Захарии».
Затем на его лицо со скошенным подбородком снова возвращается присущая ему обычно нерешительность.
Катарина вздыхает.
Но через три дня он опять присылает за нею. Катарина выходит от папы, пылая от радости. У него нет сил на открытое сопротивление родне и кардиналам, но он отдает тайные распоряжения об отъезде. Галера под белоснежными парусами заплывает в марсельский порт, и папа командует отъезд прежде, чем его курия осознает, что произошло.
Да-да! Он принял
Мать и сестры рыдают на пристани, умоляя его остаться, но Григорий вырывается из их объятий, отказывается слушать уговоры.
Прекрасные дамзели Мирамонда и Элисс, и Энемонда с Бриандой и Эстефанеттой машут из окон опустевшего папского дворца в Авиньоне платочками и утирают слезы длинными рукавами.
Катарина тоже уезжает. Суровый и коренастый архиепископ Бартоломео Приньяно, который со своими моральными убеждениями (в частности, соблюдением обета целомудрия) тоже все время чувствовал себя чужим в Авиньоне, с уважением смотрит ей вслед.
Джулия, молодая наложница Пьетро Колонна, завернувшись в простыню на голое тело, выглянула в узкую бойницу, посмотреть, какая на улице погода. Рим 1377 года встретил ее дождем. Это был уже не тот Вечный город, который воспевали античные поэты. Этот Рим был обедневший, в руинах, с буйной и голодной толпой, Рим, раздираемый жадными баронами, которые устроили себе крепости в античных гробницах и храмах, заложив в них окна и достроив сторожевые башни: семья Колонна обжила Колизей, Орсини – мавзолей Адриана, а Савелли – Капитолий. С тех пор, как лет семьдесят назад папы пленились Авиньоном, все стало совсем плохо, и после их возвращения – не лучше.
Джироламо ди Бенвенуто. «Папа Григорий XI возвращается в Рим из Авиньона» (фрагмент). 1-я пол. XVI века. Панно из госпиталя Санта-Мария делла Скала.
Музей Общества исполнителей благочестивых намерений (Сиена)
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАПЫ ПОЛОЖИЛО КОНЕЦ МНОГОЛЕТНЕМУ «АВИНЬОНСКОМУ ПЛЕНЕНИЮ». ПОЭТОМУ В РЕНЕССАНСНОЙ ИТАЛИИ, УЧИТЫВАЯ МОГУЩЕСТВО ПАПСКОГО ГОСУДАРСТВА, ЭТО СОБЫТИЕ БЫЛО ЗНАКОВЫМ. ОДНАКО ДЛЯ СИЕНЫ ЕГО ЦЕННОСТЬ БЫЛА СОВСЕМ В ДРУГОМ – ВО ВКЛАДЕ ВЫДАЮЩЕЙСЯ МЕСТНОЙ УРОЖЕНКИ. НА МАСШТАБНОМ ПОЛУКРУГЛОМ ПАННО, ПРЕДНАЗНАЧАВШЕМСЯ ДЛЯ ОБРАМЛЕНИЯ ДВЕРИ ИЛИ ОКНА, ИЗОБРАЖЕНА КРАСОЧНАЯ ПРОЦЕССИЯ КЛИРИКОВ. ГРУППА СКРОМНО ОДЕТЫХ МОНАХОВ СЛЕВА – ЭТО СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА И ЕЕ СПУТНИКИ, ВОЗГЛАВЛЯЮЩИЕ ПРОЦЕССИЮ.
ОСНОВНЫМ АВТОРОМ РАБОТЫ СЧИТАЕТСЯ ДЖИРОЛАМО ДИ БЕНВЕНУТО, ОДНАКО ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ И ВКЛАД ЕГО ОТЦА БЕНВЕНУТО ДИ ДЖОВАННИ
В мраморных развалинах пасутся козы, щетинится бурьян. В канавах, которые когда-то были стоками для императорских терм, тлеет хлам и бегают крысы. По ночам в капителях кукуют кукушки.
На сердце у Джулии неспокойно. Город охвачен войной. Издалека слышен рев толпы, но она не может разобрать, почему кричат. Она волнуется. Пьетро посреди ночи ушел прочь вместе со своим братом и до сих пор не вернулся домой. До рассвета она сидела у окна, прислушиваясь; ее сердце екало от каждого звука на улице.
Но Пьетро все не возвращался.
Так страшно отпускать своего мужчину в ночь, когда знаешь, что городские кварталы полны убийц и всякого отребья, готового стукнуть тебя по затылку гроша ради. А ведь мужчины так наивны, считают себя самыми сильными, думают, что с ними ничего не может случиться. Но кругом же война! Джулия отходит от окна и надевает шерстяное платье. На улице холодно. На столе остывшая курица. Она жадно ест, раздирая ее руками.
Кругом беда. Под стенами Рима стоят чужие войска. Ах, если бы этот изящный француз, папа Григорий XI был жив, ничего бы такого не случилось! Он нравился
Джулии: как-то она получила от него благословение, ей приглянулись его изысканные манеры и тонкая рука, пахнувшая духами.Но он умер, не дожив до сорока лет, не прожив в Святом Городе и двух годков. Рим – тут его каркавшие сестры Дофин, Маргерит, Элиз и Мари (супруга Раймона де Ногаре) могли бы и позлорадствовать – Рим подорвал его здоровье, и Григорий скончался. Отошел в мир иной совсем молодым. А когда конклав собрался, чтобы назначить нового папу, и две трети его (все французы) решили – «выберем снова одного из наших, лучше всего Роберта Женевского, и быстро вернем Святой Престол обратно в милый город Авиньон» – с улицы вдруг раздался рев, похожий на адский.
Толпа собралась вокруг здания конклава: лица – угрожающи, в руках – оружие. Кричат оскорбления и угрозы, в глазах – демоны. Впервые почти за век у них есть шанс снова получить в папы своего соотечественника. Кардиналы поняли: выберут француза – живыми из здания не выйдут.
Их разорвут прямо на ступенях, и куски их плоти станут раздирать голодные собаки, как это случилось давеча с Кола ди Риенцо.
Тиара отошла к итальянцу. Новым папой стал суровый и коренастый архиепископ Бартоломео Приньяно, тот самый, который со своими моральными убеждениями казался чужим в Авиньоне.
«Он целомудренен и честен, – говорили меж собой кардиналы – Он достоин».
Увы, увы, власть вскружила голову архиепископу Бартоломео Приньяно, ныне его святейшеству Урбану VI. Выражение «папская непогрешимость» он воспринял слишком серьезно. Все, кто с ним хоть в мелочи не согласен, – изменники. Всем кардиналам прогнать любовниц, раздать бедным пуховые перины и теплое нижнее белье и надеть власяницы. Никаких роскошных пиршеств – четверг рыбный день, вот вам и вся убоина. Никаких подарков, пенсий и взяток. Приехал посол от королевы Неаполитанской, ее новый, уже четвертый, муж герцог Оттон? Пусть преклонит перед Урбаном колени, и прислуживает, и терпит все оскорбления, которые папа изливает на королеву, свою бывшую покровительницу, за ее беспутную жизнь. Все французы – второй сорт людишки по сравнению с итальянцами, кардиналов это тоже касается. Как вы осмеливаетесь со мной спорить? Как ты, прах под моими ногами, осмеливаешься мне возражать?! Клади на стол свою кардинальскую шапку, я лишил тебя сана!
И поэтому собрались французские кардиналы как-то ночью, посидели, подумали и сбежали в город Ананьи. Там они объявили предыдущий конклав незаконным, бесцеремонного неуклюжего хама Урбана VI – лже-понтификом и быстро выбрали нового – графа Роберта Женевского. Уж он-то умеет жить и знает, что лучше всего живется в солнечном Авиньоне, где нет страшных римских толп и есть отборные южные вина.
Оба папы предали друг друга анафеме и объявили друг друга антихристами.
Брат французского короля герцог Луи Анжуйский в сопровождении отряда рыцарей бряцает сверкающими доспехами теперь у стен Аврелиана. Это антипапа Роберт Женевский, ныне Климент VII, призвал его на помощь, собрал войска из бретонцев и французов и решил захватить Рим, где окопался его враг, беспардонный, нелепый и глупый, страдающий манией величия, крепко сбитый коротышка с яростными глазами – Урбан VI.
Вот из-за этого противостояния двух пап Джулия, наложница Пьетро Колонна с длинной шеей, высоким безмятежным лбом и белоснежной кожей, светящейся, словно мрамор, прекрасная, как дантовская Беатриче, в полурасстегнутом платье цвета осенней травы смотрит теперь в окно, беспокоится за своего господина и тревожно вслушивается в каждый стук копыт по мостовой.
Катарина тоже в Риме, неподалеку от дома семьи Колонна. Папа Урбан, который видел, как много она смогла сделать в Авиньоне, приказал ей, когда все пошло прахом и все начали его ненавидеть, приехать из Сиены в Вечный город и помочь ему своим авторитетом. Он уверен, что стоит ей посмотреть собеседнику пристально в глаза и сказать: «Урбан прав», как человек сразу же станет его сторонником. Как-то он ненароком увидел, как она смотрела в глаза покойному Григорию, а через три дня тот собрался в Рим.