Байки под хмельком

Он махнул рукой:

– Фигня! Таким как я, кто за годы досконально изучил портвейн, не страшно уже ничего. Вот мы как-то на гастролях с Олегом ( Тут он назвал имя известнейшего современного киноактера) слонялись по областному городку. Была у нас какая-то мелочь и две пустые тары в портфеле. Взяли, помню, чего-то такого красного н, правда, не сыру, а свекольных котлет на закуску. Так вот, мой напарник пил большими глотками и сразу, отчего сблевал после первой же бутылки. А я по науке. Конечно, врать не стану, букет не нюхал, но тысяча двести пятьдесят граммов небольшими глотками ушли, как здрасьте. И ничего... Так что после вашей водки, предлагаю выпить стакан "Улыбки". Допьем бутылку и я побегу за новой.

– Нет, нет и нет, - самопроизвольно включился я в спор.

– Я оставлю портвейн вам и его изобретателям португальцам. Мне по нраву традиционный русский напиток, русским человеком и изобретенный. И чтобы там ни говорил Достоевский насчет скотства и зверства, а захватившая весь Союз эпидемия "русских троек" мне очень нравилась. Никаких скандалов не было. Встретились, сложились, купили, выпили, закусили и по домам. Никаких драк и все довольны. Даже жены. А какого качества водка была? Пальчики оближешь. "Московская особая", "Столичная" и "Экстра". А потом, если помните, к ним добавились "Посольская" и "Сибирская", "Лимонная" и "Пшеничная"., "Кубанская" и "Старка", "Перцовка" и "Зубровка". И все в пределах четырех рублей. Страна зачитывалась Хэмингуэйя и Ремарка, а жители самого читающего государства в мире хотели подражать главным персонажам их романов. И тоже пили водку из стаканов. Только граненых, потому как других не было. А на закуску - один беляшик и, извините, рукав. Нет, такое не забыть...

– Вот-вот, как же помню, помню.
– успел вставить он грустную реплику, - По СССР распространялось повальное пьянство, жертвой которого мне пришлось стать.

– Но это было именно пьянство, а далеко не алкоголизм.
– парировал я, - А что плохого в веселом пьянстве? Сам великий царь Петр любил выпить водочки и повеселиться!

Но он оставил мои слова без внимания и продолжал вспоминать о своем.

– А сейчас портвейновского ассортимента не стало и я в отчаянии. Вот, "Улыбка" - и весь список. Правда, помнится, в годы борьбы с пьянством, когда я ещё в театре служил, мне подарили какой-то коллекционный массандровский 56-го года. Но это все какая-то ерунда. Да и понятно: если его с 56-го года так никто и не покупал... Короче, кошмар. Нынче растет поколение людей, которое никогда не пробовало ординарного портвейна.

– Зато сколько сортов водки стало!
– опять возразил я.
– Впору поменять пристрастие.

– Сплошная контрабанда. Хоть жизнь моя теперь и никчемна, но водку стараюсь не пить. Дабы раньше времени не сыграть в ящик. И... позвольте с вами не согласиться. А даму свою вы тоже будете потчевать водкой?

– Наверное, нет.

– Вот, видите. А от портвейна она не откажется. Русские женщины ужасные сладкоежки. И стакан "Лидии" с шоколадной конфеткой доставит даме истинное наслаждение. Правда, женская половина сегодня все больше импортные ликеры предпочитает. А как раньше было экстравагнатно! Взял портвейну, пошел, извините, к бабе. И даже бабе от этого хорошо.

Он достал из-под стола бутылку. Она была почти пуста.

– Ну, я, с вашего разрешения, побегу ещё за одной. Вам взять ещё чекушечку?

– Пожалуй, - согласился я.

– Сию минуту, - сказал он и исчез.

Я просидел ещё с час, разбавляя водку пивом, а он так и не вернулся. Обидно, что ностальгический наш спор был так и не завершен. А денег - вовсе не жалко. Это товар наживной. Конечно, когда голова на плечах.

1998 г.

МЕСТЬ

Один мужик со старинным русским именем Пантелей, самогонку гнал. Безбожно. На продажу. Жрать-то что-то надо. И такая у него самогоночка получалась - пальчики оближешь Местные жители, когда выпить слишком сильно хотелось, не в магазин бегали, а к нему, Пантелею. Во-первых, в отличие от магазинной фальсифицированной водки, в которой едва-едва набиралось градусов тридцать, у Пантелея самогоночка ясным пламенем горела - впору вместо керосина лампадки наполнять. Во-вторых, торговал знатный самогонщик и день и ночь. В любое время суток постучи в окно, протяни деньги, и получишь бутылку. Хочешь лимонную. Хочешь ванильную. Даже женьшеневая имелась - для тех мужиков, кто в постели слаб. В третьих, что самое главное, самогонка стоила в два раза дешевле, чем в магазине. Вот и бегала мужская половина всей округи к Пантелею. И рабочие, и инженеры, и учителя местной школы знали заветный дом, и даже милиционеры, которые по закону должны были искоренять подпольное производство крепких спиртных напитков и преследовать нарушителей.

Многих самогонщиков повязали милиционеры, а вот народного умельца Пантелея никогда не трогали. Потому, что представители службы общественного порядка пользовались в его доме неограниченными льготами. Не все, конечно, а только двое. Пантелей всегда поил их бесплатно, в любое время выдавал на каждое милицейское рыло по паре бутылок. Конечно, такая льгота была не бескорыстной. Милиционеры не только не разоблачали Пантелея, но и даже предупреждали о готовящейся облаве на самогонщиков. Придут бывало, усядутся в саду и требуют официанта и директора в одном лице. То бишь Пантелея.

– Пантелюша, наливай. Клиенты есть и пить хотят.

И Пантелей тут как тут. С огурчиками, квашеной капустой, картошечкой:

– А что пить будете?
– спросит услужливо.

– Кальвадос...

– Яблочную значит, - уточняет Пантелей и бежит в свои подвалы.

Хлопнут ребята бутылочку другую, затарят карманы дармовым пойлом и небрежно через плечо в виде расплаты бросят:

– Завтра антиалкогольный рейд будет проводиться. Ты спрячь свои аппараты подальше.

Порой в саду так укушивались, что Пантелей на своем стареньком "Москвиче" развозил клиентов по домам. А однажды с девицами приперлись, выпили как следует и давай в полуобнаженном состоянии фотоаппаратом щелкать. После вакханалии разбрелись со своими дамами по домам, а фотоаппаратик в саду и забыли. Пантелей пленочку-то и проявил на досуге. Снимки - хоть в "Плейбой" посылай.

Ни разу милиции не удалось поймать Пантелея на месте преступления. Ни когда гнал, ни когда продавал. Но беда все-таки пришла.

Как-то в очередной раз нажрались милиционеры в саду и забыли зачем пришли. Не сообщили Пантелею о готовящемся рейде. По утру нагрянула милицейская облава и застала самогонный аппарат в рабочем состоянии. Из погреба вытащили во двор три ящика отборной самогонки. От счастья, что удалось поймать самого злостного самогонщика, стали тут же акт составлять о нарушении законности.

– Ну, что Пантелей, сколько ниточке не виться... Словом, собирай манатки - срок получишь.

Обидно Пантелею стало, что два его осведомителя накануне ели, пили, веселились, а о деле сказать не удосужились. Тут и пришла ему в голову сумасшедшая идея.

– А не хотите ли, граждане оперативники, взглянуть на компромат? спросил Пантелей.

– Какой у тебя ещё может быть компромат?
– развеселились милиционеры.
– На кого?

– На вас, граждане оперативники. На вас...

– Ну показывай, показывай, - ещё сильнее рассмеялись блюстители закона.

Слетал Пантелей в дом, вытащил из комода фотографии и подает милиционерам.

– Полюбуйтесь, как ваше доблестное войско в окружении девиц легкого поведения у меня в саду мою же самогонку трескает...

Полистал главный оперативник фотографии и только присвистнул:

– Откуда у тебя, враг народа, эти снимки? Да ты знаешь, что мы с тобой сделаем?

– А я попрошу своего сына дубликаты этих снимков в "Плейбой" и в центральную газету послать, - нисколько не испугавшись парировал самогонщик., - Я свою получу, но и ваша контора мировую славу приобретет.

Такой оборот дела, конечно, не понравился представителям карающих органов, ну и начался торг. Пантелей отдает все пленки и фотографии, а ему в замен, свободу. Аппарат тут же уничтожили, самогонку по грядкам разлили, акт о задержании и привлечении порвали на мелкие кусочки, а Пантелей отдал свой компромат. На том истории бы и закончиться. Но вышел президентский указ, в котором отныне запрещалось карать частных производителей зеленого змия. И Пантелей заказал на местном насосном заводе новый агрегат для производства этой самой...