Байки забытых дорог

– Ты на кого, на, тварь столичная, фраер гнилозубый, на, хвост поднимаешь?

На буровиков, на, чукотских, на? – тут же взвивается Михась.

Толстый Витька – и вовсе – ничего говорить не стал. Он и до Чукотки был слона здоровее. А тут, как повкалывал два месяца на ССК, рекорд мировой, как выяснилось, устанавливая, так, и вообще, окончательно заматерел – Илья Муромец в натуре. Говорливого дяденьку Витюша – его же собственной доской – крепко приложил по жбану, а тому, что был с «выкидухой», руку, держащую эту «выкидуху», сломал – к такой-то матери. Только хруст разнёсся на всю округу.

Прибежало ещё пятеро бойцов, один из них, даже, был облачён в милицейскую форму.

– Лежать всем! – истошно завопил милиционер, размахивая пистолетом.

Ну, сам первым и лёг, да и сподвижники его – следом…

Обойму с патронами Серый зашвырнул в кусты, а пистолет тут же разобрал на составные части, да и разбросал их – чисто на всякий случай – в разные стороны.

– А как мы лихо, на, управились, – гордо заявил Михась, осторожно трогая разбитую губу. – Даже «негл» не пролили, на!

– Пролили, не пролили, – принялся ворчать Банкин. – Но с вокзала – в любом раскладе – надо срочно убираться, пока не повязали…

Громко, чтобы было слышно вокзальным аборигенам, Серый велел:

– Лови, Миня, тачку! Сдёргиваем в Долгопрудный!

Михась-то, он сообразительный до чёртиков, сразу же просёк, что «Миня» – это он и есть. Микроавтобус оперативно поймал, всех в него загрузил – вместе со шмотками – и сообщил водителю:

– Братан, на, до Долгопрудного – шементом! Такса, на, двойная!

Хорошо ещё, что Генка Банкин сразу же поправил:

– Извините, уважаемый! Мой приятель просто пошутил…. Нас, пожалуйста, отвезите в тот аэропорт, откуда самолёты летают до Питера. А такса, естественно, тройная!

Михась – от несказанного удивления – принялся громко икать…

Два часа до аэропорта, полтора – лёта. Вот, маршрут и завершён. Здравствуй, родной Питер!

Зашли «эртэшники» в зал прилётов, а им навстречу неслась песенка в тему, Александр Розенбаум ранний, опальный, ещё не состоящий в бизнес-политической элите:

Я люблю возвращаться в мой город прокуренным гостем,Брать такси – на стоянке, которой уютнее нет.И слегка тормознуться на улице Зодчего Росси,В ожидании блеска мелькнувших в дали эполет.Боже мой, Боже мой, как люблю я домой возвращаться!Как молитву читать – номера ленинградских машин.И с родной Петроградской – у старой мечети встречаться,Пролетая по белым ночам опьянённой души…

Генка Банкин, душа нежная и ранимая, даже прослезился слегка…

На стоянку, «уютней которой нет», они и направились. Михась – с бесконечно важным видом – прошёлся туда-сюда вдоль ряда свободных такси, и выбрал самого солидного водилу – пожилого дядьку с роскошными седыми усами.

Витька, Банкин и Серый побросали рюкзаки в багажник и разместились на заднем сиденье. Михась же угнездился рядом с водителем, достал из портмоне полтинник, плюнул на него и ловко прилепил к лобовому стеклу машины. Подумав немного, достал второй полтинник, пристроил его рядом с первым и радостно объявил:

– Задним ходом, шеф, до Наличной, на! Поехали, на, благословясь!

Дядька оказался нормальным, то бишь, с чувством юмора. Всего-то с минуту просидел в полном обалдении, а потом заржал – что тот хронический даун на концерте Евгения Петросяна – только стёкла автомобильные задрожали. То есть, оценил шутку…

– Ладно, уж! – усмехнулся Михась, пряча один из полтинников обратно в портмоне. – Обычно поехали, передом…. Только медленно очень, на! Останавливаясь ненадолго, на, возле каждой встреченной пивной точки. Возле каждой! Соскучился я, на, по пиву ленинградскому, разбавленному водой невской, на…

У всех пивных ларьков, встретившихся по дороге, они останавливаться, ясен пень, конечно же, не стали. Только у первых трёх-четырёх, потом захотелось писать….

Завалили в общагу, поднялись на седьмой этаж, где старшекурсники с ГРФ традиционно обитали, а навстречу им вышел кот Кукусь. Узнал знакомцев, братишка полосатый, обрадовался, заурчал громко, то бишь, запел приветственную песенку…

Михась – шутки ради – налил Кукусю в блюдечко чукотского «негла». А тот и ничего, вылакал всё досуха, да и отправился на пятый этаж – тамошнему коту, по кличке Буржуй – морду бить наглую.

Вот, тогда-то Серый и понял, что это он вернулся на Родину. То есть, в Ленинград восьмидесятых годов двадцатого века. И, если что, то именно эту Родину он буду защищать – до последнего патрона….

А особняки – на Рублёвском шоссе – как-то не хочется защищать.

Рублёвские хоромы —Как знак беды большой.И чёрные вороныКружатся над страной.В рублёвские скворечникиВороны те летят.И падалью, конечно,Накормят воронят.Давайте мы Рублёвку,Как ранее – Аляску,Загоним за валюту —Сопливым иностранцам…

Такой, вот – блин непропечённый – патриотизм…

Байка восемнадцатая Последний Великий Поход

В жизни Сергея было множество рыбалок – успешных и не очень, летних и зимних. Но эта – заняла в его памяти особое место. Может быть потому, что в таком составе они собрались в последний раз – уже через три месяца состоялась Защита диплома, и разъехались молодые буровики по всей стране, в разные геолого-разведывательные экспедиции. А может, потому, что рыбалка эта получилась на удивление бесшабашной и какой-то бестолковой? Или, наоборот, успешной, как никогда? Это – как посмотреть…

Конец февраля, студёная зима, последние каникулы. Серый, Генка Банкин и Гарик отправились на Кольский полуостров – на зимнюю рыбалку.

Отец Сергея встретил компанию радушно, накрыл стол, но, узнав про намерения, несказанно удивился:

– Вы что же, окончательно сошли с ума? Разгар Полярной ночи, вся рыба спит по глубоким ямам. На улице – холод собачий, снегу навалило метра полтора. Бросьте вы это бесполезное дело! Только намёрзнитесь – до полного посинения – понапрасну…