База 211

– Погляди, чего это с нашим Вилли? Все сидит и сидит. Уж не спятил ли? – повторял Марвитц, теребя Сэма за плечо, пока друг его окончательно не пробудился.

– Тут спятишь! Хоть ты, хоть я. От такой безнадеги. Мне, однако, с ума сходить некогда. Мне думать надо. – Сэм потянулся на койке. – Положение наше пакостное. Да оно и прежде таким было. Что с Лео, что без него. Не сильно-то изменилось. Ребят вот жаль.

Сэм спустил ноги на пол, нашарил ощупью скинутые меховые сапоги. Но надевать поленился, заковылял в сторону Вилли в одних носках.

– Чего это он? – не отставал Марвитц и тоже приблизился к Бохману, но тронуть его не решался. Только опасливо присел с краю, на нары.

– Ничего. Просто шок. Когда подразделение лишается командира, солдаты либо разбегаются в панике, либо бессмысленно топчутся на месте, ожидая того, кто примет командование на себя. А у нас все значительно хуже. Нам еще и отступать некуда. – Сэм решительно встал перед невменяемым Бохманом. – Самочувствие сейчас поправим. Извиняюсь заранее, герр конструктор, но меры придется применить радикальные.

И Сэм, довольно грубо вытащив за шиворот Вилли с нар, вздернул его перед собой во фрунт, принялся равномерно хлестать по левой и правой щеке. Результат сказался незамедлительно. Вилли возопил:

– Ты что, холера, с ума спятил? Ведь больно!

– Больно? Это хорошо. Если бы не больно, тогда плохо, – Сэм опустил занесенную для оплеухи руку. – Взрослый дядька, а сопли развесил. Только и дел у нас с Марвитцем, как с тобой нянькаться. Хватит, пора вставать и браться за ум.

– Не хочу, – злобно вдруг огрызнулся Вилли.

– Чего не хочешь? – Сэм не ожидал столь внезапной перемены и несколько растерялся.

– Вставать и браться за ум. Не хочу. Мне безумным лучше. И вам тоже. Только ты, Смит, пока этого не понимаешь. Но подожди. Неделя, другая, и ты тоже спятишь. Как миленький, – тут Бохман неожиданно всхлипнул. – Кому мы теперь нужны? И зачем?

– Ты думаешь, что был нужен Ховену? – Сэм не мог поверить своим ушам. Ведь нормальный же человек, как сильно удалось ему задурить мозги! – Ладно, не стану спорить, – Сэм подумал, что спорить и в самом деле вышло бы бесполезно. – Пускай нужен. Пускай герр гауптштурмфюрер тебе как мать родная. И теперь ты ее безвременно лишился. А что изменилось? Я спрашиваю: что изменилось до такой степени, чтобы жизнь твоя совсем утратила смысл? Ведь не ради Ховена ты остался?

– И ради него тоже. Точнее, он остался ради меня. Ради всех нас, – не унимался Вилли, беспомощно шмыгая носом. Похоже, он приближался к настоящей истерике.

– Бог с ним, с Ховеном. Но не только из-за него. Что-то же удержало тебя на базе? Что это было, Вилли? – желая хоть как-то достучаться до товарища, Сэм взял его за плечи, ласково развернул к себе, заглянул в глаза. – Ведь что-то было?

– Я хотел знать… – Вилли заплакал, не стесняясь и, кажется, даже не понимая до конца обстоятельства, с ним происходящие. – Хотел знать, что там, в «драконьей норе»… А теперь все…

– И вовсе не все. Вот она, нора. Рукой подать. А в багаже есть Разведчик. И я тебе обещаю, что пойду с тобой в тоннель. Очень скоро. Как видишь, ничего почти для тебя не изменилось. Товарищи наши погибли. Об этом нужно плакать. А ты? – Сэм укоризненно покачал головой. – Себя жалеть, разве же это годится? Живой, здоровый. Ни царапины на тебе. Сидишь в тепле. Скоро пойдешь исследовать свою «драконью пещеру». Рядом с тобой друзья, и они тоже пойдут. Ты помни, Эрнст и Ганс, и Георг с Бруно, они лежат на погосте, и не будет у них ничего. Никогда и совсем. От тебя все, что требуется, так это только перетерпеть. Как-нибудь перезимуем, перебьемся. И по весне придут корабли.

– Так уж и придут? – недоверчиво спросил Вилли, совсем по-детски, но плакать перестал.

– А как же, придут, – подал тут голос Марвитц. – Да ежели не придут, велика ли беда! Пусть только лед стронется, так и мы следом. Привяжем плот к нашему катеру, а на плот побольше горючего, и поплывем себе потихоньку. Хоть в Америку, хоть в Африку.

– Отсюда ближе всего в Патагонию, – уже осмысленно сказал Вилли. – Но вдруг у мотора ресурса не хватит? Предприятие не шуточное.

– А ты у нас кто? Конструктор. Вот тебе и вожжи в руки. Если сдохнет мотор, на веслах пойдем. Верно, Герхард? – Сэм обернулся к Медведю.

– Можно и на веслах. Еще и веселей. Скучно на дизеле плыть-то! – оскалился в ответ Марвитц.

– Завтра давай в нору, а? – Вилли теперь впал в иную крайность настроения, как бывает с людьми после очень сильных переживаний.

– Завтра не получится. Нам с Медведем предстоит одно дело. Так что придется немного подождать, – сказал Сэм и вдруг стал необычайно серьезным, будто заранее приготовился к неприятному.

– Какое-такое дело нам предстоит? – нахмурился в свою очередь Герхард. Чутье подсказывало ему, что приятель его задумал очередную гуманную и очень совестливую поганку.

– Надо разыскать ту девушку, – ответил Сэм, нарочно равнодушно глядя в пол.

– Это в буран, что ли? Ничего, успеем еще накостылять, чтобы ей прорубь бархатной подушкой показалась! – огрызнулся Марвитц. – Доберусь до стервы, узнает у меня, почем нынче мед и пчелы!

– Никому мы ничего показывать не станем! А девушку необходимо забрать к нам, – жестко и безапелляционно заявил Сэм.

– Ага! Мало она здесь натворила! Не всех курей передушила, и горшки покамест целые остались! – взъерепенился в ответ Марвитц. – Точно ты с ума спятил, а я решил, грешным делом, это один Вилли у нас за сумасшедшего.

– Ты только подумай, Герхард, дружище, – голос Сэма внезапно сделался вкрадчиво-ласковым. – Она сидит сейчас где-то одна-одинешенька. В лютую стужу, и ветер бушует, и голодно и холодно. И главное, у нее-то ничего впереди. Брата ее мы убили…

– А что наших полегло из-за этой одинешеньки? Тебе все равно? – сердито сказал Герхард, но и поежился, Сэм заметил это.

– Не все равно. Но и остановиться надо когда-нибудь. Иначе война не кончится. По своей воле или нет, однако она здесь. И мы здесь. Тоже не вполне ангелы. У каждого на руках кровь. Хватит наконец!

– И поэтому нам сквозь ураган идти искать негодную девчонку? Нет уж, вот стихнет буря, тогда поглядим… – Герхард говорил и смотрел в сторону, не желая встречаться с Сэмом взглядом.

– Когда стихнет метель, поздно будет искать. Незачем ей жить-то, пойми, голова садовая! Не от холода, она, конечно, помрет, и уж не от голода, точно. От безнадежности и тоски, по своей воле. Отомстить отомстила, а дальше что?

– Ничего, коммунисты, они живучие, – огрызнулся Марвитц, зная уже, что идти придется.