Базис

— В принципе нормальный план. Вот только есть один нюанс. Я еще жив.

— Это ненадолго. Мгм. Ненадолго. Ладно. Предположим, что ты смог победить в безнадежной схватке, которая уготована тебе, но как быть с любовью, ведь стоит щелкнуть изящными пальцами, и твоя цель поменяется, падешь к ее ногам, любовь — это страшная сила, она множится на ваш инстинкт размножения…

— Знаешь, в моем родном мире тоже стало все больше вот этих розовых соплей, слюней и прочего полового терроризма, экстремизма ли. На деле, потакание именно, как ты сказал, инстинктам. Например, в сериалах — это такие живые картинки со звуком, крайне положительные герои не могут справляться с естеством, считая это хорошим качеством, демонстрирующим, по мнению гумми, их человечность. Доходит до идиотии, когда персонажи грабят, к примеру селение, не подумай, что ради поживы, нет, ради развития всех добрых людей, живущих подальше от злых. Во благо добра, так сказать. Попутно насилуют селянок, и не потому, что наши герои плохие, а потому что гормоны юных тел взыграли, виноваты они, а еще соратники поступают куда, как хуже и… и льется прочее подобное дерьмо. А я тебе скажу так, настоящего мужчину ведет воля. С помощью этого качества, вырабатываемого только применяя насилие к самому себе, ты можешь контролировать все. Поэтому люблю я или ненавижу, питую приязнь или неприязнь — это роли не играет, когда есть цель и есть воля. И давай оставим лирику и перейдем к делу.

— Хорошо, к делу, так к делу. Тогда повторю вопрос, это ты приложил руку к исчезновению и убийству верховного жреца Ситруса?

— И зачем мне это?

— Не знаю, не знаю, а вот он про тебя говорит без устали, жалуется Кроносу и не успокаивается: «Это мог совершить только он, приспешник однорогого!», — очень подозрительно посмотрел Эйден, — Но лучше расскажи, что ты сделал для Оринуса?

— С чего ты решил, что я для него что-то сделал? И почему я приспешник ящера? — опять вопросами на вопрос ответил.

— Как минимум три задания ты для него выполнил, а еще он тебе поручил несколько, но не обязательных, на твое, как говорится, усмотрение. Это о многом говорит. И эта информация о неком глэрде Райсе главе Дома Сумеречных, доступная для каждого из нас, если, конечно, мы обратим свой взор на него. Или ты думал, что приставка «чье имя знают боги» — она ничего не несет, кроме моментального распространения твоих званий и фотографии в нашей среде. Мгм. Несет. Еще как несет. Потому что ты не посвящаешь себя ни одному из нас, как те же верующие, адепты, жрецы, паладины и многие другие. И которые интересны лишь переманиванием на свою сторону, но там свои правила, которые «уже» или «пока» тебя не касаются. И такие разумные, как они, вряд ли удостаиваются разговора на данный момент с четырьмя богами и пристальным вниманием со стороны всех пантеонов. А когда, например, Раонос вносит смертного в личные враги, то поневоле начинаешь интересоваться такой знаменательной личностью. Да, этот позабытый божок, питающийся объедками, старается накопить мощь, но вся она даже не тысячная часть от сил в мизинце Кроноса… — отлично, польза от беседы с Эйденом несомненная, верное я принял решение о придании гласности сегодняшнего экспромта. Главный противник оказался и так осведомлен. Поэтому едва не совершил огромную ошибку, если бы уничтожил свидетелей или оставил их без помощи.

Четыре божка… Значит, Ситрус, действительно, мне ответил, а не воображение разыгралось.

— И когда он меня внес и за что?

— За что — не знаю. А когда… По вашему времени около пары часов назад.

Видимо, либо чаша терпения переполнилась, либо об ин Наоросте тот ничего не знал и меня никак не связывал с его исчезновением, а затем и с убийством. Жрецу я стер память дважды, последний раз предварительно завязав глаза. А здесь тогда, как он понял о моем участии? Причем не сразу после минусовки шамана, при условии, что Эйден не врал.

— Интересно, вроде бы я Кровавому ничего плохого не сделал, — ни один мускул на моем лице не дрогнул, — По поводу же заданий Оринуса — без комментариев. Впрочем, могу обрадовать, мои дела с любым из вас касаются только меня и стороны, которая попросит об услуге. И никакие средства не помогут вызнать суть договоров. Это краеугольный камень, на котором стоял, стою и стоять буду.

— Что ты знаешь о боли? — усмехнулся гаденько собеседник, а в его глазах не отразилось пламя камина, оно в них разгорелось.

— Уверен, ты больше. Но это не имеет значения, так как у меня есть возможность, во-первых, отключать физическую; во-вторых, с душевной поможет справиться воля; в-третьих, через мои ментальные барьеры пробиться практически невозможно, кстати, ты уже попробовал, — хоть я и не почувствовал, но зондирование почвы он должен был провести. Утвердительный кивок Эйдена мог и быть обманкой, а мог и не быть, — И, главное, я в любой момент по желанию уйду в царство Мары. И никто не сможет мне помешать. И это отнюдь не самый плохой вариант. Потому что я могу устроиться там не хуже, а может и лучше, чем здесь. Учитывая, что звание Кормчий Мары честно заслужено мною, то буду иметь еще и свои преференции. И дотянуться до меня вряд ли кто-то из вас сможет. Не так ли? — легкая тень досады на лице собеседника все же промелькнула, — Теперь о насущном. Я наемник, мне безразличны ваши трения и прения. Все предельно просто. Ты или кто-то еще, коль возникла необходимость, предлагаешь выполнить задание, если оно не противоречит моим жизненным парадигмам и награда меня устраивает, то я берусь. После чего оно либо будет выполнено, либо погибну в процессе. Но в последнем случае — то воля Творца. Как понимаешь, я постараюсь приложить все возможные и невозможные усилия, чтобы оттянуть сей сладостный миг.

— Да… — сделал вид, что задумался визави, — Все это занятно. Мгм. Весьма и весьма занятно.

— Скажи, а если бы меня сжег дракон в Демморунге или убил призрачный жнец, как я бы выполнил предначертанное? — вклинился в образовавшуюся паузу, требовались уточнения. Поэтому сделал вид, что фразу про «натравленный аватар» прослушал.

— С Костями Судьбы спорить бесполезно. Ни разу у меня не получилось. Да, они выкидываются лишь на определенное событие, как например, спасение айсы-рок, затем либо их нужно перебрасывать уже непосредственно, например, на тебя, чтобы узнать дальнейший путь, либо гадать. Но последнее не всегда получается даже у Слепой Нитарии. Так вот, если Кости показывают, что кто-то что-то сделает, то он обязательно это сделает, даже если весь мир ополчится против него. Как уже говорил, напади ты на аватар Кроноса, то вышел бы победителем. Случилось бы некое чудо, которое привело бы к твоей виктории. Относительно наемничества. Ты мне интересен, но пока заданий для тебя нет, впрочем, само твое существование идет мне на пользу. Именно поэтому другие представители небес, особенно нового пантеона, постараются избавиться от тебя. И про Раоноса не забывай. Ты его личный враг. Кстати, можешь это смело прибавлять к титулам. Личный враг бога. Мгм, звучит. Кстати, на некоторых произведет впечатление. Жаль, скорее всего, недолго продлится чествование героя, но… но мне уже интересно. Да, сегодня группы прикрытия гоблов и эльфов не станут особой проблемой. Как и для всех небожителей безразлично погибнут спасенные тобою или останутся живы — они ничего не меняют, песчинки в Великой пустыне Лоторонг. Но есть дело, которое ты обязан выполнить сразу после сумеречной ночи, соответственно, в любом случае придется отправляться в Трехгорный, появляться там… И об этом знают друзья и недруги Кроноса, как и про перчатку Иммерса Сумеречного, способную вытащить не только жезл, но и многое-многое другое, что лучше бы уничтожить. Выводы сделаешь? Да, постарайся перед походом предельно усилиться, но так, чтобы паладин Кроноса, твой наставник, не знал ничего. Так как, открытое ему становится известным и его божеству. Сам он может ничего не говорить покровителю, но, если Небесный отец заинтересуется чем-то, скрыть лэрг ничего не сможет. И дам еще пару добрых советов, чтобы смог дожить до того момента, когда мне твои услуги может и потребуются. Ятаганы повысь минимум еще один раз, и тогда «Шипы Ирмы», — тот показал на мой подсумок, где находились шиловидные женские кинжалы, — Тебе станут не нужны. Да, скажу сразу в чем моя выгода, вся энергия окажется в твоем родовом алтаре, а не усилит моего противника, который стоял за созданием этого оружия. Мелочь, а приятно. Мгм. Да, приятно. И второе, Тьма часто сильнее Крови, точнее, изворотливее, поэтому некромантов либо заставляют дополнительно присягать ею, чтобы сохранить верность Дому, либо изгоняют, чтобы порвать все связи с алтарем. И не родовым, от Народа, а аристо, что есть сосредоточие вашей силы.

— А последствия?

— Хороший вопрос. Лично для тебя, учитывая дар Воронов, всего лишь его усиление, но слушать и слышать мертвых, видеть мятежные души — это то еще испытание для смертных. Хотя подспорье порой великое, ведь они помнят многое из старой жизни, а клятвами уже не связаны. Часто желают поделиться наболевшим. Очень часто. А требуют сущую безделицу отомстить или провести ритуал погребения по всем правилам. Мгм, — задумался о чем-то своем Эйден.

— Заблокировать его можно и активировать по желанию?

— Можно, но у тебя не получится. Здесь требуется вмешательство свыше. Или прокачать все родовые умения до предела, затем выбрать необходимое из новых, предлагаемых. А у меня пока нет заданий, чтобы помочь. Авансов же я не раздаю никогда, и этот принцип нерушим. Да и репутация у тебя еще не очень. Поработаешь, не сойдешь с ума, докажешь, что твоя «воля», мгм, сильнее… выживешь… тогда и поговорим. Но пора заканчивать, я посмотрел на тебя и остался доволен.

— Подожди, еще один вопрос, появление высшего призрачного жнеца Нерра таноса Ароноса — твоя работа?

— А ты догадлив. Я хотел, чтобы некий глэрд усилился. И мне понравилось, как он правильно распорядился полученной силой.

— Если бы ты ошибся в своих расчетах и представлениях о свойствах Костей Судьбы, то получил бы больше. Гораздо больше. Так?

— Сразу уловил суть, — не стал юлить божок, — Но сейчас игра получается еще интересней, и неплохо разгоняет нашу скуку.

— Скуку? — со скепсисом посмотрел на Эйдена, — Странная «скука», когда силы Хаоса и Тьмы становятся сильнее день ото дня, а Бездна все ближе и ближе. Скоро от Аргасса не останется ничего вместе с вашей паствой, вы же «скучаете», — тенденции дальнейшего продвижения сил зла немного просматривались и для меня, основывался пока на непроверенных данных.

— Ваш мир — один из миллиардов в плеяде бесконечности. Да, мне он нравится, и дает много сил, оказывается, когда поминают твое имя постоянно и везде, ты получаешь больше энергии, чем с жертвоприношений. Потому что даже верующие в других богов вольно или не вольно отдают мне дань уважения. Веду работу, чтобы и на других планетах перейти к такой же практике. А в начале думал, что неназываемые имена Детей Бездны — это суеверия, к реальности не имеющие никакого отношения, однако опытным путем выяснил их истинность. Но я отвлекся, — ну-ну, так и поверил, просто так выдал пласт информации, который должен был меня сподвигнуть к каким-то нужным для него действиям, — Теперь про Аргасс. Повторюсь, запомни, это ваш мир. Не мой, не Кроноса, хотя в какой-то мере его — все же колыбель, но ее потеря не критична; не Оринуса, не Дисса или еще кого-то из небожителей, у нас он один «из», и бороться за его благополучие вы должны сами, а не ждать кого-то свыше. Никто не придет и не разгонит тучи, не наведет порядок безвозмездно. У всего есть цена. Об этом очень и очень хорошо знали древние аристо. Именно поэтому они возвысились, а когда забыли об этом постулате, то почти сгинули. Я постоянно слышу сетования, когда брожу среди смертных, что боги мало помогают, что они забыли о вас, и разумные молят сами о вмешательстве, а потом, когда оно происходит, тут же начинают плакать, что небожителей становится слишком много в вашей презренной жизни, — тот замолчал надолго. Сделал глоток вина, посмаковал, хлебнул еще, посмотрел на пламя в камине.