БЧ. Том 4

— А теперь скажи, — слова мне даются тяжело, горло до сих пор саднит. — Есть хоть одна причина тебя не убивать?

Кот отрывает от пола разбитое лицо и я вижу, что скрывали очки. Вертикальные рваные шрамы век, глаза подернуты белой пеленой. Бррр, ну и жуть… Он водит слепым взглядом по пустому коридору.

— Я нужен «зорям».

— Но не мне, — загребаю его за волосы и дергаю вверх, заставляя встать на колени. — Еще причины?

— Моя команда так этого не оставит…

— Неверно, — хмыкаю, — теперь это моя команда, а вот ты, похоже, будущий труп.

Я уже заношу кулак, когда сзади раздается крики Бестии, приглушенный каменными стенами:

— Перун, гадство, где тебя носит?! Срочный сбор! Выдвигаемся! Аяно угодила в засаду!

Разочарованно вздыхаю. Похоже, кошаре сегодня свезло. Хотя как посмотреть. Если что — грохну его под шумок в зоне обстрела.

* * *

Рубрика «Легендариум демоника Перуна». Хохмы читателей:

Никто не решался играть с Перуном в гляделки, и он решил сыграть сам с собой. Уселся перед зеркалом и через пять минут отражение моргнуло трижды. Автор: enerjaizer

Встретив Перуна, Шрёдингер всё же определился, мёртвый у него кот или живой. Автор: Хан.

как прода-то?

Глава 12. Одним махом семерых побивахом

— Комбат! Комбат! — кричит майор Менская*, оттаскивая в укрытие раненого в лицо подполковника. — Гадство! Комбат! Просыпайся, твою мать! Первая разведывательная вся полегла! Что нам делать?

*/ Мама Кали, если кто забыл. Служит майором в армии.

Вокруг ревут мины, визжат осколки и пули, сверкают зарницы в дыму, гремит нечеловеческий рев… Весь 755-й ОРБ угодил в ловушку! Батальон заманили в бойню и теперь рвут в клочья! Десантные роты косят одну за другой! Возникшие из ниоткуда посты у кишлака Бонгар не дают отступить. Осталось только принять неравное сражение. Пытаться закрепиться тем, где их застал бой. На телах павших собратьев.

Подполковник разлепляет красные от крови губы.

— Ты знаешь, что… Лида, принимай командование…

Взрыв справа приносит осколки, кромсающие всё вокруг. Своим телом Менская закрывает раненого. Стучат по ее доспеху горящие снаряды. Из последних сил майор бросает подполковника в голые кусты за скалу и возвращается на позицию.

— Минометы подутихли, — докладывает очевидное капитан третьей роты.

— Сейчас снова пойдут в лобовую, — решает Лида. — Готовиться держать склон!

Рррррррррррррррр!

Новый рев оглашает обветренные горы. Майор сглатывает ком в горле. Иномиряне подвалили. Басмачи-то сами не справляются с пойманным врагом, вон сколько гор трупов выросло. О тварях же ходили жуткие слухи. Сама Лида за неделю в Афгане не встречала еще ни одну. Ничего страшного, сегодня наверстает.

А ведь весь этот ужас начался с какой-то десятки моджахедов. Их заметили в глубине ущелья. Четвертая рота отправилась захватить врага. И ловушка захлопнулась. За считанные минуты полегли все связисты. Зону боевых действий накрыли глушилками. Поэтому, что дальше происходило в ущелье, было не ясно. Но русские своих не бросают, ни живых, ни мертвых, и целый батальон втянулся в эту бойню. Капкан оказался на медвежью лапу. Тотчас выросли посты, вооруженные крупнокалиберными пулеметами и гранатаметами. Загудели из-за кряжа минометы. По грунтовке на дне ущелья беспрерывно подступают всё новые и новые роты противника. Откуда тянется эта грунтовка? Судя по бесконечному потоку врагов — из самого Пакистана.

— Ничего, майор, выдюжим, — говорит ротный третьей, прежде чем его сносит огненным вихрем.

Басмачи схватываются с русскими. Ледяные копья и зеленые струи разрезают душный горный воздух. Справа от боевиков в длинных пуштунских нарядах двигаются желтые прямоходящие ящеры. Длинные, словно вараны, твари накидываются стаями, вгрызаясь и раздирая когтями доспехи. Дикие крики разрываемых людей наполняют ущелье и выплескиваются по склонам вверх, к снежным высотам.

«Слишком много, — понимает Лида. — Монстров слишком много. Имперские мечи, пожалуйста, быстрее!»

Связь батальона прервали прицельным огнем по радиостанциям. Снайперы и гранатометчики моджахедов в первую очередь выводили из строя технику, а потом уже людей. Это, вкупе с задействованными глушилками, не позволяет связаться с бронегруппами и вызвать огонь артиллерии. Но связисты смогли по радиорелейной линии дозвониться до батальона Имперских мечей неподалеку. Бронегруппа уже не успеет, но, если элита русской армии посчитает жизни 755-й ОРБ достойными ее внимания, шанс есть.

Обстрелы вдруг прерываются какофонией криков на вражеской стороне. Земля задрожала, посыпались разбитые минами камни. Басмача рядом разрывает на тысячи кусков мяса.

— Кто ваш командир?!

Сквозь строй афганцев к майору прорываются солдаты в полной выкладке комманодос: бежевый камуфляж, жилеты, шлемы, винтовки с лазерным целеуказателем. Впереди машет окровавленной катаной худая японка. Каждый взмах меча приносит взрывы врагам. Забрызганное красными брызгами худое лицо ужаснуло бы даже Морану. Здесь сама подполковник Мононоке! А за ее спинами маячат майоры Вендиго и Салада! Шлему последнего сейчас далеко до зеркального блеска. За ними рассредоточились по каменной террасе батальон грозных Имперских мечей.

— Тикусё…то есть сука! — ругается японка. — Кто здесь, вашу мать, главный?!

— Я! — шагает вперед Лида, пригибаясь под торчащей скалой. — Майор Менская.

Подполковник бросает на нее беглый взгляд.

— Ущелье наводнено тварями, майор. Вы встретили только авангард, — она с презрением оглядывает разбитый батальон. — Подмога придет, но не большая. Сами будем сражаться. Сможете удержать левый фланг?

Лида поворачивается к желто-чешуйчатой волне, прущей из утробы ущелья. Сердце майора и матери на миг дает сбой. Возможно ли удержать море?

— Удержим, — кивает она. — Но вы же вызвали бомбардировщиков?

— Вызвали, только тварей им не достать, — дергает себя за черную косу Мононоке. — Ущелье тянется из горы, повсюду нависают скалы.

— Но…но артиллерия…бронегруппы…

— Пока притащат минометы, мы либо все поляжем, либо совершим чудо, — усмехается японка. — Верите в чудо, майор?

Свист ветряной техники, и густую шкуру на спине Вендиго вспарывает страшная рана. С диким ревом йети-майор прыгает через нагромождения камней — прямо на Кмета-афганца. Рев снежного человека сопровождает удары его когтистых рук. Басмач за секунды превращается в фарш.