Беатриче и Вергилий

Вергилий:Давай попробуем (встает, набирает в грудь воздуха и пронзительно кричит):ПОСАДКА, ПОСАДКА! СКОРЕНЬКО, СКОРЕНЬКО, СКОРЕНЬКО! ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ, НЕ ОПОЗДАЙТЕ НА ПОЕЗД! ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ, НЕ ЗАБУДЬТЕ ВЫПИВКУ И ЗАКУСКУ! ИНАЧЕ ПРОГОЛОДАЕТЕСЬ! ПРИГЛЯДЫВАЙТЕ ЗА БАГАЖОМ! ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ! ЭЙ, КУДА ВЫ? БЫСТРО В ВАГОН! СКАЗАНО — ПОСАДКА, ПОСАДКА! ТРЕТИЙ ЗВОНОК! ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ, ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ, ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ! НЕЗАБЫВАЕМОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ! ЧУХ-ЧУХ-ЧУХ! ОТЪЕЗЖАЕМ, ОТЪЕЗЖАЕМ! (Беатриче)Ну как, услыхала тишину?

Беатриче:Да.

Вергилий:И?

Беатриче:На меня навалились тысячи призраков.

Вергилий:Что они говорили?

Беатриче:Сокрушались о мимолетности своих недожитых жизней.

Вергилий:Какими словами?

Беатриче:Не расслышала.

Вергилий:Чем эти слова отличались от обычной тишины?

Беатриче:Трудно сказать.

Вергилий:Можно ли повторить их речи?

Беатриче:Их сложно облечь в слова.

Вергилий:Можно ли их оценить?

Беатриче:Я слишком косноязычна.

Вергилий:Если их изложить на бумаге, что я прочту?

Беатриче:Мое перо высохло.

Вергилий:Не получается. Нужен иной подход.

Молчание.

— Понимаете, здесь не только слова. Еще шум и тишина. И жесты. Вроде такого. Вергилий и Беатриче отложили его в свой штопальный набор. — Таксидермист провел рукой перед грудью и добавил: — Я его зарисовал, чтобы актер понял.

Он показал рисунок с четырьмя фазами движения:

Генри отметил мохнатость рук. Малоприятное перевоплощение в зверей потребует изрядного грима. Согнутая рука подносится к груди, два пальца направлены вниз, затем рука падает. Интересно, почему два пальца?

— Слова, тишина, шум, персонажи, символы — все это важно в рассказе… — начал Генри.

«Однако необходимы сюжет и действие», — хотел он продолжить, но старик его перебил:

— Список растет. Вокруг него строится пьеса. Я прочту вам весь штопальный набор. Ближе к концу пьесы Вергилий его оглашает. Этот список — мое величайшее литературное достижение.

Будь перед ним другой человек, Генри бы рассмеялся, но вид старика, отнюдь не располагавший к шуткам и веселью, придушил смех в зародыше.

Таксидермист прочел список, который, в отличие от других эпизодов пьесы, появился не из бумажного вороха, но из ящика стола:

Вопль, черная кошка, слова и редкая тишина, жест, рубашки с одним рукавом, молитва, речь, заготовленная к началу парламентской сессии, песня, кушанье, фестивальная платформа, сувенирные фарфоровые башмаки, уроки тенниса, кондовое имя нарицательное, однодлинноеслово, списки, безудержная пустопорожняя радость, свидетельские показания, обряды и паломничество, тайные и публичные акты справедливости и почитания, мимика, второй жест, словесное выражение,[sic] драмы, улица Новолипки, 68, игры для Густава, татуировка, вещь на год, аукиц.

В этой воспринимаемой на слух абракадабре, в которой не успеваешь уловить даже смысл чередующихся слов, Генри мало что запомнил и еще меньше понял. Он не знал, как откликнуться, и потому ничего не сказал. Но таксидермист тоже молчал.

— Я не разобрал последнее слово, — наконец выговорил Генри.

— Аукиц. А-у-к-и-ц.

— Похоже на немецкий, но что-то незнакомое.

— Нет, это как однодлинноеслово.

— Не такое уж оно длинное — всего пять букв.

— Не в том смысле.

Повернув страницу, таксидермист ткнул пальцем в середину списка: однодлинноеслово.

— Что это значит?

— Идея Беатриче. Старик нашел сцену:

Беатриче:Я кое-что придумала.

Вергилий:Что?

Беатриче:Одно длинное слово. Вернее, так, слитно: однодлинноеслово.

Вергилий:Напри…

Беатриче:Ш-ш!

Вергилий (испуганным шепотом):Что такое?

Беатриче:Кажется, я что-то слышала.

Тишина.

Вергилий:Ну?

Беатриче:Ничего.

Вергилий:Точно?

Беатриче:Да.

Вергилий:Побежали?

Беатриче:В какую сторону?

Вергилий:Противоположную.

Беатриче:Я не поняла, где зашумело.

Вергилий:Нас окружили!

Беатриче:Тихо, успокойся!

— Далее они понимают, что опасность лишь померещилась, им ничто не угрожает, и вновь говорят об одномдлинномслове.

Беатриче:Вергилий…

Вергилий заснул. Он медленно кренится и, уткнувшись в Беатриче, тихонько похрапывает.

Беатриче замерла, потом бдительно озирается. Вокруг тишина и покой, нервозность Беатриче сменяется задумчивостью.

Какой прелестный вид!

Тишина; Вергилий всхрапывает и резко вскидывается.

Вергилий:А? Я что-то сказал?

Беатриче:Не знаю, я задремала.

Вергилий:Точно?

Беатриче:Точно.

Вергилий:Вечно ты дрыхнешь.

Беатриче:Как отстоял стражу?

Вергилий (зевает, почесывается, трет глаза):Без происшествий.

Беатриче:Славно.

Вергилий:На чем мы остановились?

Беатриче:В смысле?

Вергилий:Мы обсуждали разговор о Кошмарах.

Беатриче:Однодлинноеслово.

Вергилий:Да-да, слитно. Что ты имеешь в виду?

Беатриче:Условимся, что одно длинное слово означает Кошмары.

Вергилий:Например?

Беатриче:Какжальнесбывшихсянадежд.

Вергилий:Мне нравится. У меня тоже есть слово.

Беатриче:Выкладывай.

Вергилий:Злобителжизнанка.

— Еще раз, — попросил Генри.