Беда по вызову

Я бросился в учительскую и сообщил, что уезжаю по делам школьного ремонта, что меня сегодня не будет, и появлюсь я только завтра ко второму уроку. Классные дамы закивали как китайские болванчики. Не кивали только Татьяна и Дора Гордеевна. Завуч даже не посмотрела в мою сторону. Но я поймал ее быстрый взгляд, когда закрывал дверь учительской.

Я позвал Рона, сел в машину и погнал к Ильичу. Я решил его подготовить к мысли, что мне придется на некоторое время уехать, и он должен будет сам вести переговоры с «борисовцами». Я решил уехать любой ценой. Она одна не справится. Теперь уже точно не справиться.

Ильич встретил меня веселый. На плите красовалась кастрюля с борщом. Борщ был самый настоящий — наваристый, с сахарной косточкой, с золотистой пленочкой. Я почувствовал как засосало под ложечкой.

— Угощайся! Нэлька-соседка сварила!

Нэлька-соседка хорошо поработала не только с борщом. Ильич стал меньше материться и практически не употреблял слово «жопа».

Я навернул борщец и изложил шефу суть проблемы.

— Не-ет! — прошептал побледневший Ильич. — Ты начал, ты и продолжай! У тебя получается, ведь ты сидел, Петька! А меня грохнут! Точно грохнут!

Я плюнул, и не стал больше его уговаривать. Сделаю как сделаю. Проглотит, куда денется. Я решил отоспаться сегодня в квартире Беды, а заодно и принять душ. Вован проделал мой ночной объем работы, остальное я доделаю завтра.

Чтобы развлечь себя, я начал копаться в вещах Беды, нашел фотоальбом и долго листал его, рассматривая снимки. Бабка у нее была красавица. Огромные глаза, роскошные светлые волосы. Даже возраст не сумел стереть ее красоту. Почему внучка на нее совсем не похожа? Вот ее фотография — это что, волосы? Почему синие? Почему клочьями? Их дурно подстригли, странно покрасили, но носят с вызовом и достоинством. Ужас. Я спрятал фотографию в нагрудный карман. Случайно, конечно.

Ильич ушел ночевать к Нэльке-соседке. Я с удовольствием растянулся на диване, пустив под бок Рона. Завтра я буду доделывать ремонт в подвале и решать как мне выехать из города, завтра…

И тут зазвонил сотовый. Ильич на то время, пока я стал его и.о. дал погонять мне свою серебристую Нокию. Но до сих пор звонил только я, мне — ни разу. «Борисовцы, — подумал я. — Раз ночью, ничего хорошего!»

— Слушаю! — рявкнул я так, чтобы эти ребята не подумали, что сложный женский коллектив можно запугать.

— Петь, а Петь! — услышал я нежный голосок.

Этого еще не хватало!

— Петь, это Лиля!

— Думаешь, тебя можно не узнать?

— Ой, не смешно. Школу грабят!

— Что?! — Я подлетел с дивана. Рон захлебнулся возмущенным лаем.

— Я ехала мимо на такси. Поздно возвращалась из гостей. Там у черного входа, где мастерская, Газель стоит и ходят какие-то люди. Ты же сказал, что тебя не будет до утра, вот я и подумала, что наверное, грабят.

— Ты позвонила 02? — заорал я.

— Нет, — растерянно сказала Лилька. — Я тебе сразу позвонила.

— Молодец! Я сейчас приеду!

Тут я вспомнил, что не закрыл мастерскую после того, как туда сгрузили шестнадцать роскошных финских унитазов. Вспомнив про Вовочку, я умчался в подвал, не заперев дверь, за которой находились не только унитазы, но и очень недешевая, пусть и битая, машина.

Я домчался до школы на «аудюхе» за три минуты, несмотря на гололед. Припарковался за квартал, чтобы не спугнуть грабителей и побежал к воротам. Я умею двигаться быстро и бесшумно. Я умею возникать за спиной внезапно.

— Петь, а Петь! — услышал я сзади шепот.

— Зачем приперлась? — набросился я на Лильку.

— Я с тобой! Там, в мастерской джип стоит, я знаю!

— Стой здесь, — приказал я ей и побежал к мастерской.

У черного входа действительно стояла Газель, и двое парней грузили в нее мои унитазы. Руководил парнями очень тучный грабитель. Такой тучный, что я знал лишь одного человека, который был так же тучен. В темноте я плохо видел, но у меня не осталось сомнений, кто именно ворует школьные унитазы.

— Эй! — крикнул я. — Дора Гордеевна! Зачем вам так много? Не отхожее место красит человека, а человек место! Возьмите один!

— Ой! — пискнула сзади непослушная Лилька, не пожелавшая остаться у ворот.

Дора вздрогнула телесами, колыхнулась, будто получила удар под дых. Парни, бросив на землю очередной унитаз, попытались заскочить в Газель и уехать. Я успел достать до их физиономий, повалил на землю, вытащил ключ из замка зажигания и велел им разгружать машину. Они повиновались.

— Ой! — снова пискнула Лилька.

— Как хорошо вы все придумали! — обратился я к Доре. — Взлома нет, ключи только у меня, а я — подозрительный тип! Значит, и попер все тоже я! Вы бы и машинку отбуксировали, не поленились! Да?

— Слышь, — сказал один из парней, — Мы здесь ни при чем. Мы грузоперевозки. Ночью по двойному тарифу возим. Она нам заплатила. Женщина вроде бы приличная, дверь без проблем открыла. Мы не знали, что воруем!

— Лилька, — крикнул я. — Вызывай милицию!

Больше всего я боялся, что Дора засмеется и скажет «Вызывайте!» Ведь она не могла не понимать, что меньше всего я хочу общаться с ментами.

— Не надо! — срывающимся голосом попросила завуч. — Не надо милицию, Дроздов! Что уж мы — не договоримся?

— Ну и ладненько! — обрадовался я.

— Езжайте, парни! — обратился я к грузчикам, — И больше никогда не работайте ночью по двойному тарифу.

— Ой-ой-ой! — пропищала Лилька.

— Тише, свидетель, тише! И чтоб никому ни слова! — приказал я Лильке грозно и громко, чтобы Дора хорошо слышала. Завуч впихнула свои телеса в кабину Газели и они укатили.

* * *

На другой день мне на мобильный позвонили «борисовцы». Судя по голосу, это был очкарик:

— Учитель? Мы тут подумали и решили, что с вами дешевле согласиться, чем разбираться. Давай, запускай свою мульку про подарок школе. Собирай журналистов, говори, Борисов школе тренажерный зал дарит. Только учти, детям час в неделю. Остальное время — наши клиенты. Причем, ночью тоже.

Я облегченно вздохнул и вежливо ответил:

— Зал почти готов.

— Давай без почти. На послезавтра открытие.