Беда

— Куда она отправилась? — спросил Сулеймани.

ДеШона поглядела на него как на безнадежного дурака.

В соседней комнате Адия уже громко выкрикивала: Так твою мать! Так твою мать!

— Если ты хочешь что-то нам рассказать, мы затем и пришли, чтобы тебя выслушать, — напомнил Сулеймани.

ДеШона в упор посмотрела на Джону:

— Ничего не хочу.

Сулеймани поднялся:

— Схожу-ка я к Иветте. — Он подмигнул Джоне и прикрыл за собой дверь, хоть сколько-то приглушив разгоравшийся в соседней комнате непристойный скандал.

— Во орет, — прокомментировала ДеШона.

— Как ты к ней относишься? — спросил Джона.

— Я ее ненавижу. — Девочка утерла нос рукавом. — Хоть бы она сдохла.

— Похоже, у тебя немало таких знакомых.

ДеШона кивнула.

— Она курит при тебе?

— Ага.

— Тебе есть к кому пойти, когда она такая? — спросил Джона. — К подружке, например?

ДеШона пожала плечами.

— Я пришел сюда, потому что беспокоюсь о тебе. Мы все беспокоимся. Мы пришли сюда только затем, чтобы повидаться с тобой. Вот нас уже трое, кто думает о тебе. Может, ты и не догадывалась, но, честное слово, я всю эту неделю думаю о тебе.

— Ага, конечно.

— Считаешь, я в вонючем лифте просто так катаюсь, для удовольствия?

Она слегка усмехнулась. Оценила его старания.

— Я бы лучше сунул голову мартышке в зад.

— Пойди и сунь.

— Пойду и суну.

— Прям сейчас пойди и сунь.

— Непременно. И твою голову тоже засуну в мартышкин зад.

— Нет!

— Тебе сразу станет лучше. Там, в заду у мартышки, тепло, приятно.

— Фу, нет! — Она захихикала. — Иди в жопень.

— Неплохой у тебя словарь, — оценил он. — Пари держу, я бы многому мог у тебя научиться.

— Еще бы, — сказала девочка. — Научился бы.

Похоже, Иветта надавила не на ту кнопку, поскольку, попрощавшись с ДеШоной и выйдя в соседнюю комнату, Джона застал соцработника и психиатра в бедственном положении: Адия во весь голос поносила социальные службы, прерываясь, лишь чтобы сплюнуть в салфетку. Иветта пыталась объяснить, что работает не в районной соцслужбе, а в больнице, но Адия обозвала ее мошенницей, а Сулеймани террористом и принялась размахивать младенцем, словно магическим жезлом. Так, размахивая младенцем, она вытеснила их в коридор, непрерывно вопя: Пошли вон, прочь отсюда!

Она и в лифт впихнулась вместе с ними, вышла с ними из здания, прошла через двор, осыпая их все более изощренными ругательствами. Джона тревожился, как это они оставляют ее на холоде с младенцем, но Сулеймани и Иветту это мало волновало: им бы удрать поскорее.

До общежития Джона добрался только к восьми. Охранник был, как всегда, пьян. Обдав Джону пряным дыханием, он спросил, что подарить ему на Рождество.

— Еще не решил, — пробормотал Джона, пытаясь вытащить удостоверение.

— Оставь, оставь. — Охранник величественным взмахом руки пропустил его.

— Спасибо, — сказал Джона и переступил порог.

— Эй! — ухватил его за рукав охранник. — Ты мне не ответил на вопрос!

Джона глянул через плечо. Никого пока: тротуар чист до самого угла, если не считать горы мусорных мешков и разбитой тумбочки, загородившей служебный вход.

— Мне правда некогда сейчас.

Охранник нахмурился:

— Мне что, яйца тебе прижать?

Господи, вот денек! Сплошные придурки обдолбанные.

— Я хочу перископ, — заявил Джона.

— Чего?

— Посмотри в словаре, — посоветовал он.

Добравшись до комнаты Вика, Джона позвонил Деграсси: тот оставил свой номер на голосовой почте.

— Мы побеседовали сегодня с мисс Коув. Она заявила, что понятия не имеет, о чем идет речь. Мы велели ей оставить вас в покое.

— И на этом все?

— Боюсь, в данный момент мы больше никаких мер принять не можем.

— Но видео…

— Мы — офицер Виллануэва и я — не видим возможности далее обсуждать эту ситуацию. Мисс Коув отрицала свое присутствие в вашей квартире…

— Посмотрите запись.

— Я понимаю вас, — сказал Деграсси. — Но подумайте вот о чем. Сам я запись не видел, но, допустим, там именно то, что вы утверждаете. Она разбила окно в вашей квартире — она заплатила, чтобы его вставили. Она не разгромила квартиру, не причинила вам физического вреда.

— Это пока.

— В данный момент у нас нет оснований предполагать, будто у нее есть такие намерения.

— Она влезла в мою квартиру, когда меня там не было, — настаивал Джона.

— Вот именно, — сказал Деграсси. — Значит, и не могла ничего вам причинить. И кстати — минуточку! — она утверждает, что вы были дома.

— Я был?

— Она сказала, что вы ждали ее в спальне.

— Да нет же!

— Можете это доказать?

— Послушайте, — сказал Джона, — либо я там был, либо нет, и мы не в суде… впрочем, да, конечно, я могу доказать. Я живу сейчас у друга, он…

— Понимаю, как вам нелегко. Но мы не станем углубляться в это. О’кей? Я стараюсь помочь. У нее нет приводов, она работает и, когда мы с ней беседовали, выглядела вполне адекватной.

— Да, когда беседовала с вами, — подчеркнул Джона. — Это с вами, а как она ведет себя со мной, это…

— Я не стану ее задерживать, — отрезал Деграсси. — Если б я ее арестовал, ее бы тут же выпустили. Понимаете? Сегодня сядет, завтра выйдет. Заноза в заднице, готов вам поверить. Но это не повод сажать ее за решетку. Сколько людей так уж устроены, и ничего с этим не поделаешь, приходится терпеть. Если она еще станет вам досаждать, звоните нам. Если попытается угрожать вам…

— Уже угрожала.

— Физически. Если будет угрожать вам физически… или словесно, но чтоб это было доказуемо. Тогда звоните.

Джона промолчал.

— Ну, о’кей? — поторопил его Деграсси. — Берегите себя.

— Погодите, — спохватился Джона, — вы сказали, она работает?

— Ага.

— Могу я узнать, где именно?

Полицейский вздохнул.

— Я не собираюсь жаловаться по месту работы, — сказал Джона, — честное слово. — Он приостановился и добавил: — Мне просто любопытно. Не думал, что она работает.