Бедный маленький мир
Шрифт:
Прозвище «Принц Датский» придумала Феде Витка, когда узнала, что его мама, по профессии инженер-химик, специалист по получению этиловых спиртов из древесины, уже десять лет работает принцессой Свазиленда в силу юридического факта замужества за соответственно свазилендским принцем, сыном короля.
– Чего только в жизни не бывает, – сказала тогда Витка. Она сидела на подоконнике в коридоре, курила и болтала длинными ногами. – Следовательно, ты тоже принц. Только датский.
– Почему Датский? – спросил Федя.
– Потому что после обеда ты уже слегка датый, – непочтительно заржала Витка. – Ну, не обижайся, душа моя.
Святая правда – Федя не садился обедать без двухсот граммов коньяку. Он мог пообедать только коньяком, но без коньяка – никогда. Чего там, он не обиделся. А Витка, двухметрового
Контракт с ней Ираклий заключил полтора года назад и платил ей бешеные деньги. Другим специалистам таких денег он не платил, боялся, чтобы у них не возникло чувство избранности, собственной исключительности. А ей платил – двадцать штук в месяц, в течение полутора лет. И теперь он хочет прервать контракт. И никто ему не указ. И приемный сын Федор не указ тем более.
Эти деньги были для Витки подарком судьбы. После развода с бестолковым и ленивым мужем Ленькой, к которому с самого начала надо было относиться как к объекту скоротечного студенческого романа, а она случайно отнеслась всерьез, у нее, тем не менее, осталась семья – мама и Мальчик. Мальчика звали Данькой, и в нынешнем году он пошел в первый класс. Маленький лицейский первоклассник. Самый младший в классе – худой и трогательный. С момента заключения контракта Витка вынуждена была согласиться с мамой и передать ей Даньку «напрокат», как говорила мама, пока у самой такая загрузка. Конечно, у нее же лекции, а теперь еще и работа в группе прикладных социальных исследований и разработок с дурацким названием «Ветер перемен».
Странно, что такой человек, как Ираклий, чувствительный к слову и смыслу, мог столь нелепо назвать свою компанию. Назвал бы уже институтом, что ли. Теперь в любом подвале по институту. Кругом институты – стратегического планирования, анализа тенденций и предпосылок, геостратегические, геополитические, социокультурные, психосексуальные… Всякие. У половины из них есть только директор и секретарь. Остальные работают по подрядам и сомнительным трудовым договорам. А у них «Ветер перемен». Почти «Алые паруса». Странно. Там вообще много странного.
Сначала, полтора года назад, самой большой странностью ей представлялась подписка о неразглашении – на десять лет. Казалось бы, всего-навсего лингвистические исследования. Вот уж где нужна секретность! Прямо ВПК! С Виткиной точки зрения, это все равно как если бы подписку о неразглашении давали работники музея палеоботаники. Или воспитатели детских садов. Но! «Мы не научная организация, – сказал ей тогда Ираклий. – У нас заказчики, мы занимаемся реализацией целого ряда проектов, и это бизнес. Поэтому вопрос первенства, равно как и вопрос авторства стоит остро. По контракту ты передаешь нам авторское право, а мы берем с тебя расписку». Разумеется, она согласилась. Но с заказчиком ее не познакомили. Просто сказали, что заказчик существует – некая ассоциация врачей-психотерапевтов, которая занимается почти или исключительно одной узкой темой: профилактикой и лечением социопатии.
Врачи сформулировали для нее вполне внятное Техническое Задание, общий смысл которого сводился к тому, что общественность недооценивает масштабы социопатии, которая буквально косит народонаселение, причем не только в депрессивных и нестабильных странах СНГ, но и по всему миру; что системным эффектом прогрессирующей социопатии является, в частности, рост суицида с одной стороны и рост преступности с другой. Дело профилактики и лечения данной напасти есть, безусловно, богоугодное дело, но оно, дело то есть, страдает от рыхлой и анахроничной базы терапевтических методов и средств лечения, испытывает дефицит прикладных методологических разработок.
Именно в связи с Техническим Заданием Витку поразил размер зарплаты. Неужели заказчики, врачи-психотерапевты, способны платить такие гонорары исполнителям? Ведь если только ей платят двадцать тысяч долларов в месяц, сколько же получает «Ветер перемен», компания, ее нанявшая? Впрочем, Витка не очень ориентировалась в категориях «много-мало». Ей этого было – много. В смысле –
замечательно. Деньги были для нее подарком судьбы. Правда, работа по контракту отнимала массу времени.Пару раз в неделю ей все же удавалось ночевать у мамы – только для того, чтобы вечером поцеловать в мягкую прохладную щечку спящего Мальчика, а утром разбудить его, помочь ему умыться и почистить зубы, поминутно целуя в светлую взлохмаченную после сна макушку, одеть и проводить в школу. «Я люблю тебя», – выдыхал сын на школьном крыльце и буквально падал на Витку, присевшую на корточки, чтобы Мальчику было удобнее пообниматься с мамой накануне длинного школьного дня. Витка смотрела ему вослед, даже когда за ним закрывалась дверь вестибюля. Она еще долго смотрела на дверь и думала, что это сейчас он такой маленький, а потом начнет вытягиваться и вырастет такой же длинный, как они с Ленькой, и закончит школу, и поступит в университет. Теперь, когда ее банковский счет ежемесячно прирастал очередными двадцатью тысячами долларов, вопрос о том, что еще, кроме, разумеется, любви и нежности, она, мать-одиночка и рядовой университетский преподаватель, сможет дать своему ребенку, уже не был таким болезненным. По крайней мере, университет они с Мальчиком выберут приличный. Очень приличный, старый и уважаемый университет.
Витка поерзала на кровати и легла так, чтобы видеть в зеркале свое лицо. Увидела, огорчилась. Обычно светлые серые глаза сейчас были свинцово-асфальтового цвета, и такими же были мешки под глазами. Фу. Фу и фу. Пьющая мать – горе семьи. С отвратительной привычкой надо бороться. Сколько себя помнила, Витка всегда с чем-то боролась. С курением, с алкоголем, с меланхоличной покорностью судьбе (заставляла себя быть социально активной и карьерно-ориентированной), с периодически возникающим вопросом лишнего веса и увеличения объема на бедрах и талии. Чем больше она боролась, чем больше ругала себя и винила, тем хуже были результаты. Как ни странно. Зато, случалось, она уставала от борьбы, решительно пресекала военные действия против собственной сущности и, с любовью глядя на себя в зеркало, говорила: «Я самая умная, красивая, волшебная. Я – валькирия. Я – краса и гордость кафедры психолингвистики. И хорошая мать». Вот тогда жизнь удивительным образом налаживалась. Жаль только, что состояние войны было сродни возвратному тифу и систематически вторгалось в Виткину мирную жизнь через посредство электронного органайзера, холодильника, полного польских замороженных овощей, и пака безалкогольного пива. Она была безнадежна. Она недолго умела жить в мире с собой. А это, между прочим, потенциальная неврастения. И, чего греха таить, та самая пресловутая социопатия. Скоро она так зашугает себя, что будет бояться ЖЭКа, продавщиц, собственных студентов. «Слава богу, – говорила Витка себе, – слава богу, что пока никто ничего не замечает…»
И тут позвонил Принц Датский.
– Слушай, у тебя есть время? – Просил он застенчиво. – В смысле, нет планов?
– Нет у меня планов, – вздохнула Витка и моментально огорчилась, что у нее нет планов. – Я тут валяюсь. Что-то я занемогла.
– Мне надо с тобой поговорить. – В голосе Принца появились просительные интонации.
– Поговори, – разрешила Витка великодушно.
– Нет, не по телефону. Лично. Конфиденциально. Приезжай ко мне, а?
Глядя на себя в зеркало, Витка подняла брови и пожала плечами. Это как-то… Они ведь даже не приятельствовали. Так, курили в коридоре. Он, правда, смотрел на нее глазами («смотрел глазами» – так говорит Милош и утверждает, что это усиливает значение слова «смотрел»), да-да, изо всех сил смотрел глазами, но у него не было никаких шансов. Принц был поразительно похож на кролика из советского мультфильма про Винни-Пуха. Безобидный кролик, которого не любят девушки. Тихий такой. Ниже ее на две головы.
Что ж, если Федя так просит приехать к нему домой, то почему бы не поехать. Тем более что разговор, очевидно, касается ее работы. Поскольку их с Принцем ничего, кроме работы, не связывает. У них нет общих воспоминаний и общих знакомых. У них даже корпоративных вечеринок ни разу не было.
Повздыхав, Витка сползла с кровати, побрела к морозилке и, охая и ахая, облепила лицо целлофаном с замороженными ледовыми кубиками. Это была самая эффективная реанимационная процедура из всех ей известных. Ужасно больно, но через минуту изумленные зрители могут наблюдать рождение Венеры. Если зрителей нет – тоже хорошо.