Бедный Юрик Айзеншпис

После осторожных расспросов с его стороны и восторженных приветствий с моей Юра пригласил меня в гости.

Квартира в старом сталинском доме поразила своей широтой, глубиной и роскошью, мы прошли в огромную комнату и расположились на диване. Поток сознания, который я излил на многострадальный находчивый мозг продюсера, лился хрустальной чистой рекой, и ничто не предвещало беды. После того, как я изложил свой «гениальный» план по захвату и порабощению российского музыкального рынка шоу-бизнеса, Айзеншпис, доселе ковырявшийся в зубах зубочисткой и не произнесший ни одного слова на протяжении всей моей эскапады, вдруг сказал фразу, заставившую меня посмотреть иначе на цель моего визита: «А ты красивый! В тебя влюбиться можно».

Решив, что это законная дань моему природному очарованию, я находчиво ответил, что, дескать, не жалуюсь, девчонок достаточно, бла-бла-бла и все такое. Далее разговор пошел в плоскости более-менее музыкальной, типа «Витя Цой был моим большим другом, «Технология» – говно, если очень захочу и Луну я раскручу». Последовала демонстрация редких кадров из жизни ЮША и его многочисленных протеже, во время которой продюсер многозначительно поднимал то один, то другой указательный палец и со значением смотрел мне в глаза.

Все это было крайне увлекательно и местами свежо. По окончании «гипнотического сеанса» Юра победоносно откинулся на кожаном диване и стал молчаливо в упор ощупывать глазами мою свободолюбивую натуру. Видимо, его терзали какие-то смутные сомнения, потому что спустя пару минут он задал риторический вопрос: «А как у тебя с ориентацией?». Услышав в ответ что-то вроде «Я трансексуал, люблю переодеваться в Чебурашку», он сочувственно загрустил и тоном вновь обретенного отца стал мне читать лекцию о пользе гомосексуальных отношений. Мол, ничего такого в этом нет, все великие был педиками, тут тебе и Меркьюри

Конец ознакомительного фрагмента.