Бег в темноте
Шрифт:
После этих слов они многозначительно поглядели друг на друга, а затем, на этот раз не останавливаясь и не замедляя шага, обернулись.
И сразу же разглядели того, кто внушал им всё большую тревогу и, – в чём они пока не хотели признаться себе, – страх. Он находился в этот момент на том самом месте, которое они покинули минуту назад, – на пересечении улиц Минской и Шмидта. Его необыкновенно впечатляющая, монументальная фигура, облачённая в долгополый, почти до пят, чёрный балахон, несколько напоминавший монашескую сутану, на мгновение отчётливо обрисовалась в свете стоявших на перекрёстке фонарей, а затем, продолжая следовать по пройденному друзьями пути, погрузилась в застывшую над тротуаром смутную сероватую мглу, образованную смешением ночной тьмы и уличного
Не зная, куда и зачем идёт этот необычайно рослый и плотный, довольно причудливо одетый ночной путник, можно было, пожалуй, принять его за человека, не сумевшего этой ночью заснуть и решившего от нечего делать прогуляться немного по пустой улице, подышать свежим воздухом. Или же, взглянув на его слегка раскачивавшуюся, будто колеблемую ветром фигуру и неспешную, не совсем твёрдую походку, можно было также предположить, что малость подгулявший товарищ возвращается домой после какого-то весёлого мероприятия, с усилием передвигая ноги и с трудом неся на плечах отяжелевшую голову, которую, наверное, он не прочь был бы поскорее уронить на подушку. И, уж конечно, вряд ли кто-нибудь, ничего не знавший о предшествующих событиях и впервые увидевший этого неторопливо, спокойно и вроде бы беззаботно прогуливающегося верзилу, мог бы подумать, что всего несколько минут назад буквально в двух шагах отсюда он – сомнений в этом у приятелей оставалось всё меньше – совершил жестокое, хладнокровное убийство, беспощадно расправился с другим человеком (пусть это был всего лишь бомж, но всё-таки какой-никакой человек) и теперь преследует по пятам случайных свидетелей преступления, чтобы разделаться с ними по-свойски…
– Ну и громила! – проговорил Никита, недоумённо покачивая головой. – Отродясь не видал такого! Метра два в нём, наверно…
– Если не больше, – отозвался Егор, напряжённо, словно в поисках чего-то или кого-то, всматриваясь вдаль. – Мы пока что видим его на расстоянии, и он кажется нам меньше, чем на самом деле. Но вот когда он подойдёт к нам поближе… может быть, даже вплотную… тогда мы действительно сможем оценить его по достоинству, какой он есть в натуре.
– Типун тебе на язык! – проворчал Никита, передёрнув плечами. – Не хочу я смотреть на него никак: ни издали, ни тем более вблизи. Пропади он пропадом!
Егор мрачно осклабился.
– Очень его волнует, чего ты хочешь, а чего нет… И пропадом он вряд ли пропадёт, – можешь не надеяться. Он, по всему видать, напористый парень. Пока не сделает своего дела, похоже, не успокоится.
– Какого ещё дела? – удивлённо, будто не понимая, уставился на друга Никита.
Егор покосился на него и отчётливо, с расстановкой произнёс:
– А ты догадайся с трёх раз.
Никита наморщил лоб, поджал бледные, чуть подрагивавшие губы и, видимо, догадавшись обо всём с первого раза, потянулся рукой к карману куртки.
– Я думаю, надо сейчас же позвонить в милицию. Пока не поздно… У нас на глазах произошло убийство, убийца гонится за нами, – чего уж больше?! Пусть они приедут поскорее и разберутся с этим кадром…
– Не надо, – холодно и резко прервал его Егор. – Пока ты будешь объяснять им, что да как, и пока они будут ехать сюда, чтобы разбираться с ним, он тем временем, скорее всего, успеет разобраться с нами. Ждать не станет!
– Так что ж нам делать? – растерянно промямлил Никита, сунув руку в карман и нерешительно теребя лежавший там мобильник.
– Что делать? – Егор чуть помедлил и, снова устремив взгляд вперёд, твёрдо проговорил: – А то же, о чём я уже сказал: спокойно идти дальше. Не дёргаться, не суетиться, не делать
лишних движений. Короче, не провоцировать его. Он пока что, слава богу, идёт медленно и вроде бы не пытается догнать нас. Но, увидев, что мы куда-то звоним, как знать, ещё, чего доброго, бросится на нас. Так что лучше, мне кажется, переждать. Не буди лихо, пока оно тихо! Может быть, всё и обойдётся. Может, как-нибудь проскочим.Никита, очевидно, убеждённый доводами приятеля, кивнул и, оставив телефон в покое, вынул руку из кармана. И тут же, не в силах сдержать упорно не покидавшего его томительного беспокойства, вновь оглянулся назад.
И оказалось, что очень вовремя. Опасность была близка к ним как никогда. Она надвигалась на них быстро и неумолимо…
Незнакомец уже не шёл, как прежде, неторопливо и вразвалочку, будто на прогулке. Его поступь внезапно сделалась твёрдой и размашистой, он двигался, ровно и чётко отбивая шаг, почти как солдат на марше. В окружающей тишине отчётливо и гулко раздавался тяжёлый мерный стук его мощных ботинок. Широкие полы его плаща развевались от быстрого движения, как если бы он шёл против ветра; крупная долговязая фигура выпрямилась во весь свой богатырский рост и стала как будто ещё выше; высоко поднятая голова, покрытая огромным непроницаемым капюшоном, медленно поворачивалась из стороны в сторону, точно проверяя, нет ли на улице в этот поздний час ещё кого-нибудь, кроме него самого и двух юных, уже очень сильно, дальше некуда, встревоженных и напуганных путников, не сводивших с него округлившихся, немигающих глаз и чувствовавших, как, по мере его приближения к ним, по их телам разливался ледяной, сжимавший сердце холод…
– Вот зараза! – выдавил из себя Никита, едва шевеля пепельными, слегка онемевшими губами. – Он догоняет нас…
– Н-да, наше положение усугубляется, – промолвил Егор, стараясь сохранять внешнее спокойствие и даже пытаясь удержать на побледневшем лице ненатуральную, вымученную улыбку, больше похожую на гримасу. – У него, по всему видать, очень серьёзные намерения в отношении нас с тобой. Он, видимо, решил всё-таки довести дело до конца…
Однако взволнованный, возбуждённый всем происходящим Никита, отнюдь не обладавший выдержкой и хладнокровием друга, или, вернее, окончательно утративший остатки их при виде неумолимо и грозно надвигавшейся на них опасности, не дал ему договорить, довольно громко, с истерической ноткой в голосе воскликнув:
– Во попали мы!.. Какого хрена нужно от нас этому козлу?! Чего он привязался к нам? Что мы ему сделали?..
– Потише, потише! – шикнул на него Егор. – А то ведь он может и услышать, и тогда, кроме всего прочего, ещё и за козла придётся ответить.
– А-а! – отчаянно махнул рукой Никита, не оценив не очень своевременный юмор приятеля. – Всё равно! Хуже, кажется, уже не будет. Хуже просто некуда… Щас вот догонит он нас и переломает кости, как тому бомжу. Такому амбалу и с двоими управиться – раз плюнуть. Схватит за шкирки, треснет лбами – и наш концерт окончен. Поминай как звали!
– Ну, это мы ещё посмотрим, – пробормотал сквозь стиснутые зубы Егор и в очередной раз метнул через плечо острый, намётанный взгляд.
То, что он увидел, было малоутешительно: неизвестный понемногу, шаг за шагом, нагонял их. Расстояние, отделявшее их от него, заметно, прямо на глазах, сокращалось, и это заставляло их всё более ускорять шаг, постепенно превращавшийся в лёгкий бег.
– Значит, так, – с нажимом произнёс Егор, на основе увиденного быстро проанализировав и обдумав ситуацию. – Если он подойдёт к нам ещё ближе…
– Куда уж ближе! – простонал Никита. – Он и так прям у нас за спиной.
– Если он подойдёт к нам ещё ближе, – невозмутимо продолжал Егор, скользя взглядом по старым двухэтажным домам, мимо которых проходили в это время друзья, и обратив особенное внимание на большие, наполненные густой тьмой промежутки между ними, – мы по моему знаку резко разделяемся и разбегаемся в разные стороны. Ясно?
Никита уныло огляделся вокруг.
– Куда бежать-то?
– Куда угодно! Главное – бежать очень быстро, сломя голову, чтоб ветер в ушах свистел…