Бег вслепую

— Совершенно верно, — сказал я. — В нем нет правил. Но мне казалось, что они существуют. — Я проглотил неразбавленное виски и почувствовал жжение в горле. — Я попытался поднять шум. Но никто, разумеется, не стал меня слушать — работа была выполнена успешно, и про нее уже успели забыть, так как теперь предстояло приступить к осуществлению еще более грандиозных планов. Слейд провернул операцию, и никто не хотел углубляться в то, как он это сделал. — Я невесело рассмеялся. — Он получил повышение, и копаться в грязи теперь было бы бестактно — тень могла пасть на начальство, которое его продвинуло. Я стал помехой, от которой следовало избавиться.

— Так, значит, они от тебя избавились, — произнесла она без выражения.

— Если бы Слейд мог принимать решения, то от меня избавились бы другим путем — навсегда. Он сам сказал мне об этом не так давно. Но в те дни он занимал не слишком высокую должность в организации и не обладал достаточным весом. — Я посмотрел на дно стакана. — Ну а тогда все объяснили тем, что у меня произошел нервный срыв.

Я поднял глаза на Элин.

— Отчасти это была правда — я бы сказал пятьдесят на пятьдесят. Долгое время я находился в состоянии сильного нервного напряжения, и случай с Биркби оказался последней каплей. Кроме того, для таких, как я, у Департамента имелся госпиталь с ручными психиатрами. Прямо сейчас где-то там у них хранится мое досье, материалы которого привели бы в ужас старика Фрейда. Если я переступлю черту, то сразу же найдется психиатр, готовый доказать: я страдаю целым комплексом нервных заболеваний от энуреза до параноидальной мании величия. Кто усомнится в доказательствах, представленных выдающимся медицинским светилом?

Элин была разгневана.

— Но это неэтично! Ты так же безумен, как я!

— Здесь не существует правил — помнишь? — Я налил себе очередную порцию виски, на этот раз более спокойно. — В общем, мне позволили уйти в отставку. В любом случае, я стал бесполезен для Департамента, так как превратился в некую аномалию — хорошо известного секретного агента. Я уполз в Шотландский глен зализывать раны. Мне казалось, что я в безопасности, до тех пор пока не появился Слейд.

— И не начал шантажировать тебя Кенникеном. Он способен сообщить Кенникену, где ты находишься?

— В этом для него не будет ничего нового. И Кенникен имеет достаточно вескую причину для беспокойства. Дело в том, что теперь он ни на что не способен с девушками — и обвиняет в этом меня. Я жив только потому, что он не знает, где меня найти.

Я подумал о нашей последней встрече в сумраке шведского леса. Я знал, что не убью его, я понял это, как только нажал на курок. Снайперы обладают любопытным дополнительным чувством, которое заранее говорит им, попадут ли они в свою цель, и я знал, что пуля пошла слишком низко, и она только ранит его. Ранение оказалось весьма особенным, и мне не приходилось ожидать пощады от Кенникена, если он меня поймает.

Элин смотрела в сторону от меня, на освещенную уходящим за горизонт солнцем маленькую поляну, тишину и спокойствие которой нарушало только сонное чириканье птиц, подыскивающих себе пристанище на ночь. Она поежилась и обняла себя за плечи.

— Ты пришел из другого мира — мира, которого я не знаю.

— Это тот мир, от которого я пытаюсь тебя защитить.

— Биркби был женат?

— Не знаю, — ответил я. — Одна мысль приходит мне на ум. Если бы Слейд решил, что Биркби имеет лучшие шансы подобраться к Кенникену, тогда он, выдвинув ту же самую причину, приказал бы ему убить меня. Порой мне кажется, что так было бы лучше.

— Нет, Алан!

Элин подалась вперед и сжала мою руку.

— Никогда не думай так.

— Не беспокойся, у меня нет предрасположенности к самоубийству, — сказал я. — Ну вот, теперь ты знаешь, почему я не люблю Слейда и почему я ему не верю — и почему у меня вызывает подозрение вся эта необычная операция.

Элин внимательно посмотрела на меня, по-прежнему сжимая мою руку.

— Алан, кроме Биркби, ты убивал кого-нибудь еще?

— Да, убивал, — произнес я медленно.

Ее лицо напряглось, и рука, скользнув вниз, отпустила мою ладонь. Она медленно кивнула.

— Я должна о многом подумать, Алан. Я хочу немного прогуляться. — Она поднялась. — Одна, если ты не возражаешь.

Я проводил взглядом ее фигуру, удаляющуюся в сторону деревьев, и, взяв в руки бутылку, подумал о том, не выпить ли мне еще. Посмотрев на уровень жидкости, я обнаружил, что мои четыре безразмерные дозы почти наполовину опустошили бутылку. Я поставил ее на место — я никогда не верил в то, что смогу утопить свои проблемы в алкоголе, и сейчас было не время для того, чтобы попытаться это попробовать.

Я знал, что происходило с Элин. Для любой женщины было бы большим потрясением узнать, что мужчина, которого она пустила в свою постель, узаконенный убийца, неважно насколько оправданны были его действия. Я не испытывал иллюзий по поводу того, что мой случай является особенным — только не для Элин. Что мирная исландка могла знать о сумрачных глубинах неутихающей подпольной войны между целыми нациями?

Я собрал грязную посуду и начал ее мыть, думая о том, как она поступит. В мою пользу были только летние месяцы, которые мы проводили вместе, и я надеялся, что те счастливые дни и ночи перевесят в ее мысленном балансе. Я, надеялся, что то, что она узнала обо мне как о мужчине, о своем возлюбленном, и как о человеческом существе будет значить для нее больше, чем мое прошлое.

Я закончил уборку и закурил сигарету. День медленно угасал, и наступали долгие летние сумерки ночи северных широт. По-настоящему так и не стемнеет — очень скоро должен наступить день летнего солнцестояния, — и солнце скроется совсем ненадолго.

Я увидел, что Элин возвращается, ее белая рубашка замелькала среди деревьев. Приблизившись к «лендроверу», она посмотрела на небо.

— Уже поздно.

— Да.

Она остановилась, расстегнула спальные мешки, а затем застегнула их снова, соединив в один большой мешок. Когда она повернула ко мне голову, ее губы были изогнуты в полуулыбке.

— Иди в постель, Алан, — сказала она, и я понял, что ничего не потеряно, и все снова будет в порядке.

Позднее этой ночью мне в голову пришла одна идея. Я расстегнул свою сторону спального мешка и выкатился наружу, стараясь не беспокоить Элин. Она спросила сонным голосом:

— Что ты делаешь?

— Мне не нравится, что загадочная коробка Слейда осталась неубранной, я собираюсь ее спрятать.

— Куда?

— Куда-нибудь под раму автомобиля.

— Это не может подождать до утра?

Я натянул свой свитер.

— Я способен сделать это и сейчас. Я не хочу спать — мне слишком многое нужно обдумать.

Элин зевнула.

— Я могу тебе помочь — подержать фонарик или еще что-нибудь?

— Спи спокойно. — Взяв металлическую коробку, рулон изоленты и карманный фонарик, я подошел к «лендроверу». Исходя из предположения, что коробка должна оставаться в легко доступном месте, я примотал ее к внутренней поверхности заднего бампера.

Я уже почти закончил свою работу, когда случайное движение моей руки за бампером заставило меня остановиться, так как мои пальцы наткнулись на что-то, резко подавшееся в сторону.