Беги, Старик!

— Спасибо за откровенность, Антон. — старик чуть склонил голову, — Ваши тайны останутся здесь, эта мелочь не стоит отдельных слов. Позволь ещё вопрос, — дождавшись моего утвердительного кивка, хозяин поместья продолжил, — твой отец, Владимир Борисович Старинов, жив?

Глава 7

Мне хватило пары секунд, возможно, собеседник даже не заметил растерянности, да и второго смысла я в вопросе не услышал:

— Я не видел своих родителей даже на фотографиях, меня воспитывала неродная женщина по их просьбе. Они пропали в научной экспедиции на Урале, я был слишком мал, даже воспоминаний не осталось.

— Совпадение маловероятно, но, в жизни случаются парадоксы, уточню позже. — сменил тему старик, — Могу дать совет Антон, в истории много случаев появления людей с необычными рассказами, буквально из ниоткуда. Был даже целый город, Китеж. Вы можете смело утверждать, что попали в шторм и оказались здесь, не уточняя детали, такая интерпретация сгладит углы и снимет лишние вопросы.

Мои друзья съездили на яхту, привезли несколько золотых слитков и обменяли их на местные деньги у управляющего имением. Следом Таро предоставили возможность сопровождать сестру в город, я улыбнулся хватке Мики, пожелал другу выдержки и направился в библиотеку поместья. Меня интересовали общедоступные сведения, а не секретные архивы или архивы семейные, я хотел понять, чем живёт планета, кардинально отличающаяся от нашей социальным устройством и моралью общества. Библиотека занимала отдельное здание, меня встретила милая молодая девушка, роскошные тёмно-коричневые волосы, громадные зелёные глаза скрытые за стёклами неуклюжих очков, платье метущее пол подолом, типичный книжный работник. Хотелось применить термин — книжный червь, но, больно мила.

— Антон Владимирович, присаживайтесь здесь, — показала девушка на диван и стол для литературы, — говорите, что вас интересует, я всё принесу.

— Красавица, — начал охмурёж я, достал взятку, отобранное у Мики красивое монисто в японском стиле, бедная девушка за столетие не заработает на подобное украшение, — прими подарок авансом, за помощь и молчание о некоторых странностях сопровождающих меня.

Библиотечная дива смотрела на дорогое украшение, как на змею готовую к броску.

— Не нравится? — расстроился я за свой вкус.

— А приставать не будете? — убила меня вопросом дитя дома знаний.

— Не буду, — вильнули эмоции в другую сторону, — я что, страшный как пугало?

— Такая дорогая вещь, — залилась румянцем девушка, — я подумала

— Как тебя зовут? — прервал я фантазии.

— Надя.

— Надя, никаких приставаний! Я очень быстро читаю и параллельно тренируюсь, сюда никого не пустит мой слуга, ты быстро носишь книги, молчишь о моих занятиях, на этом всё!

Буквально всучив девушке взятку, я надиктовал порядок доставки литературы и устроился поудобнее. В воздух поднялись уже десять бумажных шариков, я брал книгу, пролистывал в максимальном темпе заливая данные в комм, в тоже время читал первую, уже хранившуюся в памяти комма книгу. Фоном сознания улавливались лёгкие шаги Нади метавшейся по библиотеке. В таком темпе, дни для меня слились в непрерывный марафон, даже перед сном, я продолжал чтение и анализ информации. Сломала график … правильно, девушка! Кто ещё виноват, во всех наших бедах.

Вытирая голову полотенцем, я сбросил халат и спиной вперёд упал на кровать, возмущённый писк сбил с мысли:

— Что за нафиг? — буркнул я и развернувшись полез руками под одеяло.

— ОЙ! — пискнуло громче создание, пригревшееся в кровати.

Руки нащупали бархатистую кожу дрожащего от эмоций нарушителя, полезли дальше, какие приятные округлости! Я уже неплохо ориентировался в реалиях данного мира, под одеялом могла быть как добровольная визитёрша, преследующая свои цели, так и «добровольная» служанка, отправленная приказом господина. Волнующие изгибы гладили дорвавшиеся до сладкого руки, мотивация визитёрши волновала всё меньше, я поцеловал горячую от смущения мордашу и отпустил логику погулять…

Завтракал я в гордом одиночестве, друзья ночевали на яхте, страсть Мики к пляжам и морям не утихала. На второй порции десерта служанка поинтересовалась планами и ненавязчиво пригласила к хозяину поместья. В кабинете Виктор Емельянович кивнул на диван, с улыбкой наблюдая за моими квадратными глазами, я смотрел на девушку стоящую за его правым плечом. Сложная причёска, лёгкий мейкап и модельное платье, выгодно оттеняющее прелестную фигурку, не смогли ввести меня в заблуждение, я смотрел на библиотечную мышку, превратившуюся в прекрасную принцессу!

— Ты уже знаком с моей внучкой, Антон. — утвердительно сказал старик, девушка залилась румянцем, — Надежда Ивановна Белова, говорю сразу, маскарад исключительно её инициатива, наказание за своеволие я ещё не придумал, плетей вроде не заслужила или заслужила?

Девушка покраснела ещё сильнее, на долю секунды подняла на меня взгляд и прикрыла лицо веером. Блин, осенило меня, ещё ночью я заподозрил в юном создании под одеялом свою библиотечную помощницу, теперь подозрения превратились в уверенность. Значит, старик не знает, что любимая внучка стала женщиной. Боюсь, в противном случае плетьми для красавицы дело бы не ограничилось, к таким вещам здесь относились крайне серьёзно, и ссылка в монастырь не являлась фигурой речи. Лишение статуса и фамилии, публичное отречение, лодка и камень на шею, как последнее в этом мире украшение, эти, знакомые нам лишь по фильмам действия, вызывали в обществе аристократов всеобщее одобрение! По приказу старейшины, да, любые действия допустимы, благо семьи, рода, клана, стоят на первом месте и не вызывают порицания. С мотивами девушки ещё предстояло разобраться, в любовь с первого взгляда, как и в её существование, я не верил, особенно применительно ко мне лично, дед не в теме, вопросик.

— Плети, Виктор Емельянович, варварский пережиток тёмных веков. — сделав морду кирпичом, сумничал я, — Надежда Ивановна оказывает помощь гостю, а маленькое, — я показал пальцами зазор в пару миллиметров, — своеволие, достойно поощрения. Нельзя загонять женщин в жёсткие рамки, теряется их уникальность и очарование, тускнеет сам смысл нашей жизни.

— Спасибо, Антон Владимирович. — девушка приопустила веер и одарила меня благодарным взглядом, — Дедушка жуткий деспот, — закрылась веером и показала деду язык, глаза старика сверкнули улыбкой, — закрыл меня в доме, с гостями не знакомит, на учёбу во Владивосток не пускает.

— Сделай нам кофе, внучка, — с любовью глядя на девушку, попросил старик.

Надежда стрельнула глазками в мою сторону и выпорхнула из кабинета. Хозяин поместья протянул мне газету, с чёрно-белого снимка смотрели два молодых человека в полувоенной форме, судя по внешнему сходству — родные братья, справа улыбалась моя точная копия, или я его?

— Справа Борис Гордеевич Старинов, старейшина рода, слева его родной брат Демьян Гордеевич, нынешний глава рода. Твой отец пропал двадцать лет назад, подробности я не знаю. Я связался с Демьяном, желая прояснить их отношение к твоему появлению в стране, он просил меня организовать телеконференцию с тобой, ты хочешь поговорить с роднёй, Антон?

— Двоюродный дед, — пробуя слово на вкус, проговорил я, — с удовольствием пообщаюсь, Виктор Емельянович.

Копаясь в библиотеке, я прояснил для себя этот вопрос, кроме фамильного сходства, совпадения имён, имелся медальон с рельефной резьбой в виде атакующего клинка, чьё лезвие изображено в виде сокола, единственная реальная вещь, доставшаяся мне от отца. Рисунок до мельчайших деталей повторял родовой герб Стариновых. Спустя час, нас пригласили в комнату связи. Четыре громадных телевизора установленных по два в ряд, давали приличную картинку, встроенные динамики — хороший звук. Пока собеседники обменивались дежурными фразами, я рассматривал большого мужика на экране, властное лицо, твёрдый голос, он напоминал медведя, вставшего на задние лапы.

— … знакомься, Демьян. — перешёл к конкретике Белов, — Твой двоюродный внук, Антон Владимирович.

— Антон, — упёрся в меня тяжёлым взглядом медведь, — я выслал дирижабль, через пару дней тебя заберут из вотчины Беловых. Мы рады твоему появлению, Роду будут полезны знания о другом мире, жаль, Володька не соизволил прибыть с тобой, — досадливо поморщился родственничек.

Последнее высказывание поставило крест на моём миролюбии, осталось только желание, закончить разговор в рамках дозволенных приличий.