Беглец из Кандагара

Военные уже почти дошли до домика, где был вход в подземную лабораторию, как дверь открылась и навстречу им вышел сам рейхсминистр. Как всегда в таких случаях, он был одет в военную форму, но без знаков различия и портупеи. Гесс выкинул вперёд руку, встречая гостей всегдашним фашистским приветствием, а полковник с сержантом просто козырнули в ответ.

— Я знал, что вернётесь, господин Бурякин, — улыбнулся рейхсминистр. — Вы — наш человек до мозга костей. Может быть, вы этого пока ещё не осознаёте или не совсем понимаете, но чувствуете, что здесь можно найти выход почти из любой сложной ситуации.

— Именно так, — согласился Юрий Михайлович. — Я готов рассказать, что со мной произошло, если это необходимо, и обсудить дальнейший план действий.

— Он у вас уже разработан?

— Если честно, то ничего существенного, — признался полковник. — В голове бродят какие-то мысли, но все довольно сумбурного характера, типа «хорошо было бы, если бы…», и так далее.

— Да, я вас понимаю, — снова улыбнулся Рудольф Гесс. — Но, как говорится, безвыходных ситуаций не существует. Пойдёмте в лабораторию, там продолжим наше знакомство и обсудим текущие вопросы.

Все трое начали спускаться по лестнице вниз. В этот раз они прошли по другому коридору, и попали в подземный грот гораздо больших размеров. Потолок грота был утыкан цепочками флуоресцентных грибов, так что света хватало. Но полковника и сержанта удивила высившаяся на полу в центре зала настоящая морская раковина. Причём эта раковина тоже была довольно больших размеров, и у Юрия Михайловича сразу мелькнула сакральная мысль о глобализме Третьего рейха. Хотя фундаментальным глобализмом в свою очередь переболела и Советская Россия. Видимо, Гесс тоже частично страдал этой болезнью.

Экстравагантная раковина располагалась в центре нарисованной на полу пентаграммы. И всё это было заключено в двоичное кольцо, между стенками которого по часовой стрелке были написаны пять имён: Халлия, Баллатер, Солузен, Беллони и Халли. Все имена в двойном круге разделяли символические знаки Тетраскеле, античной свастики.

В одном из углов пещеры за диковинной сетью из деревянных, металлических и стеклянных перегородок стоял в форме той же свастики большой стол. На нём прямо в центре красовался давешний крест из девяти рун, а рядом — тот удивительный прибор, который мог воспроизвести образы сознания и зафиксировать их. Именно этот аппарат больше всего поразил в прошлый раз полковника, потому что сознание советского офицера в первую очередь отметило техническое средство… пусть не передвижения во времени физического тела, но что-то очень на это похожее.

— Что, узнаёте знакомые предметы? — губы Рудольфа Гесса растянулись в лукавой улыбке. — Сегодня всё это послужит нам для работы. Только вам, господин Бурякин, придётся помочь мне. Но прежде всего, давайте разберёмся с сегодняшним положением вещей. Садитесь.

Рейхсминистр усадил офицера и сержанта за стол возле перекрестия свастики и сам уселся напротив. Оставался свободным один из углов.

— Сейчас это место займёт мой заместитель, — пояснил Гесс. — Вы, Юрий Михайлович, его уже видели. Он полностью владеет вашей ситуацией и, если в будущем представится оказия, приезжайте прямо к нему. Вам можно.

Потом Бурякин рассказал о происшедших в ущелье Джиланды событиях, добавив к этому историю угона автомобиля, и в заключение поднял глаза на внимательно слушавшего рассказ рейхсминистра.

— Семён предполагает, что к нам в часть скоро пожалует комиссия по разбирательству в хищении народного достояния. Собственно, этого и добивается замполит Деев.

— Ваш сержант гораздо реальнее оценивает сложившуюся ситуацию, чем вы, — вздохнул Гесс. — Именно этого и надо опасаться, потому что деньги правят всем миром и даже мировым правительством!

— Разве есть такое правительство в какой-то стране? — удивился Сёмин. — По-моему, вы ошибаетесь, товарищ Гесс. Европейское объединённое государство — прожект будущего. Даже среди различных религиозных конфессий не отрицают, что подобное грядёт после воцарения Антихриста, но это сказки далёкого будущего, а не сегодняшних дней.

Ответом сержанту послужил смех обоих офицеров. И оба смеялись так заразительно, что сам Семён поддержал их, удивляясь своим недавним высказываниям.

— А как вы, молодой человек, отнесётесь к такому утверждению в Писании, что Антихрист будет править миром три с половиной года? — спросил сержанта рейхсминистр. — А в недалёком прошлом господин Ленин-Ульянов-Бланк правил вашей страной именно три с половиной года. Хочу сообщить, что в вашей столице скоро будет восстановлен разрушенный храм Христа Спасителя, что тоже соответствует пророчествам Екклесиастов. Правда, не в Старом Иерусалиме, а в Третьем Риме, но, как говорят в России, хрен редьки не слаще. К тому же постепенно проникающий в экономику разных стран доллар — и есть та система управления, посредством которой можно поставить на колени любую страну. О финансовых манипуляциях и аферизме кризиса банкир Морган упоминал ещё в девятнадцатом веке.

— Вот как? — удивился Юрий Михайлович. — Мне известно много теневых сторон власти, но об этом я ещё не слышал.

В это время в лабораторию пришёл ассистент Гесса и, поздоровавшись со всеми, уселся на свободное место в четвёртом углу стола, изображавшего свастику. Когда все успокоились, рейхсминистр продолжил:

— Не удивительно, что об этом стараются говорить как можно меньше. И допускать прессу к этим вопросам категорически возбраняется всем странам правящей восьмёрки. Правда, Россия пока ещё не подвластна всеобщему сумасшествию, но это не за горами. Представьте, что «мир управляется совершенно другими людьми, о которых не имеют представления даже те, кто не заглядывал за кулисы». Это ещё в 1844 году отмечал американский финансист Бенджамин Дислаели. Слыхали? Вот и я не слыхал, пока судьба не возвеличила меня до управления государством, и не пришлось знакомиться с финансовыми структурами, под контролем которых находится большинство экономических зон нашей планеты. Вы, вероятно, знакомы с положением вещей, что Центробанк любого государства — это институт, выпускающий валюту. А выпускающий валюту, естественно, управляет её стоимостью. Это понятно?

— Но в Советском Союзе Центробанк скорее всего работает не как в Германии или той же Америке, — высказал предположение Бурякин.

— Как бы не так! — воскликнул Гесс. — Центробанк — это монополия любого государства. Он занимается тем, что ссуживает народу деньги, которые через какое-то время необходимо вернуть в казну с начисленным за ссуду процентом. Так вот, Центробанк выдаёт ссуду всем мелким банкам, затем, в означенное им же на тайном заседании время, требует инкассации выданных средств, то есть маржовый возврат в течение двадцати четырёх часов. Мелкие банки тут же предъявляют финансовые требования народу, и в результате молниеносно вспыхивает инфляция с продажей за баснословно низкие цены доходных домов, предприятий, магазинов и даже частных жилых помещений. Вместо увеличения денежной массы, чтобы выйти из кризиса, федеральные банки её искусственно сокращают. Ещё один крупный финансист, Линберг, в начале этого века отметил, что «акт федерального разрыва даёт возможность создавать кризисы на научной основе. Любой кризис — тщательно просчитанное математическое уравнение». Самым первым до крупных афёр с денежной массой додумался финансист Морган в том же девятнадцатом веке. Я уже упоминал о нём. Так вот, этот финансист устроил тщательно продуманный инцидент, когда банкиры создали отчаянное положение, чтобы получить контроль над всеми нами. Единственно, что даёт деньгам ценность, — это их количество в обращении, поэтому власть управлять выпуском денег есть власть регулировать их ценность. И этой регулировкой можно поставить на колени целые государства, сломать их экономику и обеспечить финансовую зависимость. За примерами далеко ходить не надо — это, в первую очередь, ваш Советский Союз. Вы когда-нибудь сталкивались с таким парадоксом, что самое богатое во всём мире государство должно неимоверное количество денег тихим и миролюбивым банкирам? Но это только начало. После того как доллар окончательно завоюет сферы влияния на советском рынке, наступит финансовый крах. То же самое претерпела Германия. Рестед Буш, директор и президент американского «Юнион Банкинг», в своё время оказал существенную финансовую поддержку становлению Третьего рейха. Цель, надеюсь, понятна: овладение всем миром с помощью послушной фашистской Германии.

— Позвольте, — перебил Гесса Бурякин. — Надеюсь, вы не станете утверждать, что Вторую мировую развязала Америка? Это очень похоже, когда видишь соломинку в чужом глазу и не замечаешь бревна в своём.

— Нет, Юрий Михайлович, — улыбнулся рейхсминистр. — Я обвинять никого не собираюсь. Но позвольте заметить, что цель любой современной войны — вовсе не победа, а сам факт продолжающейся войны. В государстве, участнике военных действий, сразу создаются патриотические акты, происходит организация министерств внутренней и внешней безопасности, возникают, на первый взгляд, неожиданные террористические акты. Вспомните Германию тридцать третьего года. Зима. Февраль. Пожар Рейхстага. Красные террористы. И никто не задумывался над простым вопросом: кому нужен был пожар и красные террористы? Именно тогда Гитлер произнёс историческую фразу, которую до сих пор заимствуют руководители различных властных структур по странам всего мира: «Зло угрожает каждому человеку и даже ребёнку нашей нации. Мы должны предпринять меры безопасности и защиты нашей родины». После этого у нас возникло гестапо. И Генрих Гиммлер, возглавлявший эту структуру, имел возможность проникать в любое предприятие без особых разрешений и согласований с правящей верхушкой.

— В частности, в ваш институт «Аненэрбе»? — безвинно спросил Бурякин.

После этого замечания Рудольф Гесс даже смешался, но ненадолго. Откашлявшись, он просто кивнул:

— Да, вы правы. Генрих лез и в мои дела, ничего в этом не смысля и не соображая! Но ему было интересно: что всё-таки немецкой экспедиции удалось вывезти из Тибета? Может быть, интуитивно он чувствовал, что мистические материалы и к тому же пять образцов неизвестного оружия смогут обеспечить ему власть над всем миром.