Беглянка (сборник)

– Это совсем необязательно, – говорит Джулиет.

– Ну как же. Кофе только-только заварен, а я за работой попью. И еды много осталось.

Вместе с кофе она ставит перед Джулиет кусок торта – ярко-зеленого, покрытого опавшими меренгами.

– С желе лайма, – уточняет она, не выказывая особого одобрения. – Может, на вкус и ничего. Или хочешь с ревенем?

– Все замечательно, – отвечает Джулиет.

– Тут еще прибираться и прибираться. После бдения порядок навела. Дальше – похороны. Теперь после похорон – снова уборка.

В ее голосе звучит неизбывная скорбь.

– Я сейчас вам помогу.

– Нет. Не надо, – говорит Айло. – Я уж тут все знаю.

Двигается она не быстро, но целенаправленно и с толком. (Такие женщины всегда отвергают твою помощь. Они тебя насквозь видят.) Вытирает тарелки, стаканы, ножи и вилки; то, что вытерто, убирает в шкафы и ящики. Чистит кастрюли и сковородки (в том числе и вылизанную собаками), погружая их в свежую мыльную воду, отскабливает столешницу, выжимает кухонные полотенца, как будто откручивает шеи курам. И разговаривает с Джулиет, которая отвечает через паузу.

– Ты подруга Энн? Давно ее знала?

– Нет.

– Нет. Я так и подумала. Молода еще. Так с чего ты надумала к ней на похороны ехать?

– Это не так, – говорит Джулиет. – Я не знала. Просто заглянула в гости. – Она пытается делать вид, что это блажь: как будто у нее масса друзей и ко всем можно заезжать когда угодно.

С завидной энергией и настырностью Айло драит кастрюлю, решив не отвечать на эту фразу. Заставляет Джулиет выждать, пока не будет начищена еще пара кастрюль, а потом изрекает:

– Приехала ты к Эрику. И дом нашла. Эрик живет здесь.

– А вы не здесь живете? – спрашивает Джулиет, как будто таким способом можно сменить тему.

– Нет. Я не здесь живу. Я под горкой живу, со своим мушшем. – Выражение «со своим мушшем» звучит весомо, гордо и укоризненно.

Не спросив, Айло наливает кофе Джулиет в чашечку, потом себе в кружку. Приносит для себя кусок торта. У этого розовый слой внизу, а сверху крем.

– Ревень свешший. Надо есть, а то испортится. Мне ни к чему, а все равно ем. Может, тебе тоже принести?

– Нет. Спасибо.

– Ну так вот. Эрика нету. Сегодня не вернется. Скорей всего. У Кристы он. Знаешь Кристу?

Джулиет слабо покачивает головой.

– Мы тут открыто живем, друг про дружку все знаем. Хорошо знаем. Я понятия не имею, как там у вас заведено. В Ванкувере? – (Джулиет кивает.) – Город большой. Совсем другое дело. Чтоб Эрик мог за женой ходить, ему помощь требовалась, понятно? Вот я и помогаю.

Джулиет неосмотрительно спрашивает:

– Но разве вам не платят?

– Чего ж не платят? Платят. Но это больше, чем работа. Это от женщины помощь, ему иначе никак. Понимаешь, о чем я толкую? Ему и другая помощь требовалась от женщины. Не от той, что с мушшем живет, я на такое не согласна, не по-людски это, только на скандалы нарываться. Сперва у Эрика Сандра была, потом она уехала, теперь у него Криста. Одно время обе были, Криста и Сандра, но они меж собой дружили, так что ничего. У Сандры дети, она хочет поближе к большим школам жить. А Криста – художница. Поделки мастерит из древесины, которую волны на берег выносят. Как она называется, такая древесина?

– Плавник, – через силу отвечает Джулиет.

Она парализована разочарованием, стыдом.

– Во-во. Отвозит в другие города и выставляет на продажу. Большие фигуры. Звери, птицы, но не реалистные. Не реалистные?

– Не реалистичные?

– Точно. Точно. Детей у нее нет и не было. Думаю, она отсюда никуда не двинется. Эрик тебе рассказывал? Кофе подлить? В кофейнике еще осталось.

– Нет. Нет, спасибо. Нет, не рассказывал.

– Ну так вот. А я рассказала. Если ты все, я чашку заберу помыть.

Она делает крюк, чтобы пнуть желтого пса, привалившегося к холодильнику.

– Вставай. Лежебока. Скоро домой… Тут автобус до Ванкувера будет, – она уже повернулась спиной и хлопочет у раковины, – в десять минут девятого. Хочешь – пойдем ко мне, мой мушш тебя ко времени отвезет. Заодно и поешь с нами. Я на велосипеде, поеду медленно, чтоб ты поспевала. Тут недалеко.

Ближайшее будущее расписано так четко, что Джулиет бездумно встает, оглядывается в поисках сумки. Потом опять садится, но уже на другой стул. Вид кухни в новом ракурсе, судя по всему, придает ей решимости.

– Я, наверно, подожду здесь, – объявляет она.

– Здесь?

– Вещей у меня не много. До автобуса пешком дойду.

– А как ты дорогу найдешь? Идти-то с милю.

– Ничего страшного.

Джулиет не уверена, что запомнила дорогу, но считает, что главное – идти под горку.

– Имей в виду, он не скоро вернется, – говорит Айло. – Уж всяко не сегодня.

– Это не важно.

Айло мощно и, похоже, презрительно пожимает плечами.

– Вставай, Пет. Подъем. – И через плечо добавляет: – Корки остается тут. Как ты хочешь: чтоб она в доме была или во дворе?

– Во дворе, наверное.

– Тогда я ее на цепь посажу, чтоб за нами не увязалась. Может, она и сама не захочет с чужими сидеть.

Джулиет молчит.

– Дверь сама захлопнется. Понятно? Если выйдешь и захочешь вернуться, вот сюда нажмешь. А когда уезжать будешь, не нажимай. Пусть запертая стоит. Понятно?

– Да.

– Мы-то не запираемся, да только нынче сюда чужие повадились.

После того как они полюбовались звездами, поезд сделал короткую остановку в Виннипеге. Они вышли на ветер, такой холодный, что невозможно было дышать, а уж разговаривать – тем более. Вернувшись в поезд, они опять наведались в салон; Эрик заказал бренди.

– Сейчас согреемся, и вы спать крепче будете, – сказал он.

Сам он спать не собирался. А собирался сидеть и ждать остановки в Реджайне, уже перед рассветом.

Когда он проводил ее в вагон, спальные места по большей части уже были застелены, а в проходах стало тесно от темно-зеленых шторок. У каждого вагона было свое имя; ее вагон звался «Мирамичи» [8] .

– Пришли, – шепнула она в тамбуре, когда его рука уже готовилась распахнуть перед ней дверь.

8

По названию реки и города в Канаде.