Бегом за монстрами!
Шрифт:
— Ты что натворил? Ты что, пьян?! — всхлипнула пышка.
— Всё для тебя моё солнышко, — Захарыч отошёл от того, что ещё недавно было кустарником, показал на это нечто руками. — Во!
— Ты зачем куст изуродовал, ирод?! — воскликнула пышка. — Какой-то монстр получился!
— Чо ты понимаешь, женщина! Это сердце… разбитое моё, — печально пробормотал он.
— Ты почему не остановил его? Зачем ножницы дал? — прошипел батя на Ираклия.
— Так он набросился, — начал оправдываться садовник, испуганно взглянув на хозяина. — Говорит, отдай и всё. Оттолкнул
Захарыч прищурился и, наконец-то, заметил батю с маман.
— О, здравствуте… хм… вот такая любовь, да, — бухой слуга откинул ножницы.
— НАШ ЧЕЛОВЕК! — заверещал Рэмбо с ближайшего дерева. — БУХАТЬ ТАК БУХАТЬ!
— Пшёл нахер! Иди, я сказал, отсюда, — замахал на него Захарыч, швыряя камешком.
«А НУ УБЕРИСЬ ОТСЮДА! НЕ НАКАЛЯЙ ОБСТАНОВКУ!» — ментально прикрикнул я на попугая, и тот перелетел на деревце подальше.
— Я тебя предупреждал?! — батя не выдержал. Подскочил к слуге, схватив за шиворот. — Ты что обещал мне, пьянь?!
— Ой-ой! Н-не ругайтесь, Ив-ван Алексанч, — Захарыч втянул голову в плечи. — Бес попутал! Поругался я, и всё… Сорвался…
Думаю, если бы батя отпустил его шиворот, он бы грохнулся на землю. И может, даже сразу же уснул. Глаза Захарыча были полуприкрыты. Он кое-как различал собравшихся.
— А вы?.. Собрались… Чо, интересно, да? — посмотрел он в нашу сторону. — Смотреть на трагедию человечскую…
— Пошёл вон, засранец. Пшёл из поместья, чтоб я тебя не видел! — батя потащил его к воротам. — Вещи завтра выкину, алкаш позорный!
— Иван Александрович! — пышка бросилась наперерез. Встала стеной.
— Отойдите, Лариса, — нахмурился батя. — Чесслово, не вмешивайтесь!
— Это я виновата! — завыла пышка. — Мы с ним поругались недавно. И он… не выдержал. Я не хотела, правда. Не знала, насколько его заденут мои слова!..
— Блин! Да что за цирк такой! — батя отпустил Захарыча, и он действительно упал на газон.
Пышка подскочила, с лёгкостью подняла его на руки.
— Пошли, солнце моё. Поспим немножко, отдохнём, — забормотала она ему на ухо. — И сердечко хорошее получилось, да…
— Моя ж ты, и-ик, хорошая… — Захарыч попытался погладить пышку, но нет… уронил руку, словно она весила сто пудов, та повисла, словно плеть.
Лариса Батьковна унесла Захарыча в дом, в его келью, а мы с родителями пошли в беседку.
Кузьма прыгнул ко мне на ручки и с любопытством разглядывал возмущённых родителей. Он очень чутко перенимал каждую эмоцию. Звуколов, что с него взять.
— Это немыслимо, — раздувал щёки батя. — Нажраться средь бела дня, да ещё испортить сад.
— Да что он там испортил? Кустик один, — ответила маман. — И он же расстроился, по нему было видно.
— Я видел только пьяную рожу, которая лыка не вязала, — процедил батя. — Так, ладно. Выспится — поговорю с ним.
— Ты только не наседай. Его можно понять, — продолжила маман, взяв батю за руку. — Ну что ты, вон, будто в горячке тебя трясёт.
— Да я впервые такую наглость вижу, Наташ! — выкрикнул батя, затем резко понизил тон. — Ладно,
где там твоё универсальное успокоительное?— Таблетки? Сейчас принесу, — удивилась маман и подскочила.
— Да какие таблетки! Вино тащи, — махнул батя.
Чуть позже маман принесла бутылку красного. И за бокалом вина уговорила батю не увольнять Захарыча. Ну а батя пообещал ограничиться лишь жёсткой лекцией.
Когда шоу закончилось, я вернулся к своим зверятам.
Услышал из Обители шипение Регины и решил проверить, что же там происходит.
Ну а там — Кузьма пытался поиграть с черепашкой. Но она красноречиво намекала ему, что нефиг к ней приставать.
А затем…
— КЛАЦ! — щёлкнула зубами прямо у его мордочки.
— Ах ты ж, подстилка подзаборная, — прохрипел Кузьма голосом актёра из знакомого фильма. А затем молниеносно выкинул челюсть вперёд.
Регина кое-как успела спрятаться под панцирь. И челюсть ударила в защиту черепашки.
Панцирь сразу же вспыхнул красным, но разве магия остановит звуколова. Теперь — хрена с два, учитывая незавидную участь когтеточки.
— Кузьма, а ну, стоять! — тормознул я питомца. — Не дури! Вы команда, и Регина — твоя лучшая подруга! Ты понял?
— Да, он всё понял. И больше, надеюсь, такого не повторится, — Кузя пропел женским писклявым голоском.
— И я тоже надеюсь, — хохотнул я. — Всё, теперь миритесь. Ну же.
— Слющай, извини меня, красавица, да! — воскликнул Кузьма и погладил лапой по панцирю Регины.
Черепашка аккуратно высунулась.
— Уи-и-и, — тихо ответила звуколову. Ну а затем, дёрнулась. Ещё раз.
Что это, блин, такое?! Ей плохо?!
Я попытался взять Регину на руки, но она ещё раз вздрогнула, а потом потеряла сознание.
ОГО! А вот это очень хреново.
Пульс еле прощупывается. Связующая нить колыхается в разные стороны, будто порваться хочет!
Я позвал батю с маман. Мы забежали, и в это время Регина резко очнулась, вскочила. Затем начала шумно дышать. И снова дёргаться.
— Срочно к ветеринару! — вскрикнул батя.
Мы побежали в сторону автомобиля.
— Вань, ты выпил! — охнула маман.
— Да наплевать! Тут две улицы, и у него, — батя завёл автомобиль и мы быстро запрыгнули в него.
Доехали за пять минут. За это время Регина умудрилась ещё раз упасть в обморок. Худощавый усатый мужичок в сером костюме уже ждал на пороге.
Встретил нас, проводил в комнату ожиданий и забрал Регину. Она снова очнулась и вяло двигала лапками.
— Я сейчас её осмотрю, — сказал он.
Мы ждали не более пяти минут, когда ветеринар вышел.
— Ничего не понял. Всё вроде в норме, — пожал он плечами.
— Но ей плохо, — сказал я.
— Да… Тогда сделаем рентген, — он потащил мою питомицу в отдельный кабинет. А затем вынес черепашку, передавая нам.
— Сейчас, ещё пара минут, и будет готов снимок, — успокоил он нас, вновь исчезая в кабинете.
— Ну как ты? — обратился я к Регине. Она мутным взглядом посмотрела на меня, затем прикрыла глаза. Вроде даже уснула.