Бегство от одиночества

Порой кажется, что этой ящерице нипочем самый жестокий зной. Когда в безветренный июльский полдень все прочие обитатели пустыни попрятались кто куда от беспощадных лучей палящего солнца, вы замечаете тут и там характерный силуэт степной агамы с ее тупой, словно бы «лягушачьей» мордой и длинным, свисающим вниз хвостом. Это самцы расположились на самом солнцепеке: кто на вершине песчаного холмика, кто на сухих соцветиях-зонтиках сохранившихся с прошлого года высокорослых травянистых растений-ферул. А в это время самки, ставшие толстыми и неуклюжими от переполняющих их зрелых яиц, разыскивают под сенью кустов и в промоинах оврагов укромный уголок, где песок был бы не столь горячим, как на открытых местах, а температура сохранялась бы относительно постоянной на протяжении суток и изо дня в день. Здесь самка принимается рыть ямку, энергично работая всеми четырьмя лапками и с силой отбрасывая песок назад, как это делает собака, выкапывающая из норы полевку. В такое нехитрое укрытие ящерица отложит с десяток продолговатых яичек, которые сразу же засыплет землей. Из них спустя два месяца, если не случится ничего непредвиденного, вылупятся в тиши подземелья крошечные, но уже вполне самостоятельные с момента своего рождения агамки, каждая из которых отныне может полагаться только на свою собственную смекалку и расторопность.

Закапывая яйца в почву, ящерицы, черепахи и многие другие рептилии получают шанс оставить потомство, если место для «гнезда» было выбрано правильно, а погода не преподнесла какого-либо неприятного сюрприза вроде засухи или затяжных дождей. Нетрудно видеть, что самкам рептилий ни в какой мере не гарантировано, что развитие оставленных ими на волю случая яиц завершится вполне благополучно. В отличие от пресмыкающихся, для которых возможность гибели зародышей от переохлаждения или перегрева составляет постоянную и вполне реальную угрозу, такая опасность сведена до минимума у птиц, произошедших от рептилий около 200 миллионов лет тому назад. Сидящая на своей кладке птица не дает яйцам охлаждаться ниже 35 °C, а в жаркую погоду препятствует попаданию в гнездо прямых солнечных лучей, не позволяя температуре превысить 39 °C. При таком режиме проходят свое развитие яйца почти всех пернатых. Большинство из них обогревают свои кладки сами, и лишь немногие — наподобие пресловутой кукушки — перекладывают эту обязанность на плечи родителей-отчимов. И хотя обогревание яиц теплом тела наседки зарекомендовало себя как весьма надежный способ выведения потомства, существуют весьма немногочисленные пернатые-оригиналы, отказавшиеся следовать столь общепринятому среди птиц обычаю.

Подземный инкубатор глазчатой курицы

Речь идет о так называемых большеногах, известных также под названием сорных кур. Ученым известно 12 видов этих птиц, область распространения которых ограничивается Австралией, Новой Гвинеей и прилежащими к ним островами юго-западной части Тихого океана. Всех большеногов объединяет то, что они не насиживают свои кладки, напоминая в этом отношении своих отдаленных предков-рептилий. Вместо того чтобы обогревать отложенные яйца теплом своего тела, большеноги закапывают их в прогреваемую солнцем почву или в кучи прелых растительных остатков, где дополнительное тепло вырабатывается за счет процессов гниения, наподобие того, как это происходит в компостной яме у вас на огороде (рис. 8.4). Именно эти повадки послужили поводом назвать большеногов сорными курами.

Рис. 8.4. Холм-инкубатор глазчатой сорной курицы в разрезе. Камера, в которой находятся яйца, расположена над ямой, заполненной гниющим органическим материалом. По бокам ямы видны кучки грунта, выброшенного самцом во время ее рытья. Сверху насыпан толстый слой песка.

У некоторых видов большеногов родительский инстинкт проявляют преимущественно самки. Когда подходит время созревания очередного яйца, мамаша отправляется на поиски подходящего, по ее разумению, места, где она и закапывает яйцо в прогретый грунт. Спустя несколько дней самка откладывает следующее яйцо — и так раз за разом на протяжении всех летних месяцев. У других видов руководящая роль переходит к самцу, который определенным образом готовит «колыбель» для будущих яиц, а затем постоянно дежурит здесь, поддерживая в подземном «гнезде» необходимую для развития зародышей температуру. Сегодня благодаря замечательным исследованиям австралийского орнитолога X. Фрита наилучшим образом изучены повадки обитающей в австралийских пустынях глазчатой сорной курицы. О некоторых из удивительных открытий ученого я и собираюсь рассказать.

Самец глазчатой курицы (названной так из-за окраски ее оперения, сплошь испещренного на спинной стороне округлыми, заключенными в светлые ободки «глазчатыми» пятнами) трудится в поте лица круглый год, не имея в этом отношении равных среди всех прочих представителей животного мира. Еще осенью, почти за три месяца до того, как самка будет готова к яйцекладке, заботливый папаша приступает к сооружению своеобразного инкубатора. Он выкапывает в песке огромную по сравнению с его собственными размерами яму — до метра глубиной и до пяти метров в диаметре, а затем целыми днями сгребает в нее своими сильными лапами сухие листья со всей округи. Когда яма оказывается заполненной растительной ветошью доверху, неутомимый труженик засыпает ее сверху слоем песка. Если самцу будет сопутствовать удача и опаленную зноем пустыню оросят обильные дожди, в сооруженной птицей силосной яме начнутся процессы брожения, и температура спресованной растительной массы достигнет со временем почти 50 °C. Чтобы сохранить тепло в инкубаторе на будущее, самец к началу весны насыпает поверх него песчаный холм высотой около метра, возле которого сам труженик величиной с курицу средних размеров кажется маленьким и жалким.

Но не будем судить о возможностях нашего труженика слишком поспешно. В дальнейшем самец будет многократно разбрасывать эту огромную кучу песка и вновь насыпать ее поверх силосной массы. Ему придется создавать доступ прохладного воздуха к гниющим листьям каждый раз, когда самка, появившись из расположенных неподалеку зарослей кустарника, выкажет свою готовность отложить очередное яйцо (рис. 8.5). Самцу предстоит на протяжении всего лета сносить свой холм перед восходом солнца, чтобы разбросать песок тонким слоем и охладить его на утреннем прохладном ветерке. Затем из остывшего песка птица вновь сооружает курган над закопанными в компост яйцами. За день конусовидная куча песка сверх меры прогревается источающим зной светилом, так что следующим утром все надо начинать сначала. К концу лета, когда солнечное тепло идет на убыль, самец, как и прежде, демонтирует свой курган, но уже не по утрам, а в дневные часы. Теперь распределенный тонким слоем песок уже не охлаждается, как это происходило ранее, а, напротив, разогревается под полуденным солнцем. Будучи собран в кучу к вечеру, он аккумулированным за день теплом согревает яйца до следующего полудня, когда самец вновь вынужден возобновить свои отчаянные усилия. Но они не пропадают даром: как бы ни палило солнце, сколь бы неожиданными ни были указывающие на приближение осени похолодания, температура внутри инкубатора устойчиво сохраняется близ отметки 33 °C. И если не произошло чего-либо сверхординарного, если в самый неподходящий момент не хлынули проливные дожди, в один прекрасный день в непроглядной тьме подземелья, примерно на неделю опережая своих собратьев, вылупляется первый птенец.

Рис. 8.5. Самка глазчатой сорной курицы собирается отложить яйцо в яму, которую самец (справа) выкопал в куполе холма-инкубатора. Яйцо весом около 200 г скатится туда, где сейчас находится голова самки.

Выбравшись из расколовшейся скорлупы, несмышленыш, движимый неведомой силой, тут же начинает прокладывать себе дорогу наверх. Эта работа продолжается порой до 20 часов. «Наконец, — пишет X. Фрит, — голова птенца высовывается из песка, птенец вдыхает свежий воздух и „оценивает ситуацию“. Перспективы должны казаться ему довольно мрачными. Одинокий и беззащитный, он может стать жертвой любого оказавшегося поблизости хищника; пищи вокруг очень мало, а воды нет совсем. В конце концов птенец полностью высвобождается из земли, скатывается по склону холма и добирается до ближайших кустов, где находит укрытие. Там он пару часов отдыхает, а затем начинает свое странствие по жизни. Он уже умеет быстро бегать и очень скоро научится взлетать на ветки, где может устроиться на ночь в относительной безопасности. Весь ранний период жизни птенец проводит в одиночестве, избегая любых движущихся объектов, даже особей своего вида». Такова, увы, печальная участь всех тех многочисленных юных созданий, которым по велению капризной природы суждено уже в момент рождения стать сиротами-одиночками.

Под надежной отцовской заботой

Как мы видели, у осы аммофилы все без исключения заботы о благополучии будущего потомства падают на плечи матери. У глазчатой курицы, жизнь которой едва ли может служить образцом семейного счастья, существует тем не менее узаконенное разделение обязанностей между довольно равнодушными друг к другу супругами. При этом самка ограничивает себя тем, что уж никак не под силу самцу, именно производством и откладкой яиц, тогда как все прочие, и отнюдь немалые тяготы родительского долга оказываются уделом отца. В данном случае в оправдание самки, не принимающей ни малейшего участия в почти непосильной работе своего супруга, следует сказать, что в энергетическом отношении ее вклад в общее дело весьма внушителен: за время гнездования мамаша откладывает в «инкубатор» до 35 яиц общим весом около 7 кг, что в четыре с лишним раза превышает массу самой производительницы. Ее в известном смысле можно уподобить своеобразной машине, запрограммированной на потребление корма и на переработку его в живое вещество, тогда как роль самца состоит здесь в том, чтобы обеспечить все необходимое для выживания и развития яиц, откладываемых самкой в режиме конвейера.

Удивительное поведение самца глазчатой курицы, способного регулировать температуру внутри сконструированного им инкубатора не хуже, чем это мог бы сделать самый совершенный термостат, это явление, бесспорно, из ряда вон выходящее. Что же касается той главенствующей роли, которая принадлежит нашему неутомимому труженику в деле выращивания потомства и которую мы привыкли считать прерогативой матери, то здесь самец глазчатой курицы отнюдь не является уникумом в животном мире.

И в самом деле, кажущееся нам необычным поведение самцов, освобождающих самку ото всех тягот заботы о потомстве и возлагающих эти обязанности на свои плечи, оказывается характерной особенностью самых разных видов животных, за исключением, впрочем, млекопитающих. У человека, чьи отпрыски вскармливаются молоком матери и уже в силу одного этого обстоятельства полностью зависимы от нее в начальный период своего развития, роль отца в это время имеет в общем вспомогательный характер. А коль скоро мы привыкли рассматривать животных сквозь призму нашего собственного образа жизни, повадки самца, берущего на себя всю ответственность за выращивание и воспитание потомства, представляются нам чуть ли не противоестественными.

Между тем отцовская забота об отпрысках не должна быть чем-то неожиданным у тех животных, у которых яйцеклетки в момент их оплодотворения находятся не в организме матери, а во внешней среде и в силу этого могут быть в принципе с одинаковой вероятностью взяты на попечение как отложившей яйца самкой, так и оплодотворяющим эти яйца самцом. Такая ситуация складывается у видов с так называемым наружным оплодотворением, которое широко распространено среди самых разнообразных организмов, размножение которых происходит в воде.

Это не значит, однако, что у всех без исключения водных животных материнские обязанности должны выполняться самцом хотя бы потому, что у очень многих обитателей вод оплодотворение яйцеклеток происходит, как и у сухопутных животных, в организме матери. Нельзя также сказать, что отцовская забота о потомстве полностью исключена у существ, никак не связанных с водной стихией. Речь здесь может идти лишь о некой общей тенденции, которую мы сейчас и попытаемся проследить.

Каждый раз, когда я открываю крышку колодца на своем дачном участке, я замечаю на ее нижней поверхности разбегающихся во все стороны, прячущихся в темные углы многочисленных пепельно-серых паучков величиной с крупную муху. Это так называемые пауки-волки, охотящиеся на свою добычу «с подхода» и, таким образом, не нуждающиеся в ловчих паутинных сетях. Среди потревоженных мною созданий я нередко замечаю паучков, обремененных беловатым шариком, подвешенным между задними ножками и концом брюшка. Это самки, постоянно носящие на себе сплетенный из паутины кокон, наполненный оплодотворенными, развивающимися яйцами. Ближе к концу лета самок, несущих коконы, становится все меньше, зато брюшко некоторых оказывается покрытым чем-то наподобие пушистой серой вуали. Присмотревшись внимательно, вы обнаруживаете, что это «покрывало» образовано крошечными шевелящимися телами десятков новорожденных паучков, которые будут оставаться на теле матери до тех пор, пока не начнут конфликтовать друг с другом. А происходит это в тот момент, когда детеныши уже ощущают в себе достаточно уверенности в своей способности существовать в одиночку.