Бегство в мечту

— Красиво говоришь, — усмехнулась Светлова. — Убедительно. Как в книжке. Сразу видно, какой ты у нас у-умный.

— Я не просто «у-умный», — сообщил, не обращая внимания на сарказм в ее голосе, Туманов. — Я — «о-очень у-умный». Я даже горжусь собой. Будь моя воля, я повсюду таскал бы за собой транспарант, на котором большими буквами вывел: «Слава мне, любимому!»

— Мне это все надоело, — сказала Светлова, поднимаясь. — Тебя так же, как и ту, «далекую звезду», лучше рассматривать на расстоянии, не разочаровываясь «кратерами» и безжизненной поверхностью правды. Я пошла домой, уже темнеет.

— Ну, зачем ты так? — спросил Новиков, провожая девушек глазами. — Они же хотели познакомиться с тобой, а ты… По-моему, ты перестарался…

— По-моему, тоже, — согласился Андрей, растерянно глядя на закрывшуюся дверь. — Просто… Просто она мне очень нравится, Миша. Я так растерялся, что начал нести чушь. Знаешь, одни, когда смущаются, молчат и краснеют, а других «прорывает», как меня сейчас… Как полагаешь, я сильно все испортил?

Новиков пожал плечами:

— Нет, ничего, что нельзя было бы вернуть… Кроме съеденного мороженого, конечно.

— Тогда — бегом!..

Догнав девушек и просительно теребя Наташу за рукав пальто, Туманов пообещал:

— Я больше не буду… Я раскаялся и уже не люблю себя так, как раньше… Только очень сильно уважаю, не больше… Ну, может быть, еще ценю и поощряю… А так же горжусь…

— Андрей! — укоризненно простонал Новиков. — Опять?!

— Ну что, Вика? — вопросительно посмотрела на подругу Светлова.

Блондинка подошла к продавщице мороженого, купила «сахарную трубочку» и протянула Наташе.

— Это как понимать? — спросил заинтересованный Туманов.

— Мы поспорили, — объяснила девушка, — что ты догонишь нас, не успеем мы отойти от кафе и на сто шагов. На 85 ты схватил Наташу за рукав и я проиграла.

— Так… Это уже… Спорить на живого человека!.. Играть на его чувствах?! Давно я не сталкивался с подобным!.. Тяжело… Тяжело видеть крушение иллюзий. Мы уходим, Миша! Прощайте, не поминайте лихом…

Обеспокоенно переглядывающиеся девушки остались стоять на тротуаре, а ребята быстрым шагом пошли прочь, о чем-то негромко переговариваясь.

— Ну, извини, — сказала Наташа, догоняя их и загораживая путь. — Я еще плохо знаю тебя и не очень остроумно пошутила… Просто.

Туманов выжидательно уставился на Новикова. Тот вздохнул, вернулся к продавщице мороженого и, купив «сахарную трубочку», протянул Андрею.

— Я был более самоуверен, — сообщил нахал, с хрустом откусывая от лакомства, — я утверждал, что попытка примирения состоится на пятом десятке шагов… Тридцать второй, а, Миша?..

Чтобы войти во двор дома, где жили девушки, нужно было миновать длинную, темную арку, пропахшую сыростью и помоями, и именно тут, в традициях всех старых, добрых фильмов вырисовывались в полумраке угрожающие силуэты.

— Кореша, — окликнул их хмельной голос, и путь преградили четверо рослых, сильно пахнущих водкой парней. — Закурить есть?

Миша как завороженный смотрел на дымящиеся в зубах каждого из громил «Беломорины» и молчал. Девушки испуганно озирались, но вечерний переулок был безлюден, а наличие вблизи Зимнего стадиона, печально известного «тусовкой» «алисоманов», отпугивало гуляющие парочки влюбленных.

— Когда же вы, паршивцы, наконец накуритесь? — саркастично осведомился Туманов, натягивая кожаные перчатки.

— Кто это — «паршивец»! — опешил громила. — Я?!

— Нет, «паршивец» тот, кто стоит слева от тебя, а ты всего лишь «мелкий пакостник» — это на порядок ниже.

Парень обиженно насупился и сделал шаг вперед.

— Отойди, Миша, — попросил Туманов, — и отведи девушек. Так и быть, я возьму на себя труд поучаствовать в вашем спектакле.

— Каком спектакле? — спросил Новиков и тут же был сбит на землю сильным ударом. Закрыв голову руками, он замер, не делая больше попыток подняться и лишь корчась под градом обрушившихся на него ударов.

Туманов сокрушенно покачал головой и, перехватив ногу бьющего его в живот противника, что было сил ударил по ней локтем, целясь в колено.

— Мама! — заорал громила, рухнув на землю и зажимая травмированное колено двумя руками.

— Ностальгия? — спросил Туманов, «уходя» от удара второго. — Ни фига драку изображать не умеете… Да и на «гопников» не тянете… Приходите ко мне в театр — потренирую.

— Убейте эту тварь! — завопил друзьям лежащий на земле парень. — Переломайте ему все ребра!

Один из противников Андрея выхватил из-под полы куртки самодельные нунчаки и неумело размахнулся ими над головой. Дождавшись пока нунчаки начнут описывать траекторию на спуск, Туманов встретил их ударом ноги, целясь в цепь, соединяющую палки. Непрочное звено лопнуло, палки полетели в стороны, а незадачливый «каратист» ударился спиной о стену, медленно сползая по ней и сияя четким отпечатком рифленой подошвы на лбу.

— Плохую игру я вам прощаю, — строго сказал Туманов двум оставшимся на ногах противникам. — Но вот плохой реквизит простить не могу…

Ошарашенные таким оборотом дела уцелевшие парни повернулись и, не дожидаясь, пока странная «жертва» примется за них всерьез, предпочли за благо ретироваться.

Андрей опустился на корточки возле сжимающего колено «мордоворота».

— Больно? — участливо спросил он.

Скосив глаза вслед убегающим товарищам, парень нехотя кивнул:

— Больно… А ты как думал?!

Туманов похлопал его по карманам, вытащил измятую пачку «Беломора» и спички, засунул одну папиросу в рот поверженного соперника и дал прикурить.

— Ты просил закурить в начале нашего знакомства, — пояснил он. — Но должен повторить, что «работали» вы неубедительно. Станиславский сказал бы: «Не верю!»

— Ты — псих! — убежденно сказал парень, прислоняясь спиной к стене и жадно затягиваясь папиросой. — Редкостный псих!

Туманов помог подняться все еще растянувшемуся на земле Новикову. Вика истерично всхлипывала, Светлова же, напротив, была совершенно спокойна и оглядывала «поле боя» с нескрываемым интересом.