Бегущая могила
Шрифт:
— Точно, — сказал Страйк, быстро соображая. — Похоже, что это экстремальная реакция на звонок, если это была просто девушка. Он когда-нибудь раньше пытался покончить с собой?
— Нет, жаль. Послушайте, — добавила она, понизив голос, — если вы хотите знать правду, я бы предпочла, чтобы он умер. Не буду же я всю оставшуюся жизнь оглядываться через плечо. Поняли?
— Понял, — сказал Страйк. — Спасибо, что уделили время.
Он посидел еще минуту, размышляя. Конечно, телефонный звонок от неизвестной женщины, выдававшей себя за жену Рини, мог не иметь никакого отношения к попытке самоубийства Рини;
Снова зазвонил мобильный телефон: рабочий номер.
— Привет, Пат.
— Привет, — сказала она. — Ты вернешься в офис сегодня днем?
— Скоро. У меня поздний обед в “Летающей лошади”. А что?
— Я хотела поговорить с тобой.
— О чем? — спросил Страйк, хмурясь и потирая воспаленные глаза.
— Ну, — сказала Пат, — не думаю, что тебе это понравится.
— В чем дело? — спросил Страйк, находясь на грани срыва.
— Мне просто нужно тебе кое-что сказать.
— Ты можешь сказать мне, что такое? — спросил Страйк, шея которого была напряжена.
— Я лучше скажу это с глазу на глаз.
Зачем офис-менеджеру понадобилось личное общение, Страйк не мог вообразить. Однако он смутно представлял себе, что если бы он нанял специалиста по кадрам, то тот посоветовал бы ему уступить в просьбе и, возможно, не ругать Пат.
— Отлично, заходи в паб, я жду бургер, — сказал он.
— Хорошо. Буду через пять минут.
Офис-менеджер и бургер Страйка появились точно в одно и то же время. Пат заняла место, которое только что освободила Бижу, и беспокойство Страйка усилилось, потому что выражение обезьяньего лица Пат было испуганным, и она крепко сжимала на коленях свою сумочку, как бы защищаясь.
— Хочешь выпить? — спросил он.
— Нет, — сказала Пат.
Как ни хотелось ему чипсов, Страйк решил, что прежде чем есть, надо выслушать Пат.
— Давай, — сказал он. — Что случилось?
Пат сглотнула.
— Мне шестьдесят семь.
— Тебе что?
— Шестьдесят семь. Лет, — добавила она.
Страйк просто посмотрел на нее.
— Я солгала, — проворчала Пат. — В своем резюме.
— Да, — сказал Страйк. — Ты это сделала.
— Ну, мне пришлось. Никто не хочет никого в моем возрасте.
Страйк подозревал, что он может знать причину, по которой Пат внезапно призналась.
— Я уволена, не так ли? — сказала она.
— О Боже, не плачь, — сказал Страйк, видя, как дрожат ее губы: одной плаксивой женщины в день было достаточно. — Литтлджон это знает, я так понимаю?
— Откуда ты это знаешь? — вздохнула Пат.
— Он тебя шантажировал?
— Только сейчас, — сказала Пат, доставая из сумочки носовой платок и прижимая его к глазам. — Он сказал мне, что знает, сразу после того, как начал работать с нами. Я не могла сказать тебе, не признавшись, сколько мне лет, не так ли?
Но я только что была в туалете, а когда зашла в офис, он был там, и у него было досье Эденсора, и я думаю, он собирался его сфотографировать, потому что у него был телефон. Я сказал ему: “Какого черта ты делаешь?”, а он закрыл папку и сказал: “Ты этого не видела, и я забуду, что ты пенсионер, ясно?”
— Ты не думаешь, что он получил фотографии?
— Нет, я слышала, как он проходил мимо туалета. У него не было времени.
Страйк взял пару чипсов и съел
их, а Пат наблюдала за ним. Когда Страйк замолчал, она повторила,— Я уволена, не так ли?
— Ты должна была сказать мне.
— Вы бы не взяли меня на работу, если бы я сказала правду, — сказала Пат, слезы падали быстрее, чем она успевала их вытирать.
— Я не говорю о том времени, я говорю о том, что сейчас. Хватит плакать, ты не уволена. Где я возьму другого такого менеджера, как ты?
— О, — сказала Пат и, прижав платок к лицу, всерьез разрыдалась.
Страйк поднялся на ноги, подошел к бару, купил стакан портвейна, который предпочитала пить Пат, и вернулся, чтобы поставить его перед ней.
— Какого черта ты хочешь продолжать работать в шестьдесят семь лет?
— Потому что мне нравится работать, — пробурчала Пат, судорожно вытирая лицо. — Мне скучно сидеть дома.
— Мне тоже, — сказал Страйк, который делал определенные выводы, сидя в баре. — Так сколько лет твоей дочери?
— Только что исполнилось пятьдесят лет, — пробормотала Пат. — Она у меня рано появилась.
— Так вот почему ты накинулась на меня, когда я спросил?
Пат кивнула.
— Она есть на Facebook?
— Никогда из него не вылезает, — сказала Пат, протягивая нетвердую руку к своему портвейну.
— Тогда…
— Да. Я попрошу Роду. Ей понравится помогать, — сказала Пат, делая неровный глоток портвейна.
— Где сейчас Литтлджон?
— Он ушел. Я убедилась, что он действительно ушел, прежде чем позвонить тебе. Он сел в такси в конце дороги. Он был недоволен, что я его поймала. Он уехал на неделю, — сказала Пат, сморкаясь. — Они едут отдыхать в Грецию.
— Когда я с ним закончу, он пожалеет, что не остался там.
Он принялся за свой гамбургер. Когда Пат допила свой напиток, она сказала:
— Лучше вернуться, я была на полпути к расписанию на следующую неделю… Спасибо, Корморан.
— Не за что, — сказал Страйк, проглотив бургер. Пат ушла.
Страйк прекрасно понимал, что виновен в непоследовательности. Он проклял Литтлджона по принципу: где одна ложь, там и другие, но он был уверен, что ложь Пат не была порождена фундаментальным недостатком честности. Скорее наоборот: она часто была слишком честна, чтобы ему нравиться. В первые дни ее работы он бы ухватился за возможность уволить ее, но время произвело полный переворот в его чувствах: теперь ему было бы крайне неприятно ее потерять. Тем не менее, подумал он, рассеянно потянувшись за чипсами, он мог бы отложить повышение зарплаты, которое собирался ей дать. Прощение — это одно, но поощрять сотрудников за откровенность только тогда, когда их к этому вынуждают, — плохая управленческая стратегия.
В течение следующих десяти минут Страйк был предоставлен сам себе и наслаждался своим бургером. Наконец, закончив есть, он достал свой мобильный и перезвонил в Штырю.
— Я хочу отследить звонок, который получил Рини перед передозировкой. Не знаешь ли ты каких-нибудь криминальных авторитетов в Бедфорде?
— Всегда есть гнутые винты, Бунзен, — сказал Штырь, как всегда цинично.
— Пятьсот тебе и пятьсот им, если они смогут дать мне хоть какую-то достоверную информацию об этом звонке, — опрометчиво сказал Страйк, — в частности, номер, с которого он был сделан.