Бегущая могила
Шрифт:
— Хороший совет, — сказала Робин. — Я попробую пронести один.
Оба субподрядчика покинули офис.
— Я хотела сказать тебе кое-что еще, — сказала Робин Страйку, который теперь сидел на своей обычной стороне стола партнеров. — Кажется, я нашла Джордана Рини. Того парня, которого заставили хлестать себя по лицу кожаной плеткой? Он использовал свое второе имя на ферме Чепмена. Его настоящее имя Курт.
Она набрала “Курт Рини” и развернула экран своего компьютера так, чтобы было видно Страйку, перед которым предстала фотография сильно татуированного мужчины. На его левой
— Он был приговорен к десяти годам за вооруженное ограбление и нападение при отягчающих обстоятельствах. Курт Джордан Рини, — сказала Робин, прокатывая свой стул вокруг стола, чтобы рассмотреть фотографию рядом со Страйком. — Когда Шейла его знала, ему было около двадцати лет, что вполне подходит. Я просмотрела все обычные записи в Интернете и нашла столько адресов, сколько смогла. В онлайновых записях есть пробел с 93-го по 96-й год, затем он снова появляется в квартире в Каннинг-Тауне. Мы знаем, что Джордан из ВГЦ боялся полиции, потому что Кевин Пирбрайт сказал, что именно этим угрожала ему Мазу, когда заставляла его бить себя кнутом.
— Похоже на нашего парня, — сказал Страйк, — но ты не можешь просто так позвонить человеку в тюрьму.
— Может быть, письмо? — сказала Робин, хотя и без особой уверенности.
— Уважаемый мистер Рини, увидев вашу фотографию, вы показались мне человеком, который очень хотел бы помочь уголовному расследованию….
Робин рассмеялась.
— А как насчет ближайших родственников? — спросил Страйк.
— По его последнему адресу живет женщина с такой же фамилией.
— Я попытаюсь добраться до него через нее. А как насчет другого ребенка, которого избили. — сказал Страйк. — Тот, у кого низкий IQ?
— Пол Дрейпер? Пока не нашла никаких его следов. Шери Гиттинс, похоже, тоже исчезла с лица земли.
— Хорошо, я продолжу копать, пока ты будешь на ферме Чепмена. Я также оставил сообщение на пожарной станции Эбигейл Гловер.
— Дочь Уэйса?
— Точно.
Теперь Страйк подошел к двери, отделяющей внутренний кабинет от внешнего, где сидела Пат и печатала, и закрыл ее.
— Послушай, — сказал он.
Робин напряглась, стараясь не выглядеть раздраженной. Мерфи сказал “послушай” именно таким тоном в пятницу вечером, через пять минут после эякуляции и непосредственно перед тем, как начать свою подготовленную речь о рисках, связанных с глубоким прикрытием.
— Я хотел тебе кое-что сказать, прежде чем ты пойдешь туда.
Он выглядел серьезным, но нерешительным, и Робин почувствовала крошечный электрический разряд в животе, как тогда, когда Пруденс сказала, что Робин — самый важный человек в жизни Страйка.
— Есть небольшая вероятность — очень небольшая, но все же лучше, чтобы ты знала, — что кто-то там может сказать что-то обо мне. Поэтому я хотел предупредить тебя, чтобы ты не выглядела шокированной и не выдала себя.
Теперь Робин знала, что ее ждет, но ничего не сказала.
— В 1985 году я с мамой и Люси полгода жил в общине Эйлмертон. Не скажу, что люди меня помнят, я был еще ребенком, но моя мама была небольшой знаменитостью. Ну, во всяком случае, о ней писали в газетах.
Несколько
секунд Робин размышляла, что лучше сказать, и остановилась на честности.— Вообще-то Шейла Кеннетт помнила тебя и твою маму. Я не хотела ничего говорить, — добавила она, — пока ты сам мне не расскажешь.
— А, — сказал Страйк. — Хорошо.
Они посмотрели друг на друга.
— Ужасное место, — прямо сказал Страйк, — но со мной там ничего не случилось.
Он невольно сделал небольшое ударение на словах “со мной”.
— У меня есть еще одна причина, чтобы рассказать тебе об этом, — сказал Страйк. — Эта женщина Мазу. Не доверяй ей.
— Я не буду, она звучит очень…
— Нет, я имею в виду, что не надо думать, что здесь есть какое-то чувство… — Он подыскивал подходящее слово, — ну, знаешь, сестринства. Не тогда, когда речь идет о духовной связи. Если она захочет отвести тебя к какому-нибудь парню…
Раздался стук в дверь.
— Что? — воскликнул Страйк с нетерпением.
Появилось обезьянье лицо Пат, она нахмурилась и сказала Страйку своим глубоким, скрипучим голосом,
— Звонит женщина, хочет с вами поговорить. Имя Нив Доэрти.
— Соединяй, — сразу же сказал Страйк.
Он пересел на свою сторону стола, и через несколько секунд зазвонил телефон.
— Корморан Страйк.
— Здравствуйте, — произнес неуверенный женский голос. — Меня зовут Нив Доэрти. Вы оставили сообщение моему мужу, спрашивая, не отвечу ли я на несколько вопросов о Всеобщей Гуманитарной Церкви?
— Да, — сказал Страйк. — Большое спасибо, что перезвонили мне.
— Все в порядке. Могу я спросить, почему вы хотите поговорить со мной?
— Да, конечно, — сказал Страйк, не сводя глаз с Робин. — Мое агентство нанято для расследования заявлений о церквях, сделанных бывшим членом. Нам нужно подтверждение, если мы сможем его получить.
— Ох — сказал Нив. — Хорошо.
— Это будет разговор без протокола, — заверил ее Страйк. — Просто для истории. Насколько я понимаю, вы были довольно молоды, когда оказались там?
— Да, я была там с восьми до одиннадцати лет.
Возникла пауза.
— Вы не пробовали обратиться к моему отцу? — спросила Нив.
— Да, — сказал Страйк, — но он отказался говорить.
— Он бы… Я понимаю, если вы не можете сказать, но почему вы пытаетесь подтвердить эти заявления? Вы работаете в газете или…?
— Нет, не в газете. У нашего клиента есть родственник в церкви.
— О, — сказала Нив, — понятно.
Страйк подождал.
— Хорошо, — наконец сказала Нив, — я не против поговорить с вами. Вообще-то, если бы вы смогли завтра или в пятницу…
— Завтра будет без проблем, — сказал Страйк, у которого были свои причины отдать предпочтение четвергу.
— Спасибо, это было бы здорово, потому что я не работаю — мы только что переехали. И, может быть, это немного нагло, но не могли бы вы приехать ко мне? Я недалеко от Лондона. Чалфонт-Сент-Джайлс.
— Нет проблем, — сказал Страйк, доставая ручку, чтобы записать ее адрес.
Повесив трубку, Страйк повернулся к Робин.
— Хочешь завтра поехать со мной в Чалфонт-Сент-Джайлс?