Бегущая за луной

А ее папа очень старательно этого не замечал.

Джулия вошла к себе в спальню и уже протянула руку, чтобы зажечь лампу, но вдруг увидела свет в окне дома Ванса Шелби. Она подошла к окну. За все время, что Джулия жила в доме Стеллы, за все бессонные ночи, что она провела, глядя в это окно, она ни разу не видела, чтобы на втором этаже дома Ванса горел свет. На балконе стояла девочка-подросток. Просто стояла — тихая, словно снег, — и смотрела в сторону леса за домом. Очень тоненькая и хрупкая, с золотистыми волосами. От нее исходило ощущение печальной незащищенности, наполнявшее ночь ароматом кленового сиропа. В ней, в этой девочке, было что-то знакомое, и вот тогда Джулия вспомнила: к Вансу должна была приехать внучка. В последние дни в ресторане Джулии только об этом и говорили. Кому-то было любопытно, кому-то — боязно, а кто-то и не трудился скрывать неприязнь. Даже теперь, по прошествии стольких лет, не все жители города простили мать этой девочки за то, что она сделала.

Девочке будет здесь очень непросто. Джулия искренне тревожилась за нее. Человеку достаточно и того, что он искупает свои собственные прегрешения и ошибки. Никто не должен отвечать за чужие проступки.

Джулия решила, что завтра утром она испечет один лишний пирог — специально для этой девочки.

Она разделась и легла в постель. Вскоре свет в соседнем доме погас. Джулия вздохнула, перевернулась на бок и закрыла глаза в ожидании, когда еще один день будет вычеркнут из ее календаря.

Почти два года назад, сразу после папиной смерти, Джулия взяла на работе отгул и приехала в Мэллаби, чтобы уладить дела. План был простой: быстро продать папин дом и ресторан, забрать деньги, вернуться в Мэриленд и наконец воплотить в жизнь давнюю мечту: открыть свою собственную кондитерскую.

Но все пошло не совсем так, как ожидалось.

Оказалось, отец был весь в долгах. Он заложил и дом, и ресторан. Продажа дома покрыла весь долг по закладной на дом и небольшую часть долга по закладной на ресторан. Продавать ресторан было невыгодно — все деньги пошли бы на выплату оставшейся части долга. И вот тогда Джулия придумала свой знаменитый двухлетний план. Если жить экономно и привлечь больше клиентов в «Бербекю Джея», за два года она сумеет выкупить закладную, и тогда ресторан можно будет продать с неплохой прибылью. Джулия не скрывала своих намерений, и все в городе знали, что она останется в Мэллаби на два года, но это не значит, что она сюда вернулась.Она просто приехала на время. И не более того.

Когда Джулия стала владелицей «Бербекю Джея», там уже была своя клиентура. Не слишком обширная, но зато верная. Спасибо папе. Он умел сделать так, чтобы люди, пришедшие к нему в ресторан, уходили счастливыми, источая запах сладковатого дыма и жара углей, который тянулся за ними как шлейф. Но в Мэллаби располагалось больше ресторанов с барбекю на душу населения, чем в любом другом городе штата, и конкуренция была жесткой. Теперь, когда папы не стало, его ресторан как будто лишился души, и Джулия понимала: ей надо придумать, чем выделиться. Она начала печь торты и пирожные — свои фирменные блюда, — и дела сразу же пошли в гору. Очень скоро «Барбекю Джея» стал известен не только отличными блюдами барбекю в лексингтонском стиле, но и лучшими во всей округе кондитерскими изделиями.

Обычно Джулия приходила в ресторан задолго до рассвета. Раньше нее приходил только повар. Они редко вступали в беседы. Он занимался своей работой, она — своей. Управление рестораном Джулия перепоручила людям, которые работали там давно и которым ее отец полностью доверял. Хотя ресторанный бизнес был у нее в крови, Джулия старалась не слишком вникать в это дело. Она любила отца, но уже давно не хотела быть такой же, как он. Когда Джулия была маленькой — еще до того, как она превратилась в угрюмого подростка с розовыми волосами, — она каждый день заходила в папин ресторан по дороге в школу и с радостью помогала ему во всем: и подавала заказы, и бросала поленья в печь. Воспоминания о папином ресторане были одними из лучших в ее жизни. Но с тех пор многое произошло, и ничто уже не будет так, как прежде. Поэтому Джулия приходила пораньше, пекла пирожные и торты, намеченные на день, и уходила, когда в ресторан начинали подтягиваться самые первые ранние посетители. В удачные дни она даже и не встречалась с Савьером.

Сегодня был неудачный день.

— Мне тут вчера Стелла такое рассказала! — Савьер Александр вошел в кухню, как раз когда Джулия заканчивала яблочный торт, который она испекла для внучки Ванса Шелби.

Джулия на секунду закрыла глаза. Должно быть, Стелла позвонила ему тут же, едва Джулия ушла к себе.

Савьер подошел и встал рядом с ней. Он был словно свежий прохладный воздух. Невозмутимый и гордый, но это ему прощали за удивительное обаяние, которым он прямо лучился. Голубоглазый и светловолосый, Савьер был красив, умен, богат и приятен в общении. И еще он был добрым, как все мужчины в его семье, истинно южные джентльмены до мозга костей. Каждое утро Савьер приводил деда в ресторан Джулии, чтобы тот мог позавтракать в компании старых друзей.

— Посторонним сюда нельзя, — сказала Джулия, укладывая последний корж поверх начинки из сушеных яблок с корицей.

— Пожалуйся на меня хозяйке ресторана. — Он убрал ей за ухо волосы, на миг задержав пальцы на тонкой прядке, которую Джулия до сих пор красила в розовый цвет. — Разве ты не хочешь узнать, что Стелла рассказала мне вчера вечером?

Джулия отстранилась и принялась покрывать коржи яблочной начинкой.

— Вчера вечером Стелла была пьяна.

— Она заявила, что ты ей сказала, будто печешь торты из-за меня.

Джулия знала, что так и будет, но все равно напряглась, и лопатка на миг застыла в ее руке. Она очень надеялась, что Савьер этого не заметил.

— Она считает, что у тебя низкая самооценка. И пытается поднять ее.

Он приподнял бровь в своей оскорбительной неотразимо-надменной манере.

— В чем меня только не обвиняли, но не в низкой самооценке.

— Наверное, трудно быть таким красивым.

— Да не то слово. Ты правда ей это сказала?

Джулия швырнула лопатку в миску, где была начинка, и отнесла миску в раковину.

— Я не помню. Я тоже была пьяна.

— Ты никогда не напиваешься, — сказал он.

— Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы делать такие заявления, — она была очень довольна, что произнесла это. Ее не было в городе восемнадцать лет. « Смотри, как я изменилась. Я стала лучше», — вот что ей хотелось сказать.

— Да, согласен. Но я знаю Стеллу. Она никогда не врет, даже спьяну. С чего бы она стала мне говорить, что ты печешь торты из-за меня, если бы ты сама ей этого не сказала?

— Я пеку торты. Все знают, как ты любишь сладкое. Наверное, у нее в голове все перемешалось. — Джулия пошла в кладовку за коробкой для торта и задержалась там дольше, чем нужно, надеясь, что Савьер устанет ждать и уйдет восвояси.

— Ты берешь торт с собой? — спросил он, когда она вышла. Он не сдвинулся с места. Среди всей безумной кухонной суеты — официантки входили и выходили, повара сновали туда-сюда, рубили мясо, отбивали его деревянными молотками — он стоял совершенно спокойно. Джулия отвернулась. Долго смотреть на Савьера — все равно что смотреть на солнце. Его образ отпечатывается на сетчатке. Его видишь, даже если закроешь глаза.

— Отнесу его внучке Ванса Шелби. Она приехала вчера вечером.

Савьер рассмеялся.

— Тыиспекла для кого-то приветственныйторт?

Джулия не уловила иронии, пока он не сказал:

— Извини. Не знаю, что на меня нашло.

Он наблюдал за тем, как она упаковывает торт в картонную коробку.

— Тебе идет этот цвет, — сказал он, прикоснувшись к длинному рукаву ее белой рубашки.

Она тут же отдернула руку. Все те полтора года, что Джулия уже прожила в Меллаби, ей как-то удавалось избегать общества этого человека… а потом на нее вдруг находит затмение, и она говорит Стелле именно то, что притянет Савьера к ней с силой не меньшей, чем сила всемирного тяготения. Он искал этот повод с того самого дня, как она приехала в город. Он хотел быть ближе к ней. Она это знала и злилась. Как он может хотя бы задумыватьсяо продолжении того, на чем они остановились когда-то давным-давно, — после всего, что случилось?