Бегущая за ветром

Проснулись мы от робкого стука в дверь. Солнце уже клонилось к закату, на небе переливались розовые и багряные отблески его вечернего света. За дверью стояла наша Домовушка.

— Хозяюшка Вережинка, Сапфирик, ужин стынет. Все ждуть токма вас.

— Мы сейчас, Малуша, быстро придем, — уверила я ее.

Усталость отступила, зато проснулся аппетит. Уверена, что не только у меня. Фирик с вздыбленной после купания шерсткой и с голодным блеском в глазках помчался через окно в сад под яблоню.

Следом отправилась и я. Вся наша компания уже дружно сидела за нарядным столом. Впервые с нами ужинали и Савелий с Настасьей, и Федор. Все принарядились и выглядели очень довольными. Тем не менее, было заметно, что они стесняются, но когда дядюшка стал рассказывать наши приключения, все забыли о неловкости и слушали, раскрыв рты. Да я и сама заслушалась. В итоге, все еще раз пришли к выводу, что мы — молодцы. Посидели так хорошо под яркими звездами и отправились спать.

И вот новый день уже начался. Спросонья, я и не вспомнила сразу, что у меня сегодня в планах-то прописано? Лежу себе и вспоминаю. Теорию по местной приютской образовательной программе я всю выучила. И даже больше. Дядюшка рассказал мне много интересного, чего нет в учебниках. Стихии мои проснулись, да не одна, как предполагалось, а целых три! И, получается, что я научилась даже больше, чем запланировал для меня дедушка. Тренировалась, медитировала. Все по плану выполнено и перевыполнено.

Осталась только одна нерешенная задача. Как спрятать мою проснувшуюся магию? Чтобы не блистать на отборе в прямом и переносном смысле? Раз деда сказал, надо сделать. Значит, так правильно. Жизнь показала, что своим предкам я могу смело во всем доверять! Значит, надо сегодня поговорить с дядюшкой. Он обязательно что-нибудь придумает! Кстати, ему еще надо напомнить про партизанскую вылазку в старый дом. Может, передумал уже? Как бы и не хотелось мне еще поваляться в такой уютной кровати, но пора вставать! Горн поет! Труба зовет!

Я быстро освежилась и помчалась в сад. В саду благоухали цветы и травы, дурманя своими ароматами. Солнце влажными бликами отсвечивало на зеленой листве после ночного дождя. На дорожках еще не высохли лужицы. Как же я крепко спала, что ничего не слышала ночью. Ко мне радостно, с горящими азартом синими глазками, подбежал мой мажик. По привычке с разбегу взлетев на мои руки, промчался вихрем по плечам и голове и так же быстро в обратном порядке оказался на земле, а потом растворился в розовых кустах. Жизнь продолжается! Как же хорошо.

Прогулялась по нашему небольшому, но уже можно смело сказать, что парку. В еловых ветках следом за рыжим беличьим хвостом мелькнул знакомый серо — голубой пушистый силуэт. Постояла, подышала хвойными ароматами и не спеша добрела до баньки. Баня меня порадовала. Она стояла в стороне, окруженная вековыми соснами. Свежий душистый сруб желтел в тени их пушистых макушек. Стены уже были по периметру выстроены до уровня окон. До нового года, надеюсь, что банники справят новоселье. Ну, и хорошо. Ветерок привычно кружил мои волосы, зазывая покататься на его крыльях. Но я ласково отмахнулась. Попозже.

Так и не дождавшись дядюшки, направила свои стопы в столовую. Быстро вынырнувшая из своего подпространства Малуша, меня вкусно накормила завтраком и сообщила, что Амадей задержится до обеда. Ну, ладно. Тогда пойду собираться в дорогу, скоро отъезд. От этой мысли уже привычно защемило сердце. Когда в гардеробе я в задумчивости замерла перед вешалами с одеждой, услышала легкий стук в дверь. На пороге стояла моя Домовушка.

— Хозяюшка Вережника, а тебе можа чаво подсобить надоть?

— Спасибо, Малуша. Проходи.

И мы потерялись в выборе. На кресле лежала уже пугающая своими размерами куча одежды.

— Ой, я жеть забыла! — Домовушка исчезла и через мгновение появилась, держа в руках светлую меховую жилетку и муфту с капюшоном от плаща.

— Мех надоть было просушить!

Все встало на свои места. На плащ или это пальто? На синюю сторону сверху одевалась меховая жилетка. Капюшон и симпатичная муфта прилагалась. Малуша, смущаясь, протянула мне, связанный из пушистой белой пряжи, комплект из шапки, варежек и длинного шарфа. Все такое красивое и уютное, что я тут же начала мериться. Все вместе смотрелось просто очаровательно!

— Спасибо, Малуша! — я искренне была ей благодарна за заботу и доброту.

— Мене жеть в радость, Вережинка! — первый раз она так меня назвала и испугалась.

— Что ты, Малуша! Так и зови всегда, мне тоже в радость, — улыбнулась ей в ответ.

— Пущай греють тебя, хозяюшка! Зимы у нас дюже холодные бывають. А сапожки носи смело, не боись. И в мороз лютый не замерзнуть ноженьки! Я бачила, як дед твой их мастерил. Дюже любил тебя и скучал шибко. От нас жеть энто не спрячешь, чувства завсегда чуем! Мы любили деда твово, — вздохнула Малуша и замолчала. Мне стало так грустно — грустно.

— Не грусти, хозяюшка Вережинка, жизня завсегда вперед идеть, не оглядываеца. И ты иди, и усе сладица! Но тама исчо стоять хорошие теплые башмаки. Бери, не боись! В твою суму усе поместица.

— Спасибо тебе, Малуша! Я тоже буду скучать по тебе и по всем вам, и по дому нашему. Но я же вернусь!

Домовушка махнула рукой и растаяла. А я осталась грустить одна. И что за день сегодня такой странный? Пусто и грустно. Тоже махнула на все рукой и пошла летать с Ветерком.

Дядюшка объявился к обеду вместе дедом Гаюном. Оказывается, пока я спала, они проверили поле битвы и остались очень довольны результатом. Раненым оказали и магическую, и лекарскую помощь. Грозовые глаза моего Хранителя посверкивали золотыми искорками, что означало крайнюю степень довольства. Мы уже совсем по-домашнему и без церемоний дружно съели вкусный грибной суп, отбивные и курицу, запеченную в духовке под невероятно вкусным соусом, с рассыпчатым картофелем и овощами с нашего огорода. Запили все ароматным чаем с горячими еще пирожками. Сытые и довольные отправились в гостиную. Леший попросил слово.

Мы с дядюшкой вопросительно уставились на него.

— Вережинка, мы усе долго гадать не стали, и решили тебе дар сделать от лесного сообчества. Дюже ты помогла нам, девонька. И посему мы завсегда рады привечать тебя. В лесу нашем ты могешь гулять, бродить, как в парке свовом. Нихто тебя не обидит. Тако и помни. Но ежеля занесет тебя в другой лес, та помогет тебе энтот знак. Яво узреет любой хозяин леса, учует зверь всякий и нечисть. Прими в дар от чистого сердца, — дед Гаюн достал что-то из-за пазухи и протянул мне на ладони.

Там отливал тусклым золотым блеском узкий браслетик, выполненный в виде ящерки с изумрудными глазками.

— Ой, дедушка, как красиво! Спасибо вам всем за такой подарок! Беречь буду!

— Вота беречь та и не след. Носи и не снимай. Дай-ка руку!

Я протянула, и леший ловко застегнул браслет на запястье. Мне, возможно, и показалось, но глазки ящерки явно сверкнули зелеными искорками. Ящерка прикусила свой хвостик, и застежка исчезла.

— А как же я его сниму?

— А никак! Носи и не снимай! — Довольно заключил дед Гаюн.