Белая голубка Кордовы

Мануэла поднималась по улице, медленно всплывая из тени, как из воды: по плечи, по колени… Шла, как велел он, не торопясь, с ровной статной спиной, слегка напряженной, словно в любую минуту готова была вылететь на сцену. Он знал, что, скорее всего, его ждут где-то там, у ее дома, но уже не чувствовал ничего, кроме пустынного гулкого покоя, за которым следовало только одно: взорванная тьма.

Вот она свернула на свою улицу, подошла к дверям дома, замедлила шаг…

…ему, в эти минуты восходящему на эшафот за многочисленные свои прегрешения, одиннадцатому в своем роду дону Саккариасу Кордовера, не позволено узнать, что через пять дней в Толедском госпитале Вирхен де ла Салюд роженице Пилар Гарсиа Морос принесут на первое кормление ее новорожденных — двух совершенно одинаковых мальчиков весом по два килограмма сто граммов — поразительно здоровых и крепких для недоношенных младенцев.

Мама подошла к дверям дома, помедлила… И вдруг обернулась.

Он стоял шагах в тридцати, глядя ей прямо в глаза, улыбаясь спокойно и горько.

И в ответ она озарилась счастливой улыбкой, почти беззвучно окликая его:

— Забыва-а-ка! Ты все-таки явился, забывака!

И когда сзади взревел мотоцикл, и сразу хлопнуло и ударило в спину, он по лицу ее — по тому, как молча перехватила она ладонью губы — понял, что убит.

Медленно опустился на колени, опрокинулся навзничь и успел еще увидеть, как спланировало рядом перышко: не из тех обоюдоострых атласных лезвий белого крыла, а грудное, пуховое, невесомое, как последний вздох; как само воркование голубиного горла…

Иерусалим, 2008–2009.

Автор выражает беспредельную благодарность за помощь в сборе материалов к роману:

Лоле Диас, Алексею Осипову, Дине Воляк, Саше Николашкиной, Аркадию Драгомощенко, Кате Вайнер, Алле Либов, Лине Никольской, Тане Гориной, Ефиму Кучеру, Кате Соллертинской, Элле Митиной, Игорю Маркову, Рафаилу Нудельману, Саше Окуню, Соне Тучинской, Тане Черновой.