Белая шубка

Сева вдруг остановился, Миша с разбегу налетел на него. Схватившись друг за друга, чтобы не упасть, они закружились на месте и расхохотались.

Ноги у них уже давно были мокрые, шапки съехали на затылок, щёки пылали, ярко горели глаза.

— Мишка, знаешь что?! — Сева внимательно огляделся вокруг. — А что если взять да перекопать дорогу? Канаву сделать, а? Вот хлынула бы вода, у-у-у!

— Севка! Давай! Интересно!

— Давай. Сбегаем домой, — я видел там, в сенях, в углу, лопатки. Побежали!

Дома по-прежнему никого не было, только в кухне возилась старушка сторожиха.

— Миша! И знаешь что?! Давай никому не скажем, что это мы, — заговорил Сева, когда они с лопатками вернулись на дорогу, — пусть это будет наш сюрприз. Им-то ведь некогда счищать, а мы тут как тут! Накопаем канавок, это поле скоро-скоро и очистится. Вот здорово-то будет!

Копать оказалось не так легко: дорога была плотно утрамбована и, постепенно оттаивая, взялась льдом. Мальчики старались вовсю. Они вели свои канавки снизу, навстречу воде. Дело подвигалось медленно. Сева был ловок и силён — и то канавка получалась неглубокая, узенькая, а у Миши шла просто какая-то царапка. Сева, сопя, упирал ногой на лопатку, и вдруг настал момент, когда лопатка сразу — легко и быстро — вонзилась в рыхлый снег. Очевидно, у самого основания дорожного бугра вода уже начала просачиваться. Сева удвоил старания. Оставалась уже узенькая полоска, отделяющая канавку от воды. Сева ударил лопатой, и вдруг целая глыба плотного снега дрогнула, как-то кувыркнулась, и — у-у-ух! буль-буль! — хлынула вода, сразу увлекая с собой набрякшую оторванную глыбу.

— Ура-а! — громко заорал Сева. — Мишка! Смотри! У-ух ты! Что делается-то!

Миша бросил лопатку и подбежал.

Шумный поток воды хлестал через дорогу, кружась, бурля, вползая на берега канавки. Вода отрывала куски этих неверных берегов и, вынеся их на свободное место, разливалась широким потоком по рыжей проталине и уходила вниз, к невидимой шумливой речке.

— Ой, ну и жарко! — воскликнул Сева и, живо сбросив с плеч пальто, кинул его на руки брату. — На, Мишка, держи, я ещё расширю канавку!

Он снова крепко ударил лопатой. Огромная глыба разбухшего снега, тяжело переваливаясь, соскользнула в канавку и поползла вниз. Вода громко забурлила, перекатываясь через неё.

— У-ух ты! — в неистовом восторге закричал Сева и, вскинув лопату над головой, заплясал на дороге какой-то танец диких.

— Ура! Ура! Богатыри мы, помощники солнца! — пел он во всю силу своих лёгких.

— Помощники солнца! — захлёбываясь, вторил ему Миша, тоже топчась на месте и держа в объятиях Севино пальто.

И вдруг — в самый разгар их буйного веселья — чьи-то сильные руки схватили Севу сзади за плечи, и не успел он опомниться, как, сбитый с ног, уткнулся головой в мягкую рыжую глину проталины.

— Гады! Вредители! Что вы наделали! — гневно кричал над ними звонкий мальчишеский голос.

Сева вскочил на ноги и, отфыркиваясь, бросился с поднятыми кулаками на своего обидчика. Это был невысокий, коренастый мальчуган, как и Сева, лет двенадцати. Его широкое загорелое лицо было искажено яростью. Одним ловким движением он оттолкнул Севу так, что Сева едва устоял на ногах. Мальчик что-то кричал, но Сева и сам кричал на него, и громко ревел Мишка, и за своим и Мишкиным криком Сева не разбирал, что кричит мальчик.

И вдруг, прежде чем Сева успел снова наброситься на него, мальчик выхватил из рук Миши Севино ватное пальто и с силой ткнул его в вырытую Севой канавку, стараясь остановить бурно хлеставшую воду.

Сева на мгновенье опешил. Миша заревел ещё громче.

— Придерживай лопатой, — прикрикнул мальчик, ожесточённо упихивая Севино пальто у истока канавки, — а то унесёт!

— Ты что, с ума сошёл?! — заорал Сева, бросаясь спасать своё пальто, и вдруг сразу осёкся и умолк. Только сейчас дошло до его сознания, о чём кричал мальчик.

— Мы тут под овёс поле готовим, а вы нам воду спускать?!

Сева растерянно остановился. Руки его опустились.

— Чего стоишь? Оглох? Держи лопатой, говорю, ведь холодно руками-то! — кричал мальчик, стоя на коленях перед канавкой и держа обеими руками уже набухшее пальто. Вода остановилась, обнажилось грязное дно канавки.

Сева бросился поднимать далеко отлетевшую в драке лопату.

— Подай её мне, а сам гони что есть духу в совхоз, притащи доску, — распоряжался мальчик. — Этим не удержать, сейчас размывать начнёт.

— А где я доску возьму? — пробормотал Сева, подавая лопату.

— Где! Где! Спросишь, кого встретишь. С метр длиной, да пошире. Ну, гони, живо! А ты чего стоишь? — прикрикнул он на Мишу. — Хватай другую лопату да помогай!

— Севка! Не уходи! — снова завопил Миша, но Сева уже мчался сломя голову по дороге к совхозу. Упругий ветер подгонял его сзади, мокрые ноги звонко шлёпали по тонкому слою воды, брызги летели во все стороны.

Сева бежал…

* * *

Тётя Люба пришла домой на обеденный перерыв и узнала от старушки сторожихи, что мальчики ушли из дому с утра, потом забегали на минутку в сени и снова убежали куда-то.

— Пусть гуляют. Проголодаются — прибегут, — сказала тётя Люба и села обедать одна. Она не успела доесть суп, когда какой-то треск под окошком привлек её внимание. Тётя Люба подошла к окну, открыла форточку и высунулась в неё.

— Батюшки!.. Что такое?! — воскликнула она испуганно.

Прямо под окном, сидя на корточках, Сева напрягал все силы, чтобы отодрать от завалинки щиток из двух широких досок, которым было забито на зиму окошечко в подполье.

— Севка! Что ты делаешь?! Зачем дом ломаешь?!

Сева поднял голову и обрадовался.

— Тётя Люба! Ты дома! Вот хорошо! Можно взять эти доски? Мне нужна доска… поскорее! — Сева сильно запыхался и говорил с трудом, еле переводя дыхание.

— Зачем доска? И на кого ты похож?! Где ты так перемазался?!

— Это потому, что… драка была…

— Драка? С кем? А Миша где?

— Миша там… держит моё пальто… Так можно взять доски?

Сева снова сильно дёрнул, щиток с треском оторвался, и Сева, взмахнув им в воздухе, шлёпнулся прямо в выдолбленный капелью желобок.

Тётя Люба побледнела.

— Севка! Да ты в уме?!. — она исчезла из форточки и сейчас же появилась на крылечке.

— Куда ты?! Куда? Стой! — она огромными шагами догнала уже волочившего тяжёлый щиток Севу и схватила его за руку.

— Пусти меня, тётя Люба! — закричал Сева. — Мне надо скорей! Там вода уходит!

— Какая вода? Да говори ты толком! — и тётя Люба крепко вцепилась обеими руками в Севину курточку.

— Некогда толком, тётя Люба! Потом!

— Говори, всё равно не пущу! — Сева взглянул на лицо тёти Любы и понял, что она и вправду не пустит. Спеша и путаясь, рассказал он всё, как было. Умолчал только о том, где пальто.