Белая таежка

У Галки сухарница получилась куда с добром, но ели мы ее молчком, а потом поварихе никто даже спасибо не сказал. Чай пить не стали. Ванюшка поднялся и сделал нам с Кольчей знак за ним следовать. У Галки хватило ума не тащиться за нами, принялась посуду мыть.

– Взять ее придется, ребята, - тяжко вздохнул командор, присаживаясь у лодок на песок: там, где мы раньше сидели и Галку увидели.

Я этого никак от него не ожидал, изумленно вылупил глаза.

– Девчонка не мед, с придурью, - голос у Ванюшки зазвучал еще тверже и решительнее, по-командирски.
– Меня самого от одного вида ее с души воротит. Но Кольча прав - хочешь не хочешь, а брать придется.

– Я с Галкой не поплыву!
– уперся я.

– Вольному воля!
– Ванюшка вскочил, резко повернулся и мотнул головой в сторону Галкиной берестянки.
– Садись в ее посудину и скатертью дорожка!

Не сказав мне больше ни слова, он направился к палатке.

– Да ты сам себе этого потом не простишь, когда остынешь! миротворно и жалеючи сказал мне Кольча. Душевно так сказал, дружески. Пошли, перестань дурака валять, Миха.

Он подхватил меня под руку и потащил на угор, к палатке. Я не сопротивлялся.

Галка кормила сухарницей Чивчукчака.

– Вторую миску уминает, - сказала она Кольче, когда мы подошли, - а этот осмодей Дружок нос воротит.

– Ты их из одной миски?!
– ужаснулся Кольча.

– А что?

– Дружок скорее лапы протянет с голодухи, чем уронит свое собачье достоинство!

– Гляди-ка, куражливый какой!

– Голод не тетка!
– изрек командор.
– Прижмет, так перестанет модничать.

"Человек практичного ума!" - вспомнились мне слова нашего классного руководителя, сказанные однажды в адрес Ванюшки.

По всему было видно, что он уже объявил о своем решении Галке. После я узнал, что в ответ она лишь бросила коротко:

– Давно бы так!

Не было у меня злости на Ванюшку, он прав: не поворачивать же нам оглобли?.. А вот на душе все равно было муторно. Галке вида не показываю, что мы из-за нее схватились сейчас на берегу, решаю установить с ней мирное сосуществование по принципу: нас не трогай, мы не тронем. Что из этого получится - не знаю. Боюсь, что она мне житья не даст.

17

Появись Галка-задавалка на этом острове двумя часами позже, и не видать бы ей экспедиции как своих ушей.

Впрочем, интересно, как бы тогда Кольча попытался удержать нас тут, запоздай она приплыть. Вчера-то он из кожи лез, чтобы утащить нас ночевать на этот остров, потому что они здесь договорились встретиться. Галкина мать работает бригадиром в рыбацкой артели на Киренге. Галка к ней сразу и помчалась с Малинового озера.

А получилось у нас вот что. Мы с Ванюшкой снимали палатку, а Кольча пошел Галкин мотор опробовать, проверить, как он потянет груженый шитик на течении. Оттолкнулся веслом от берега, сев в берестянку, и завопил во все горло:

– Ура-а, парни, ура-а! Мотор нашелся!

– Какой мотор?
– крикнул ему Ванюшка.

– Да "Вихорек" наш!

– Где?

– На дне!
– Кольча ткнул пальцем в воду.

Берестянка его покачивалась в тихой заводи, отгороженной от быстрой протоки каменной грядой. Вода в ней светлая-светлая, "зоркая", как у нас говорят. Мы по камням подобрались с Ванюшкой к Кольче.

– "Вихорек"!
– ахнул я.

А глубина порядочная, никак не меньше десяти метров. Может, даже побольше, потому что угадать трудно, вода всегда скрадывает расстояние. Я сажусь на камень и начинаю торопливо раздеваться. А комары будто этого и ждали: яростно набрасываются на меня со всех сторон и жварят вовсю. Спасу от них нет, но я терплю. За такую награду, как "Вихорек", можно и помучиться.

Ванюшка пыхтит рядом, стягивая сапоги.

Я успеваю раздеться первым и, вытянув руки над головой, "рыбкой" лечу в омут. Иду, иду на дно с раскрытыми глазами. Еще, еще маленько. Вот они, камушки на дне, вот мотор... Но едва успеваю коснуться пальцами мотора, как мне делается невтерпеж. Грудь разрывает, в ушах бешеный шум и звон, ломит виски. Кажется, еще миг, и я тут кончусь. Что есть силы отталкиваюсь ногами и взлетаю вверх. Вынырнув, кручу головой, отфыркиваюсь, жадно хватаю воздух широко открытым ртом.

– Достал дна?
– лезет с расспросами Кольча.

– Достал!

Хочу еще раз нырнуть, но Ванюшка останавливает меня окриком:

– Погоди! Успеешь еще нахлебаться.

Он уже разделся и сразу стал мохнатым: с ног до головы комары облепили. Выбрал камень потяжелее. Кольча подает ему веревку. На конце петля. С камнем он как колун на дно пойдет, сбережет драгоценные секунды. Хорошо придумал! Корежась под укусами комаров, Ванюшка прижимает петлю с камнем к груди и "солдатиком" летит в воду. Веревка тянется за ним.

Но получилась осечка. Сначала как поплавок веревка выскочила из воды, потом показалась Ванюшкина голова.

– Петля из рук выскользнула!

Я уже наготове. Ныряю, как Ванюшка, с камнем, но иду вниз головой. Это дает мне возможность маневрировать: одна рука у меня свободна, и я подгребаю ею прямо к мотору. Ухватился за скобу для переноски, камень бросаю, а петлю накидываю на винт мотора. Все, порядок! Дело сделано!

Чувствую себя победителем стихии. Воды в данном случае. Замерз, посинел, все тело зудится, искусанное комарами, а я плясать готов от радости.

– Ну что ж, теперь давай трогательно попрощаемся!
– говорю Галке, злорадно посмеиваясь.

– Прям уж!
– фыркнула она в ответ.

Да я это просто так сказал, чтобы позлить ее. Разве теперь от Галки отвяжешься? Гуранка она и есть гуранка.

– Потерпеть уж придется, Миша, - отвел меня в сторонку командор. Кашеварить зато будет, одежонку продырявим - залатает, постирушки устроит...

– Парни, теперь вы верите, что это диверсия?
– опять принялся за свое Кольча.
– Вору наш мотор до лампочки! Ему главное - нас домой вернуть.

– Умный ты, Колян, как утка, - засмеялся Ванюшка.
– Только отруби не ешь!

– Это ты к чему, командор?
– насторожился Колокольчик.

– Да к тому, что Чак помешал вору. Понял? Вот он и фуганул мотор в омут.

– Не вам, не нам?

– Вернуться хотел за ним, когда мы отсюда уберемся!

18

Тяжелый выдался денек. Кутима злая горная река, это не Чистюнька. Часто сжимают ее с боков гольцы. Внизу они зализаны до синеватого камня, покрыты, как плесенью, зеленым мхом, оплеваны пеной. А вверху лишайниками разрисованы, и уже только потом земляная корка все укрыла, и щетиной кажутся на ней высоко у тебя над головой редкие сосны. Местами идем как по дну глубокого ущелья. Я чуть было не налетел на топляк, когда сидел у руля. Бревно несло водой, поставив на попа. Валялось оно где-то на берегу, один конец сох, а другой мок. Потом дожди прошли, речка поднялась, слизнула его и поперла стоймя. Если бы я оплошал немного, могло бы насквозь борт прошибить у шитика.