Белая ведьма, черное проклятье

— Ты сука! — закричала Скиммер, из-за отсутствия ожидаемого укуса слишком шокированная, чтобы двигаться. Если бы я ударила ее, то она инстинктивно среагировала бы на это, и я была бы уже мертва. Даже умирая, Кистен преподал мне еще один урок. Он пошел против своего убийцы, и это принесло ему вторую смерть. Он умер за меня. Он умер, защищая меня.

Айви с трудом сделала вздох. Я взглядом попросила прощения и отодвинула ее в сторону, вставая между ними.

— Оставь Айви в покое.

Скиммер закричала от отчаяния, у нее были черные глаза и скрюченные руки, больше похожие на когти, но однажды я уже уложила ее на лопатки, и она помнила об этом.

— Айви? — позвала я, бросая рискованный взгляд назад, и увидела, что жажда крови не ушла даже из-за нехватки воздуха. Дерьмо на тосте. Я не ожидала, что мне придется иметь дело с ними обеими одновременно.

— Айви! — заорала я, стараясь развернуться так, чтобы она не была позади меня, продолжая следить за Скиммер. — Посмотри на меня! Кем ты хочешь быть завтра?

Держа руки на животе, Айви смотрела на меня сквозь занавес своих волос. Она сделала один чистый вдох, потом другой. Справа от меня Скиммер затряслась от досады. Айви посмотрела на нее, и на ее лице отразился испуг.

— Кем ты хочешь быть завтра? — вновь спросила я, видя, что она приходит в себя. — Ты ничего не потеряла, Айви. Все в порядке. Ты не проиграла. Ты все такая же.

Она моргнула, и в глазах появился тонкий ободок коричневой радужки.

— О, мой Бог… — прошептала она, выпрямляясь.

— Ах, ты маленькая жалкая… вампирша! — закричала она. — Как ты могла так поступить со мной!

Айви сделала три шага, и я вновь встала между ними. Позади меня Скиммер в страхе сжалась в углу.

— Айви, нет! — требовательно сказала я.

Ее глаза все еще были черными от сильнейшего страха потерять себя и стать управляемой инстинктами, и по мне прошла дрожь.

— Оставь это, — сказала я, и ее челюсти разжались. От облегчения мне стало легче дышать, и я вдохнула. Она пахла восхитительно, когда была раздражена.

Скиммер заметила, что Айви восстановила контроль над собой, и поняла, что это случилось благодаря мне, и что-то в ней сломалось.

— Она моя! — завизжала она и прыгнула на меня, обнажив клыки и зарычав.

Я пригнулась и услышала мягкое «Охх». Скиммер помятой кучей упала на пол рядом со мной. Сидя на корточках, я бросила взгляд на Айви. Боль и предательство выместили голод, но глубже всего была благодарность.

— Она не твоя! — плакала Скиммер, от боли сжимаясь в позу зародыша. — Она моя. Моя! Я убью тебя! Я убью тебя так же, как убила Пискари!

Айви протянула мне дрожащую руку, чтобы помочь подняться.

— Ты в порядке?

Я посмотрела на нее, стоящую между мной и ревнующей «смертью». Ее глаза были почти полностью карие, и боль, которая отражалась в них, была мне знакома. Я повернулась к Скиммер, рыдающей и испуганной. Мелко задышав, я приняла руку Айви и позволила помочь мне.

— Да, — прошептала я, пытаясь восстановить утраченное равновесие. Я чувствовала себя не очень.

Айви не смотрела на Скиммер.

— Думаю, нам пора.

Она двинулась к двери, и я бросила взгляд на Скиммер.

— Но мы не получили того, зачем пришли.

— Мне все равно.

Айви постучала в дверь, и когда подошел Милтаст (так, будто ничего не случилось), Скиммер вскинулась.

— Сука! — закричала она и вновь бросилась на меня. Айви была готова к этому, и Скиммер натолкнулась прямо на ее стальные ладони. Мой пульс подскочил из-за того, как быстро это произошло.

Задыхаясь, Скиммер отступила. Она закрыла лицо руками, но кровь из носа все равно просачивалась. Рыдая теперь всерьез, маленькая вампирша рухнула на диван. Она лежала спиной к нам, и я уже почти вышла за дверь, когда Айви заколебалась на пороге. Я видела из холла, как она подошла и нежно прикоснулась к плечу Скиммер.

— Мне жаль, — услышала я ее шепот. — Я люблю тебя, но больше не могу делать этого с тобой.

Скиммер сжалась еще сильнее.

— Я убью ее, — рыдала она. — Если ты останешься с ней — я ее убью.

Холод пробежал по моей коже. Не из-за ее слов, но из-за той любви, которую показывала Айви, обняв Скиммер.

— Нет, не убьешь. Это не Рэйчел показала мне то, что я заслуживаю быть любимой. Это ты. Скажи мне, кто приходил к Пискари.

— Убирайся, — воскликнула она, слабо отталкивая Айви. Кровь испачкала ее белый комбинезон, и Милтаст застыл, увидев это.

— Что за чужак приходил к Пискари? — настаивала Айви.

Дрожь, сотрясавшая Скиммер, приостановилась, когда она сдалась.

— Никто, кроме Кистена, — еле слышно сказала она. — Один раз в неделю, через три дня после тебя. Больше никто.

Я выдохнула, на меня навалилось разочарование. Ничего. Мы ничего не узнали.

— Я люблю тебя, Айви, — прошептала Скиммер мертвым голосом. — Уходи. И не возвращайся больше.

Айви поднялась, склонив голову. Успокоившись, она повернулась и вышла за дверь, проходя мимо меня и источая запах злого, страдающего вампира. Стуча каблуками по твердому полу, она все дальше уходила по коридору в одиночестве.

Я кинулась за ней. Я слышала, как Милтаст запер дверь и пошел следом. Я догнала Айви у запертой двери, где мы остановились в ожидании Милтаста.

— Ты как? — спросила я, не зная, что она сейчас чувствовала.

— Она оправится, — сказала Айви, сжав челюсти и не глядя на меня.

Милтаст нашел дверной замок, приложил карточку и отступил, когда Айви первой толкнула дверь.

— Не могу поверить, что тебя не укусили, — сказал он с очевидным благоговением.

Мои глаза сузились, когда я решила, что они позволили мне пройти, надеясь, что выйду я оттуда раненной или мертвой. Он белый колдун, у которого было благословление правительства на использование черной магии. И если бы я сделала одно неверное движение — он бы среагировал. Испытывая отвращение, я развернулась на каблуках и последовала за Айви.

Я слышала позади медленные шаги Милтаста и ощущала покалывание на коже. У первой двери я, наконец, нагнала Айви. Старая женщина у детектора чар встала и сразу достала бумаги, чтобы мы сделали отметки на выходе, но выглядела она так, словно была удивлена нашим появлением.

— Айви, — сказала я, пока Милтаст догонял нас, ее голова была опущена, и она молчала. — Извини меня.

Ее самообладание, наконец, дало трещину, и она посмотрела на меня, сверкая непролитыми слезами на глазах.