Белла

Было воскресный день середины ноября. С каждым порывом ветра падали листья, словно медный снег, но оставалось еще достаточно осенней листвы. Умиротворяющая картина при свете дня. Оттенки красно-коричневого на солнце, первые морозы; горели камины, потрескивали дрова и уголь.

Джордж, Харриет, Урсула и Селина обедали. Близнецы собирались в церковь и обедали наверху с няньками. Джорджа раздражало, что третье воскресенье подряд они обедают с непрошеной гостьей. Он попросил Харриет узнать, сколько та пробудет, но жена до сих пор не спросила.

— Carpe diem [2] , — произнесла она, чем еще больше рассердила его, потому что Джордж не понимал смысл и считал, что она тоже.

Когда подавали первое блюдо, оба огромных костлявых пса мгновенно вскочили и залаяли из гостиной, где валялись в роскоши на каминном коврике. Возникло некоторое замешательство, и Харриет послала грума их успокоить. Затем вошел Симпсон и прошептал на ухо Джорджу имя прибывшего.

Брови его сошлись на переносице, и он обратился к Харриет:

2

Carpe diem — латинский афоризм, означающий «Живи настоящим».

— Валентин здесь.

Харриет зачерпнула ложку супа.

— Кастор и Поллукс такие непослушные. Я ведь приучала их не облаивать гостей... Что ж, Джордж, это твой дом и твой сын. Почему бы его не пригласить?

Селина встала из-за стола, смяв салфетку.

— Пойду наверх.

— Нет, не пойдешь, — велела Харриет. — Пожалуйста, сядь. Симпсон, попросите Джонса принести еще один прибор.

Симпсон посмотрел на хозяина, но не получив иных указаний, ответил:

— Слушаюсь, миледи.

— Я не желаю здесь оставаться! — Глаза Селины засверкали. — Прошу меня извинить.

— Ты у нас дома, — осадила Харриет. — Мы не намерены тебя отпускать.

Вошел Валентин. На нем был желтовато-коричневый сюртук, красный жилет, саржевые панталоны, сапоги для верховой езды, кремовый шейный платок и серые замшевые перчатки, которые он стянул, когда вошел. На щеках появились морщинки. Он остановился, увидев Селину, потом подошел к Харриет и поцеловал в щеку. Его мачеха чуть скривилась.

— Как поживаешь, Харриет? Добрый день, отец. — Так-так, малышка Урсула. Вижу, ты похорошела.

— Зачем пожаловал? — спросил Джордж.

— Пришел повидать жену. Но, похоже, явился не вовремя.

— Я придерживаюсь мнения, что любое время будет неподходящим, когда дело касается твоей жены, — заявила Харриет.

— Единственный непростительный поступок с моей стороны — что я помешал обеду. Могу я подождать в гостиной?

— Раз уж ты здесь, — ответила Харриет, — можешь разделить с нами трапезу. Полагаю, твой отец не возражает?

— Разговор о причине твоего визита отложим до окончания обеда, — холодно отозвался Джордж.

Возникло замешательство.

— Суп с зайчатиной, — сказала Харриет. — Пресноводная форель, оленина, пирожки и конфеты. Мы скудно питаемся.

Лицо Валентина исказилось одновременно в гримасе и улыбке.

— Благодарю. — Валентин огляделся. Симпсон отодвинул стул, как раз напротив Селины. Валентин занял его. — Благодарю.

Плотно сжав губы, Селина отвела взгляд.

Обед проходил в задумчивом молчании, которое нарушали только звон столовых приборов и посуды. Со временем и они стихли. Урсула злобно посматривала на брата. Ей показалось, что выглядит он бледным, словно в ноябре не ходил по морям и не ездил в Ирландию. Когда он жил дома, брат с сестрой так и не смогли найти общий язык. Валентин нещадно насмехался над ней, и Урсула помнила свою ярость по этому поводу.

— У тебя есть новости об Изабелле-Роуз? — вдруг спросила она, нарушив ледяное молчание.

— О ком? Ох. Нет. С чего бы? Она в Лондоне, как я понимаю.

— Да, она берет музыкальные уроки. Я слышала от школьной подруги Эрики Рэшли, что она уже поет на званых вечерах и подобных мероприятиях.

— Подходящих для нее.

— Да, точно. Папа отправил меня на год в Пензанс в пансион мадам Блик для благородных девиц. Не знаю, будут ли там обучать пению.

— У тебя нет голоса, — сказал Джордж.

— Спасибо, папа. Признаюсь, мне бы хотелось в Лондон.

— Всему свое время. Тебе только девятнадцать.

— Белла младше меня на два года.

Харриет оглядела стол и бросила взгляд на Симпсона и других лакеев. Ее воспитывали пренебрегать тем, что семейные разговоры слышат или подслушивают слуги, но она знала, насколько Джордж не одобряет подобную откровенность. Он мог бы высказаться, но натянутый характер разговора вряд ли это позволит. Валентин встретился с ней взглядом, затем отвернулся и просто сказал:

— На этой неделе я видел отца Беллы, после окончания следствия.

Это замечание никак не разрядило обстановку.

— Не сомневаюсь, что он в добром здравии, — отозвался Джордж.

— Не знаю, наверное. Боюсь, он не слишком беспокоится обо мне. Куда больше его взбудоражили утвержденные правительством шесть законов.

— Тогда пусть лучше присоединяется к возмутителям спокойствия на Сент-Питерс-Филд, чем пышет злобой в своем убогом домишке в Нампаре.

— Папа, а что за шесть законов? — спросила Урсула.

— Вполне понятная реакция правительства на беспорядки и позорные мятежи в Манчестере и других северных городах. Мы на пороге революции.

— Кузен Росс считает, — возразил Валентин, — что меры правительства слишком репрессивны. Что следует относиться к беспорядкам с благоразумием. Ему кажется, что недопонимание между богатыми и бедными в этом году серьезно усилилось.

— Ты голосовал за эти меры, Джордж? — спросила Харриет. — Забыла тебя спросить.

— Меня там не было в то время, — оборвал ее Джордж. — Тебе прекрасно это известно. Два моих представителя проголосовали. Так же проголосовал и Веллингтон, кого уж точно никто не назовет паникёром. А также Джордж Каннинг, великий герой Росса Полдарка. Все здравомыслящие люди.

— В самом деле, — отозвалась Харриет. — Меры репрессивные, но учитывая положение дел в стране...

— Я приехал за тобой, — обратился Валентин к Селине.

Все молчали. Положение становилось невыносимым. Джордж решил взять дело в свои руки.

— Симпсон, проводи мисс Урсулу в ее комнату. Потом закрой дверь, а я позвоню в колокольчик, когда ты понадобишься.

— Папа! — возмущенно воскликнула Урсула. — Я не закончила! Послушай, я...

— Мы пришлем за тобой, — ответил Джордж. — Негоже тебе слушать этот разговор...