Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Возможно, у Доры было то, чего не хватало ему самому. Она рисовала по наитию, не получая подсказок и наставлений, зато имела верный глаз и точную руку, не пасуя в растерянности перед чистым листом бумаги.

— Смотри. — Чарльз взял карандаш, показывая, как следует его держать. — Тогда ты можешь делать так… и так…

Она вернула себе карандаш и попробовала повторить его действия.

— Вот так, да?

— Теперь правильно.

И в этот самый момент, как будто призванный из ниоткуда своим изображением на бумаге, объявился грач. Снижался он довольно неуклюже, но приземление на лужайку выполнил эффектно. Чарльза позабавила и умилила внезапная перемена, произошедшая с девочкой: ее лицо сразу сделалось серьезным и сосредоточенным. Она безотрывно смотрела на птицу, которая что-то клевала в траве, ничуть не боясь находящихся рядом людей.

Дора не пыталась делать зарисовки с натуры, а только наблюдала. Но вот грач покончил с поисками, захлопал крыльями и взмыл в воздух. Только после этого она взялась за карандаш.

На чистом листе штрих за штрихом появлялся очередной грач. Чарльз заметил, что Дора уже приспособилась держать карандаш так, как он ей показывал; движения ее руки стали более свободными, а линии — более четкими и выверенными. Сделав все, что было в ее силах, она склонила голову набок, оценивая результат.

— Получилось лучше, правда? — сказала она, передавая ему рисунок. — Я всегда так рисую птиц: сначала смотрю долго-долго, а потом, когда птица уже улетит, в памяти остается картинка.

— Это очень хороший метод, — согласился Чарльз.

— Ты завтра уедешь в Италию?

— Да.

Она повернулась к Чарльзу и с минуту очень серьезно и внимательно вглядывалась в его лицо.

— Сохраняешь меня в памяти?

— Да, покуда ты не улетел. — Она тряхнула головой. — Ну вот, готово. Теперь картинка останется.

20

На следующее утро, за несколько часов до отъезда, Чарльз повидался с адвокатом своего отца.

— Я не намерен задерживаться в Англии, — первым делом сообщил Чарльз. — У меня остались дела и обязательства за границей. Что касается управления фабрикой, то я заключил соглашение с Уильямом Беллменом.

И он вручил собеседнику экземпляр составленного накануне документа. Адвокат начал внимательно читать. Дойдя до пункта о вознаграждении управляющего, он поднял руку и задумчиво погладил свою бороду.

— На редкость щедрое вознаграждение. — Он взглянул на Чарльза. — Хотя человек он толковый и даровитый. Будет обидно, если такого управляющего переманят конкуренты.

У Чарльза испуганно екнуло сердце. Такая мысль ему в голову не приходила.

Адвокат продолжил чтение.

— Прибыль пятьдесят на пятьдесят…

Он нахмурился.

— Что-то не так? — спросил Чарльз.

— Это необычно.

Чарльзу было трудно судить о таких вещах.

— И далее: ваш кузен намеревается вкладывать личные средства в развитие предприятия, при этом забирая себе всю дополнительную прибыль. Неординарный вариант…

Чарльз попытался представить, чем для него обернется уход Уильяма на другую фабрику.

— Он мой родственник. Полагаю, семейные связи также следует принять в расчет.

Он невольно улыбнулся про себя, подумав, что именно такой ответ дал бы его отец.

Адвокат на минуту задумался.

— Ваш покойный родитель был очень высокого мнения об Уильяме Беллмене, о чем можно судить хотя бы по условиям контракта, подписанного им при назначении Уильяма секретарем. Конечно, если вы пожелаете изменить порядок распределения прибыли, будет несложно добиться пересмотра вашего договора с мистером Беллменом. Насколько я понимаю, он был заключен слишком поспешно: вы только что прибыли в город после утомительного путешествия и к тому же еще не оправились от потрясения в связи с кончиной вашего отца. И если вы, поразмыслив, сочтете этот пункт договора неприемлемым, на мистера Беллмена можно будет оказать давление, чтобы…

Оказать давление? На Уильяма? Чарльз тотчас отверг эту мысль. Вопрос закрыт, и уже к трем часам дня ему надо быть в Оксфорде, где он заранее нанял экипаж, чтобы успеть к завтрашнему рейсу на континент.

— Этот договор меня полностью устраивает.

Уловив в голосе Чарльза новую нотку, адвокат удивленно вскинул глаза.

— Ну что ж… — только и промолвил он.

Стало быть, подписав договор, Чарльз получил то, что ему было нужно. И что бы под этим ни подразумевалось, Чарльз от полученного не откажется. Пусть так и будет. Тем более что адвокат отнюдь не горел желанием ввязываться в тяжбу с Уильямом Беллменом.

Позднее, вспоминая этот разговор, адвокат постарался убедить себя в том, что его решение соответствовало интересам клиента. «Дополнительные прибыли? Да много ли их наберется?» Он с сомнением покачал головой. Фабрика и так работала на пределе своих возможностей. Что еще можно было из нее выжать?

Когда выяснилось, что все готово к отъезду даже раньше намеченного срока, Чарльз решил отправляться немедленно. Коляска у крыльца — зачем тянуть время? Уезжая, он не испытывал никаких сожалений. Теперь его домом была Италия. Там сейчас находился человек, которого он любил. А здесь его ничто не держало — ни фабрика, ни старый семейный дом. Он был только рад от них отделаться. Хотя было как-то странно сознавать, что ему больше незачем сюда возвращаться.

Покидая Уиттингфорд, Чарльз проехал мимо коттеджа кузена. Он толком так и не пообщался с Уильямом. Зато убедился, что фабрика под надежным присмотром. А сам Уильям был под надежным присмотром Розы. В жизни Уильяма многое было достойно восхищения, однако Чарльз не смог бы жить такой жизнью — ни единого дня. За все время пребывания здесь у него выдался лишь один нежданно счастливый час — когда он в саду помогал своей двоюродной племяннице рисовать птиц. Внезапно он подумал — и эта мысль, как сочетание желаемого и абсолютно невозможного, явилась для него полнейшим откровением, — что он, Чарльз, мог бы быть отцом такой же девочки, как Дора, и так же учить ее рисованию, сидя в саду летним солнечным днем.

Вспомнив о граче, которого они рисовали, Чарльз повернулся и посмотрел в другую сторону. Там, за полем, близ речного берега, маячила группа дубов, и кроны их были так же густы, как в пору его детства. Он вспомнил камень, описывающий безупречную дугу в небе — дугу между рогаткой Уильяма и молодым грачом на ветке дуба. Тогда это показалось им настоящим чудом. Он и сейчас воспринимал это как чудо. Там был Фред. И еще Люк — уже умерший, о чем он в свое время узнал из отцовского письма. Это Люк тогда расправил грачиное крыло, чернота которого вдруг обернулась переливами ослепительных красок. Они ослепляли его и сейчас, так что начали слезиться глаза.

Благодаря раннему прибытию в Оксфорд он нашел время пройтись по магазинам на Терл-стрит, где приобрел альбомы и набор карандашей. Распорядившись доставить покупки мисс Доре Беллмен по указанному адресу, он сел в поджидавший экипаж: начинался следующий этап путешествия.

21

Уильяма продолжала беспокоить мысль о страудских фабрикантах, норовивших перекупить его людей — ткачей, сукновалов, упаковщиков и прочих, — людей, которых он обучил, из которых он сделал первоклассных работников. Все полагали, что решить эту проблему могут только деньги, но Уильям думал иначе. Зачем платить больше за тот же самый объем работы? Он не собирался вот так, за здорово живешь, отдавать свои деньги, которым можно было найти лучшее применение.