Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Он заключил сделку с Блэком, и Дора выжила.

Возможность того, что два этих события связаны, очень тревожила Беллмена. Во время болезни Доры он находился в подавленном состоянии и не мог мыслить здраво. Он сам это признавал. Позднее чувство огромного облегчения заполнило все его существо, не оставив места для прочих мыслей. А потом началась эта эпопея с фирмой «Беллмен и Блэк».

Однако в ночи, подобные этой, недодуманные мысли возвращались, чтобы терзать его с новой силой. После сделки с Блэком на кладбище его умиравшая дочь чудесным образом вернулась к жизни. Сейчас, когда отношения Беллмена со смертью перешли на профессиональный уровень, ему нравилось думать, что спасение дочери явилось своего рода привилегией, вытекающей из этих особых отношений. Но достаточно было взглянуть на Дору — как она, худая до прозрачности, в прикрывающем голый череп кружевном чепчике, медленно ковыляет по комнатам, опираясь на трость, — и возникало подозрение, что смерть вовсе не отступила, а всего лишь взяла паузу.

Каковы же были условия сделки? Неоднократно он пытался это вспомнить, но ничего не выходило. Быть может, безуспешность этих попыток объяснялась тем, что никакой сделки и не было? Что, если он получил доходную идею и жизнь дочери в порядке аванса, а сам договор так и остался несогласованным? Тогда эта идея и эта жизнь могли быть отняты в любой момент, без предварительного уведомления. И, не имея на руках контракта, он не знал, что надо сделать во избежание этого.

Беллмен отвернулся от окна и опустил шторы. Он не хотел, чтобы луна заглядывала в его дом, высвечивая то, что было ему дорого, указывая на его главное сокровище. Уж лучше спрятать любовь к своему ребенку под покровом тьмы, чем выставлять ее напоказ. Пожалуй, для всех причастных к этой истории будет лучше, если он сохранит дистанцию. Как птица намеренно привлекает внимание хищников, чтобы увести их от своего гнезда, так и он должен держаться подальше от дома, таким образом предохраняя дочь. И чем больше будет преуспевать фирма «Беллмен и Блэк», тем меньшей опасности будет подвергаться жизнь Доры.

8

За всеми этими делами Беллмен не упускал из виду строительство магазина. В перерывах между поездками на север, юг, восток или запад страны он посещал Лондон, чтобы взглянуть, как продвигается работа.

В Лондоне у него был офис, расположенный неподалеку от строительной площадки, и он из окна кабинета мог наблюдать за ростом здания, камень за камнем поднимавшегося над уровнем земли. В этом кабинете Беллмен проводил совещания со своими помощниками, главным из которых, фактически его правой рукой, был человек по фамилии Верни. Он имел такие же мягкие белые руки, что и толстяк, некогда рекомендованный архитектором и забракованный Беллменом. Когда Верни делал вычисления в уме, его мясистые пальцы исполняли в воздухе подобие стремительных балетных па, напоминая манипуляции фокусника, а когда подсчет был окончен, он потирал ладони и выдавал ответ с безукоризненной точностью. В цифрах он не ошибался никогда, и Беллмен уже сейчас платил ему полный оклад, хотя до открытия магазина работы у Верни было не так уж много.

А в этот день у него была встреча с Фоксом. Когда Беллмен находился в Лондоне, они часто общались по разным рабочим вопросам. На сей раз главной темой были двери.

За минуту до назначенного времени Беллмен из окна увидел, как Фокс покидает строительную площадку. Он двигался в сторону офиса энергичной походкой, которую, сам того не сознавая, перенял у Беллмена.

— Войдите! Ну, как дела на стройке? К пятнадцатому мая закончите?

Беллмен каждую их встречу начинал с этого вопроса.

— Все будет сделано к пятнадцатому мая, — заверил Фокс. — Чертежи дверей главного входа переданы мистеру Дикину. Он обещал привлечь к этой работе своего лучшего мастера. Боковыми и задними входами тоже занимаются его люди.

Беллмен кивнул:

— Сегодня я хотел поговорить о внутренних дверях. Представьте, что это не магазин, а театр. Зрители — то есть покупатели — не должны слышать, что происходит за сценой. Вы не забыли о пробковом покрытии для дверей, ведущих из зала в коридоры?

— Пробковая плитка уже завезена на склад. Мы вот с чем пока не определились: покрывать двери с одной стороны или с обеих?

— Сделайте с обеих, так будет надежнее. Хоть изнутри это и не обязательно, однако пробка приглушает звуки лучше, чем суконная обивка. И вот еще что, помимо звуков: товары должны доставляться в торговый зал как можно незаметнее для покупателей. Надо сделать так, чтобы персонал мог перемещаться между залом и складами, не привлекая к себе внимания. Со стороны зала двери должны смотреться как часть стены. Полагаю, щели можно замаскировать стенными выступами.

— А как же дверные ручки?

Беллмен покачал головой:

— Поставим пружины и шариковые защелки, которые будут открываться при нажатии на дверь со стороны зала, а с обратной стороны ее можно будет потянуть за ручку. Служащие должны появляться в зале и исчезать бесшумно и незаметно.

Фокс кивал, записывая инструкции. Специально для этих целей он купил блокнот в переплете из телячьей кожи — точно такой же, как у Беллмена. Карандаш, которым он писал, был подарен ему Беллменом.

— Считайте это уже сделанным.

— Стало быть, вы гарантируете, что здание будет полностью готово к пятнадцатому мая?

Фокс улыбнулся:

— Я могу управиться и к четырнадцатому, если хотите.

Беллмен взглянул на него в упор:

— В самом деле?

Фокс погорячился. Это была всего лишь шутка. Он забыл, что у Беллмена напрочь отсутствует чувство юмора. Однако, будучи амбициозным молодым человеком, он не привык пасовать перед трудностями и потому сказал:

— Конечно.

Они вместе пообедали, после чего сели в двухместный экипаж и через полчаса оказались во внутреннем дворе старинного здания, а еще чуть погодя — в помещении, пропитанном запахами кедровой и сосновой смолы, с толстым ковром из хрустящих под ногами стружек. На полке вдоль стены были аккуратно разложены инструменты, а над верстаком маячила белоснежная голова мастера, погруженного в работу.

— Это лучший резчик в Лондоне, — шепотом пояснил Фокс и затем повысил голос, чтобы привлечь внимание хозяина. — Мистер Жоффруа, это мистер Беллмен. Он пришел посмотреть, как идут дела.

Мистер Жоффруа отложил стамеску.

— Две большие буквы готовы, — сказал он, жестом предлагая пройти вглубь мастерской, где к стене были прислонены огромные, в рост человека, абсолютно одинаковые буквы «Б».

Беллмен и Фокс провели пальцами по изгибам, восхищаясь гладкой поверхностью, элегантными завитками и превосходно подогнанными соединениями.

— Когда их установят наверху, стыки будут совершенно незаметны, — заверил Беллмена мистер Жоффруа. — Теперь взгляните сюда… — Он указал на резные лилии и листья плюща. — Из этих элементов будет составлен венок.

Беллмен не мог и желать лучшего. Качество было на высоте; буквы — даже без серебрения — выглядели изящно и притом внушительно; траурный венок в собранном виде наверняка будет великолепен.

— Я вижу, все закончено… Что еще осталось доделать?

— Только «и».

— Только и что? — озадачился Беллмен.

— Только букву «и». И больше ничего. Соединительный союз — кажется, так это называется. Идемте, покажу.

Они вернулись к верстаку, в тисках которого был закреплен большой кусок дерева, над которым до их появления трудился мистер Жоффруа. Грубо отесанный по краям и у основания, с едва заметной карандашной разметкой, он только начал принимать заданную форму в своей верхней части. Мастер выбрал нужный резец и приставил его к дереву. Стоя на придвинутом к верстаку помосте, он перенес вес тела на одну ногу, примерился и нажал на резец. Движение задавала не его рука, а все тело — дерево резалось легко, как масло, сворачиваясь длинной тонкой стружкой. Он повторил движение, чуть сместив инструмент, потом еще и еще раз. Буква на глазах обретала очертания.