Белочка во сне и наяву

Старик почесал подбородок.

– Учти еще психологический момент. Анастасия в курсе, что собственность Зуевой очень дорогая. И Гвоздева не дура, чтобы думать, будто наперсточник дал ей раритетный перстень. Она считала, что стала обладательницей бижутерии, за которую может получить, скажем, тысячи три. Но в скупке ей дают аж двадцать пять.

– А потом скупщица скоропостижно умирает от сердечного приступа! – подпрыгнула я.

Дмитрий Александрович обхватил руками колено.

– Именно! Очень настораживающее событие. В деле участвовало несколько человек, разыгравших спектакль, цель которого запихнуть Гвоздеву за решетку. Кириллу водку подсунули, чтобы нейтрализовать его, ведь он мог пойти в ванную сразу после Зуевой, найти кольцо и помешать афере. Или случайно увидеть Киру, которая тайком вернулась домой и ждала в своей комнате, пока Нина Феликсовна пойдет мыть руки.

– Думаете, это староста сбежала из цирка? – предположила я.

– А ты порасспрашивай тех, кто туда ходил, – посоветовал Потапов, – разузнай, вместе ли они сидели. Иногда, если большая компания, кому-то приходится устраиваться в другом ряду. Представление в двух действиях, плюс антракт. Кира вполне могла вместе со всеми войти в зал, а потом убежать и вернуться к завершению шоу. Такая на все ради квартиры пойдет.

– А перерыв? – напомнила я. – Остальные могли заметить, что старосты нет.

– И что? – не сдался дядя Митя. – Легко ответить: пошла в сортир, а там очередь, простояла до начала второго отделения. Или…

Дмитрий Александрович притих.

– Вам пришла в голову интересная мысль? Говорите скорей! – занервничала я.

– Иногда прямо кино придумывается, – медленно произнес Потапов. – По молодости я версии строил и сам себе говорил: «Алло, Дмитрий, экую ты загогулину вывернул. Забудь! Не бывает в жизни такого, не фантазируй». А потом я из щенка волкодавом стал и понял: того, что в жизни случается, ни один Достоевский не выдумает. Надо учитывать любой вариант. Настя в СИЗО, Анюта исчезла, скупщица Марианна скоропостижно скончалась. Что с парнем, который наперсточника изображал, мы не знаем, но вдруг и с ним несчастье произошло? Может, все это связано с Маликом? Нюта рассказала жениху, что ей помогает Настя, которая знает об их отношениях. А Малику Аня надоела, он от нее уже избавиться хотел. Вдруг Анюта потребовала срочно устроить свадьбу? Забеременела и…

В моем кармане запищал мобильный.

– Отвечай, не стесняйся, – разрешил Дмитрий Александрович.

Я вынула трубку, увидела, что меня разыскивает Вадим, и сказала:

– Слушаю.

– Ты где? – глухо спросил Зуев.

– В доме престарелых, – сообщила я чистую правду.

– Вежливо закругляй там разговор и возвращайся, – велел Вадик.

– Но я пока не узнала, куда подевалась Анюта, – возразила я.

– Она нашлась, – безо всякой радости в голосе сообщил Зуев. – В морге при одной из больниц. Анюту в клинику сегодня рано утром доставила «Скорая», которую вызвал какой-то прохожий, нашедший девушку на улице в бессознательном состоянии. Окровавленная одежда навела его на мысль о ранении. Бедняжку доставили в приемный покой еще живой, она не сказала ни слова, была прооперирована, но умерла в реанимации.

– На нее напали… – прошептала я.

– Нет, – отмел мое предположение Вадим, – криминальный аборт. Пока никаких подробностей не выяснили, но в том, что Кузнецова побывала в руках подпольной акушерки, врачи не сомневаются. Доктор, который ее оперировал, полагает, что срок беременности был примерно пятнадцать-шестнадцать недель. Пожалуйста, возвращайся в дом Доброй Надежды, мы тут все в растерянности, мама вообще в шоке.

Я положила сотовый в карман и пересказала Дмитрию Александровичу разговор с Зуевым.

– Аборт разрешен до двенадцати недель, – поморщился старик, – пятнадцать-шестнадцать слишком большой срок. Давным-давно, еще в советские времена, я один подпольный родильный дом накрыл. Но тогда никаких особых противозачаточных средств не было. Сейчас же в аптеках полный выбор, покупай, что нравится. Почему у некоторых баб голова напрочь отсутствует?

Я решила защитить Анюту:

– Может, она специально забеременела. Подумала, что родит ребенка, сына, Малик тогда на ней точно женится.

– Ничего хорошего из брака по залету никогда не получается, – отрубил старик. – Короче, надо прощелыгу искать. Договорю, что из-за звонка не успел. Малик мог избавиться от Насти, которая про его отношения с Анютой знала, и от самой «невесты». Теперь он главный подозреваемый. Но не забывай, что Кира тоже как-то в этой истории замешана, ей квартирку заполучить охота.

* * *

Попрощавшись с Дмитрием Александровичем, я поспешила в общежитие. Хотела выехать на третье транспортное кольцо, предусмотрительно глянула на навигатор, увидела, что предполагаемый путь почти весь отмечен красным цветом, и свернула направо. Отлично знаю про небольшую улочку, не отмеченную на карте. Это даже не улица, а цепь сквозных дворов, по которым можно объехать значительный кусок затора. И, похоже, кроме меня никто этот хитрый путь пока не разведал.

Радуясь своему недюжинному уму и завидной сообразительности, я докатила до неожиданно возникшего на пути шлагбаума. Ага, понятно, жители одного из домов решили закрыть свой двор. Не расстроившись, я повернула налево, направо… и там увидела новое заграждение. Решила не сдаваться, покатила вперед и – уперлась в табличку «одностороннее движение». Встречное! Ну почему знак надо вешать исключительно там, где он уже начинает работать? Отчего не предупредить человека заранее, чтобы он мог подыскать альтернативный маршрут? Ладно, на сей философский вопрос ответа нет, лучше подумаю, как отсюда выбираться. Район хорошо мне знаком, тут неподалеку находится музыкальная школа, куда я ходила в детстве.

Лучше всего ехать вперед, куда ни в коем случае нельзя. Если я сверну направо, то вскоре вновь окажусь около третьего транспортного кольца, на которое соваться не стоит. Пришло же ГАИ в голову водрузить здесь знак! А что, если…

Я огляделась по сторонам. Никого. В самом центре Москвы есть тихие уголки, где кажется, будто на дворе все еще семидесятые годы прошлого века, а не современная действительность, когда от машин деваться некуда. И сейчас я как раз оказалась в таком патриархальном местечке. Вокруг дома старой постройки, некогда с коммунальными, а теперь с фешенебельными дорогими квартирами. Здания сохранили прежний внешний вид, но внутри перестроены, и в каждом теперь есть подземная парковка. Насколько хватало взгляда, не видно ни одной современной многоэтажной постройки, ни кафе, ни магазинов. Трудно поверить, что отсюда рукой подать до одной из самых безумных, ни днем ни ночью не спящей транспортной артерии столицы.

Эх, рискну! Похоже, здесь нет камер, и мне не придет счет за наглое нарушение правил. Впрочем, я же могу сейчас развернуться и поехать задом. Если моя «букашка» поползет по улочке багажником вперед и попадется на глаза невесть откуда появившемуся гаишнику, я всегда могу сказать: «Проскочила нужный дом, вот и пячусь. Покажите пункт в правилах дорожного движения, запрещающий такую езду. Капот машины смотрит в разрешенном направлении!»

Я осторожно начала перемещаться по улочке с односторонним движением, без устали нахваливая себя. Вот какая Лампа умная и сообразительная, другая бы сейчас плелась в стаде машин! Ай да Лампуша, ай да молодец! А еще я красавица, мне очень идет эта ярко-голубая курточка…

Я на секунду посмотрела на себя в зеркальце, прикрепленное к торпеде. Да, я аккуратный водитель, поэтому никогда во время управления автомобилем не вытаскиваю из сумки пудреницу, чтобы накрасить губы. Нет, я не из тех блондинок, которые забывают о собственной безопасности и о тех, кто рядом, поэтому и прикрепила над радио зеркальце, его и использую для того, чтобы поправить макияж. Нет, я сегодня просто чудесно выгляжу! Ой, зеркало! Надо срочно позвонить Косте Рыкову. Мне в голову пришла гениальная мысль.