Белочка во сне и наяву

Тщательно вымыв руки, я поискала полотенце или сушку, не нашла ни того ни другого и потрясла кистями. Потом взяла колечко, а оно неожиданно выскользнуло из влажных пальцев и упало на никелированную мусорницу, закрытую крышкой.

Я нагнулась, подняла талисман Зуевой и ойкнула – перстень больно уколол палец. Мне пришлось снова вернуть его на полочку и сунуть руку под холодную воду. Из крохотной, едва заметной ранки неожиданно долго сочилась кровь, но в конце концов я ее остановила, закрутила кран и с запозданием удивилась: чем же я так глубоко порезала палец? Неужели перстнем? Вот уж странность! Надо пристально изучить его…

Не понадобилось много времени, чтобы разглядеть: от самого крупного бриллианта отлетел кусочек, образовались острые, как бритвы, края.

Я присела около мусорного ведра, осторожно поводила ладонью по крышке и нащупала крохотный осколок. Я наконец поняла, в чем дело, и пошла искать Вадима. А когда обнаружила его на кухне общежития, тихо сказала:

– Нам с твоей мамой необходимо поговорить без посторонних. Сейчас я попрощаюсь и сделаю вид, что уезжаю домой. Вы поступите точно так же. Встретимся в кафе «Лаванда». Сразу предупреждаю – новость не из приятных.

Надо отдать должное Вадиму, он не стал задавать вопросов, а молча кивнул.

* * *

Нина Феликсовна, узнав, что произошло с ее талисманом, заметно растерялась.

– Настоящий бриллиант не мог разбиться, упав с небольшой высоты. Даже если камень и попал на железную крышку, он должен был остаться целым.

– Я тоже так думаю, – кивнула я. – Но я не считаю себя экспертом по ювелирке. Когда полиция вернула перстень, вам ничего не показалось странным?

– Да вроде нет, – пробормотала Зуева. – Вот здесь у одного мелкого камушка есть небольшой дефект. Это точно моя вещь! И на пальце так же сидит.

– Вы уверены, что семейная драгоценность не бижутерия? – после небольшого колебания поинтересовалась я.

– Кольцо подарок, его мой прадедушка преподнес жене на первую годовщину брака, – вспыхнула Нина Феликсовна. – В тот век, да еще в том обществе, к которому принадлежал дворянин и богатый землевладелец Зуев, было не принято выдавать страз за алмаз чистой воды.

– Бриллиант могли подменить позднее, – не уступала я, – всякое случается. Вы когда-нибудь оценивали перстень?

Зуева посмотрела на Вадима.

– Я родила ребенка вне брака и всегда сама несла за него ответственность. Биологический отец моего сына испарился, когда узнал, что я беременна. Конечно, у меня возникали финансовые трудности, но я их успешно преодолевала. Когда Вадик стал старшеклассником, я решила открыть собственное дело и основала дизайн-бюро.

– До этого мама работала художником на кондитерской фабрике, рисовала этикетки для конфет, – пояснил Вадим.

Нина Феликсовна улыбнулась.

– Бьюсь об заклад, ты ела сладости, для которых я придумала обертку. Мне нравилась моя работа, но предприятие захирело, и нужно было уходить, пока оно окончательно не развалилось и не погребло сотрудников под обломками. Тогда я отнесла все полученные от мамы украшения к ювелиру, старому другу семьи. Яков Аронович назвал мне их примерную стоимость, помог найти покупателей. Одним словом, в мое дизайнерское агентство вложены средства от продажи семейных реликвий. Единственное, что я не отдала, – вот это кольцо.

– Значит, в начале нулевых о фейке речи не было, – подвела я итог.

Вадим вынул телефон и набрал какой-то номер.

– Добрый вечер, дядя Яша. Извините, я знаю, вы не любите, когда вас вечером беспокоят, но нам очень срочно, прямо сейчас, необходима ваша помощь. Можно мы приедем? Я, мама и одна милая женщина, наша сотрудница.

Зуев положил трубку в карман и встал.

– Давайте сначала выясним, подлинный ли бриллиант в оправе. Может, зря переживаем и строим догадки, вдруг камень от старости стал хрупким.

– Разве такое возможно? – удивилась я.

Нина Феликсовна тоже поднялась.

– Понятия не имею. Вадик прав, поехали к Михельсону.

* * *

Когда очень пожилой, прямо-таки дряхлый ювелир, внимательно осмотрев изделие, положил его на обитый черным бархатом подносик и выключил микроскоп, я по выражению лица Якова Ароновича поняла, что сейчас услышу.

– Прекрасно, даже, я бы сказал, гениально исполненная подделка, – закряхтел старик. – Работал уникальный мастер. Хотел бы я с ним познакомиться, никогда не встречал ничего похожего. Нина, деточка, я чудесно помню твое кольцо. Как все изделия, оно имело ряд индивидуальных особенностей, присущих только ему.

Яков Аронович чуть опустил морщинистые веки и стал до изумления похож на черепаху. Думаю, умей это пресмыкающееся разговаривать, оно бы произносило фразы с теми же интонациями, что и Михельсон.

– Некоторые дамы тайком от семьи продают «золотой запас», потому что муж дает им мало денег, а хочется пошиковать. Навидался я разных копий, но эта великолепна, то есть она сама по себе произведение искусства. Ты, деточка, судя по твоему лицу, не заметила подмены?

– Нет, Яков Аронович, – через силу произнесла Нина.

– И ни один обычный человек никогда бы не понял, что перед ним стекляшка! Надо быть Михельсоном, чтобы в этом разобраться, – медленно вещал ювелир. – Можешь познакомить меня с мастером?

Зуева отвернулась и промолчала, а Вадим пробормотал:

– Дядя Яша, мы его не знаем.

– Если когда-нибудь повстречаетесь, передайте респект от самого Михельсона, – прокряхтел старик.

Глава 28

– Вы понимаете, что в фонде творятся странные дела? – спросила я у Нины Феликсовны, когда мы вышли на парковку. – Смотрите, что происходит. Сначала Настя, которая твердо решила более никогда в жизни не попадать на зону, якобы крадет колечко. Кирилл, поклявшийся даже не смотреть на водку, напивается, можно сказать, вусмерть. А под занавес Анюта умирает от криминального аборта. У вас раньше бывали подобные неприятности?

– Никогда, – ответила Нина Феликсовна. – Давайте сядем в мою машину и попытаемся решить, как нам действовать.

– И еще Герман Евсеевич Фомин умер, – вздохнула я. – Хоть он и не бывший заключенный, но ваш клиент.

– О чем ты говоришь? – опешила Нина Феликсовна.

– Простите, забыла поставить вас в известность, – опомнилась я и поведала, как поехала выручать свой забытый в квартире миллиардера мобильный.

Правда, мой рассказ отнюдь не изобиловал подробностями, я сообщила лишь о том, что наткнулась в доме на полицейских и была огорошена известием о кончине хозяина и тем, что Каролина оказалась законной женой Фомина.

– Какое отношение к нам имеет Фомин? – нервно перебил меня Вадим. – Мы просто приехали к нему как дизайнеры, нанятые переделывать кладбище, которое этот хам именовал гостиной.

– Странно, что столько негативного произошло за короткий срок, – вздохнула я.

– А не надо болтать глупости! – неожиданно вспылил Зуев.

– Успокойся, милый, – попросила мать. – Лампочка просто хочет помочь. Мы все нервничаем, не следует кричать.

– Прости, Лампа, – буркнул Вадим, – не хотел тебя обидеть. У нас черная полоса, но она закончится. Надо просто пережить череду неприятностей.