Белочка во сне и наяву

– Извините, Ефим Борисович, что отвлек вас, – смиренно произнес Костя, – но тут такое дело… Аквариум.

Озеров, на лице которого не дрогнул ни один мускул, сел за стол.

– Для рыб? Ну и что?

– Лариса Евгеньевна уверяет, что может назвать нам имена серийных убийц, но в обмен просит иммунитет в отношении себя и сына. Малкины, совершив мошеннические действия, украли очень дорогое кольцо, – пояснил Рыков.

– А при чем тут аквариум? – с хорошо разыгранным недоумением спросил «шеф».

Костя посмотрел на Ларису.

– Вам слово.

– Я уже сказала его – аквариум, – отчеканила управляющая. – Давайте договариваться.

Ефим заявил:

– Нет, так дело не пойдет. Вы сообщаете, что знаете, а мы решаем, стоит ли ваша информация того, о чем вы просите.

– Нашли дуру! – фыркнула Лариса. – Я вам принесу на блюдечке десерт, вы его сожрете, облизнетесь и посадите моего сына?

Озеров встал.

– Времени на пустое бла-бла у меня нет.

– Вам тогда никогда не поймать наемных убийц, – занервничала Малкина. – Аквариум! Вот где собака зарыта!

«Босс» криво ухмыльнулся:

– Скорей уж утоплена… Костя, у тебя есть хоть одно дело, где идет речь об аквариумах?

– Нет, Ефим Борисович, – почтительно заверил Рыков.

– Ну и я о них не слышал, – пожал плечами Озеров и пошел к двери.

– Стойте! – закричала Лариса. – Хорошо, я все расскажу. Но вы потом точно оставите в покое Мишу и меня?

Озеров вернулся к столу и сел.

– Начинайте.

Меня опять бросило в жар. Я впилась глазами в монитор и превратилась в слух.

Глава 35

После того как Вениамин Константинович выставил вон жену, обманывавшую его не один год, для Ларисы и Миши наступили черные дни. Малкина, не приученная работать и не умеющая считать деньги, была вынуждена наняться на работу и жестко контролировать семейный бюджет. Она лишилась возможности ездить на шопинг в Европу, посещать лучшие курорты мира и чувствовала себя нищей. Но хуже всего ей становилось от осознания того, что Миша не может вести привычный образ жизни. Парень ушел из достойного вуза в помоечный институт, лишился дорогой машины и летом задыхался в грязной, душной Москве, а не жил в доме Вениамина в Испании или на роскошной вилле на Мальдивах.

Лариса пыталась порадовать сына, но что она могла купить на зарплату управляющей, какие-то жалкие четыреста тысяч? Прежде-то отдавала такие деньги за платье или сумку, отправляла покупку домой и спокойно продолжала поход по бутикам. И Малкина, от всей души жалевшая Мишу, залезла в долги…

Вот она, слепая, глупая материнская любовь. Даже сейчас, когда всем понятно, что Михаил отъявленный мерзавец, Лариса пытается представить сыночка в наилучшем свете. Но Хамид рассказал мне, как Михаил постоянно клянчил у матери деньги, а когда сообразил – кошелек у нее теперь не тот, что раньше, стал брать кредиты, расплачиваться за которые сам не собирался.

Малкина тем временем продолжала рассказ.

…Размер зарплаты не увеличивался, а долги росли, словно снежный ком. Как вылезти из западни, Лариса не знала, у нее начались бессонница, мигрень, к глазам постоянно подкатывали слезы, от любого, пусть даже справедливого, замечания Нины Феликсовны начиналась паника. В душе Ларисы укоренился страх – вдруг Зуева выгонит ее с работы, как тогда жить?

Однажды Малкина не выдержала, разрыдалась на глазах у одной знакомой, а та порекомендовала ей обратиться к психотерапевту.

– Не для меня такое удовольствие, – отмахнулась управляющая. – Визиты к этим специалистам дорого стоят.

– Марина, к которой я тебя отправляю, прекрасный, добросердечный человек, – заверила дама. – Знаю ее не один год, она никогда не обдирает клиентов и ведет бесплатные группы. Хочешь, я поговорю с ней, и ты попадешь в такой коллектив?

– Выворачивать прилюдно душу? Нет уж, увольте, – отвергла предложение Лариса.

– Все-таки съезди, посмотри, как происходит общение в группе. Вдруг понравится? Насильно тебя никто не заставит откровенничать. Если почувствуешь дискомфорт, сразу уйдешь и более там не появишься, – уговаривала ее приятельница.

Лариса послушалась совета и неожиданно поняла, что во время занятия ей стало легче. Малкина стала посещать психотерапевта, душевное состояние ее улучшилось.

Однажды после занятий на нее напала страшная сонливость. Еле-еле она добрела до ванной, чтобы умыться холодной водой. Думала, нехитрая процедура вернет ей бодрость, но стало только хуже, из ванной она выползла с трудом. Понимая, что домой ей никак не доехать, Малкина решила попросить помощи у Марины. Вошла в кабинет психотерапевта и увидела, что той на месте нет.

Квартира, где врач занималась с бесплатной группой, явно была не жилая, арендованная для работы. Лариса, цепляясь за стены, обошла все комнаты, кухню и никого не обнаружила. Очевидно, душевед не заметила занятого санузла и ушла, полагая, что вся группа разбрелась по домам.

Замок на двери был из тех, что защелкиваются сами, и Малкина могла спокойно открыть его и уйти, захлопнув за собой створку. Но ее просто валил с ног сон. Лариса добралась до самой маленькой комнаты, где стоял диван и никогда не бывали пациенты, упала на него и погрузилась в сон.

Разбудили ее громкие голоса. В первое мгновение Ларисе показалось, что она дома, а кто-то стоит над ней и говорит, говорит, говорит… Но уже через секунду она окончательно проснулась, хотела встать, пойти к Марине, извиниться за то, что без спроса прилегла, но ноги не слушались, ее охватила слабость. А голоса за стеной все звучали. Лариса невольно прислушалась к ним и замерла – Марина и какая-то девушка весьма откровенно обсуждали невероятные вещи. Психотерапевт, совершенно уверенная, что посторонних здесь нет, проводила индивидуальный сеанс терапии, а посетительница, не сомневавшаяся, что ее откровения слышит только врач, изливала душу.

Так о чем секретничали Марина и пациентка?

Девушка, которую душевед называла Аней, жаловалась на затрудненность дыхания, на то, что ей в последнее время неожиданно сделалось резко хуже, приступы удушья повторяются чаще и чаще, сопровождаются тошнотой, ознобом.

– Большой трагедии в этом нет, – проворковала Марина, выслушав бедняжку. – У тебя уже бывали рецидивы, и мы с ними успешно боролись. Ну-ка, скажи, что лучше всего тебе помогает?

– Сеанс глубоких воспоминаний, – ответила Аня.